выпытать информацию у человека. Человека, который сейчас является нашей единственной зацепкой. Что бы Хорват ни знал о тех, кто охотится за Аленой, он не уйдет в могилу, не рассказав мне.
Опасность надвигается на нас, я чувствую это всеми костями. Алена не в безопасности, и пока она не в безопасности, все остальное не имеет значения. Даже то, что она предпочтет есть грязь, чем снова увидеть меня. Мое сердце замирает при виде ее искаженного болью лица. Я сломал ее, я сделал это, и это очень больно. Я буду унижаться. Я пройду километры по битому стеклу. Сделаю все, что потребуется, чтобы вернуть ее доверие. Но сейчас мне нужно превратиться в безжалостного убийцу, каким я был создан.
Ритмичный звук моих шагов возвращает меня в настоящее. «Настоящее» — это тошнотворный звук соприкосновения твердой кости с мягкой плотью, разносящийся по подвалу.
Знакомое зрелище: человек, в данном случае Хорват, подвешен за запястья, его обнаженное тело подвешено в центре комнаты. Мои братья держатся в стороне, следя за записями с камер наблюдения снаружи здания, а Джулиан, чьи руки уже испачканы кровью, расстегивает пуговицы своей белоснежной рубашки и откидывает ее на стоящий рядом стул.
— Похоже, я пришел как раз к началу веселья, — мрачно сообщаю я, проходя мимо братьев и направляясь к Джулиану. Он упирается ладонями в стул, на который только что положил рубашку, и скрипит зубами. Хорват, уже избитый и покрытый синяками, даже не поднимает лица, чтобы признать меня.
Джулиан — лучший специалист в своем деле — тщательный и жестокий, насколько это необходимо. Но на этот раз это личное. На волоске жизнь его сестры, его единственной кровной родственницы. Если Хорват хоть немного соображает, он быстро выдаст нужную нам информацию.
— Мы тут уже повеселились, правда, ublyudok?
Он, конечно, сволочь. Джулиан грубо шлепает Хорвата по уже изломанному телу, и тот отшатывается назад. Его глаза темны и полны ненависти, когда он плюет в Джулиана. Он промахивается. Но это не имеет значения, намерение было.
Джулиан в ответ наносит ему жестокий удар в живот.
— Да пошел ты, — усмехается Хорват, его дыхание становится быстрым и неглубоким. — Я уже говорил, что ничего не знаю о том, что Александр Луков кого-то похищал. Мы вместе сидели в тюрьме давным-давно. Я его уже несколько лет не видел.
— Ну, это просто неправда, — говорю я, сохраняя мягкость голоса. — У меня есть фотографии, на которых вы запечатлены вместе перед тем, как Луков пытался похитить Алену Никитину. Кстати, он мертв, хотя, я уверен, ты это знаешь. Алена его убила. На мой взгляд, не очень профессионально. Но это уже к делу не относится. — Скрестив руки, я прислоняюсь к залитой кровью стене лицом к Хорвату, чтобы он увидел дикий блеск в моих глазах. — Мы знаем, что ты посредник, не более того, — говорю я легкомысленно.
— Ни черта ты не знаешь, — прохрипел он.
Я пожимаю плечами.
— Я знаю, что ты привлек Лукова к работе. Просто скажи нам, кто тебя нанял, и мы сможем положить конец твоим страданиям.
— Вы зря стараетесь, — скривился Хорват. — Если бы я что-то знал, я бы никогда не сказал об этом американскому мусору вроде тебя. Чертово отродье.
Нож пролетает через всю комнату и вонзается Хорвату в плечо. Он воет от боли.
— Это тебе за оскорбление моей семьи, — рычит Андрей из другого конца комнаты, а второй нож пронзает воздух и всаживается в противоположное плечо Хорвата. — А это за то, что ты тратишь наше гребаное время.
Джулиан шагает вперед, его рот приподнят в обманчиво дружелюбной улыбке. Мне ли не знать: этот человек никогда так не улыбается.
— Черт. Выглядит больно, давай я тебе помогу. — Один резкий рывок за нож в левом плече Хорвата, и лезвие падает, проливая кровь, как темно-красное вино.
Когда Джулиан берется за другой нож, Хорват начинает биться в конвульсиях, его крики переходят в уродливые, когда Джулиан начинает выкручивать лезвие. Холодный сырой воздух в комнате наполняется вонью меди и воплями Хорвата.
— Послушай, — говорю я, выходя вперед, чтобы изобразить хорошего парня. — Мы только начали, дальше мы будем рубить тебя, конечность за конечностью, палец за пальцем. Ты же этого не хочешь, правда? — Я беру один из ножей, которые Джулиан извлек из тела Хорвата, и провожу им по боковой поверхности его ноги, приземляясь чуть выше члена. Мое намерение ясно. — Обычно я люблю начинать с этого. Мне кажется, что мужчины без членов становятся очень разговорчивыми.
Хорват втягивает воздух, всхлипывая и хрипя. Все его тело дрожит и трясется.
— Он придет за моей семьей, — кричит он, его голос измучен. — Вы не знаете, что он за человек.
— Ты явно не знаешь, что я за человек, — говорю я темным шепотом. — Или он. — Я указываю на Джулиана. — Потому что сейчас они пришли за моей семьей. На тех, кого я люблю больше всего на свете, без кого я не могу жить. — Джулиан замирает у меня за спиной, но мне все равно. Слова сказаны в открытую, и я не возьму их обратно. Я долгое время хранил тайну от своего друга, и теперь это время закончилось. Больше никаких секретов, никакой лжи.
Я нажимаю на нож под его лобковой костью — едва заметный укол, но это предупреждение о том, что должно произойти.
— Я выслежу и убью каждого, кто хоть что-то для тебя значит, если ты не проболтаешься. Просто скажи нам то, что мы хотим знать, это так просто. Transglobal Holdings заплатила тебе 20 миллионов долларов за работу, которую ты поручил Лукову. Нам нужно имя.
— Вам… вам не нужно имя этого человека. Поверьте мне.
— Вот тут ты ошибаешься. — Я погружаю нож глубже, и Хорват издает нечестивый звук. Если я чему-то и научился в этой жизни, так это тому, что отрезание мужского члена ломает даже самые крепкие души. — Только имя, и все это закончится. Все.
— Максим! — кричит он с болью в голосе. — Максим Белов.
Глаза Джулиана переходят на мои, и растерянность, бурлящая в их глубине, отражает мою собственную. Господи, мать твою.
— Я вам сказал, теперь убейте меня. Покончите с этим.
— Я соврал. — Я пожимаю плечами и все равно отрезаю ему член, потому что, как ни крути, этот человек был ключевым в причинении вреда Алене, и ад для него слишком хорош. Так что я позабочусь о том, чтобы он помучился на выходе.
Позади меня стул заскрипел по полу. Над пронзительными криками Хорвата доносится голос Даниила.
— Надо уходить. Там люди.
Джулиан стреляет Хорвату
