– Кстати, у вас есть снимки из травмпункта? – участливо спросил Блохин, заранее зная ответ.
– Муж забрал их.
– Ай-яй-яй-яй-яй! – досадливо качал головой мент. – Без них очень тяжело что-либо доказать. Ведь ваш муж утверждает, что ключица у вас была поломана после падения на лыжах.
– А медицинская карта? Ведь там все записано!
– Снимки нужны. Без них никак.
В восемь утра я уже стояла в кабинете врача московского травмпункта.
Симпатичная доктор с недовольством посмотрела в мою сторону.
– Что у вас?..
– Мне нужно сделать снимки.
– Зачем?..
Я объяснила.
– Езжайте туда, где вам накладывали гипс, там и делайте, – с плохо скрываемой неприязнью пробурчала врач.
– Но я проживаю в этом районе! К тому же мне тяжело вести машину с гипсом на руке…
– А мне какое дело?! – неожиданно заорала докторша. – Не будем делать, и все!
Физическая и моральная боль, бессонные ночи, унижение – все это выплеснулось в одно мгновение.
– По какому праву вы Так со мной разговариваете??!! – в тон ей закричала я.
– Правильно тебе муж рожу разбил, – со злобной улыбкой, сквозь зубы процедила она.
Я задохнулась:
– Вы – врач?!! Вы – чудовище!!! – вскрикнула я и кинула ей в лицо медицинскую карту.
Заведующая спокойно выслушала меня и налила валокордин.
– Не волнуйтесь. Она у нас человек вспыльчивый, но хороший специалист. Не вы первая на нее жалуетесь.
Я залпом выпила лекарство.
– Как вы ее держите здесь?! Она же ненавидит всех! Посмотрите, в очереди сидят старики, дети, которые БОЛЬНЫ! У каждого из них травмы! На костылях, в каталках, кого-то приносят на руках. Сильнейшие боли, ежеминутные страдания! Они нуждаются в поддержке, участии, СОСТРАДАНИИ! Она же – врач! К ней идут за помощью! У меня это в голове не укладывается!
Заведующая ласково погладила меня по гипсу:
– Успокойтесь. С нашей зарплатой здесь мало кто будет работать. Вот и приходится терпеть… Сейчас вам все сделают.
«Сволочная бесплатная медицина, – ругалась я про себя, покидая травмпункт, – чтобы я еще раз обратилась туда…»
Машину занесло снегом, и я включила обогрев стекол. Не буду же я с гипсом махать щеткой, вызывая сострадание у всего третьего транспортного кольца.
В эту минуту правая дверь открылась, и в машину сел… Роберт.
«Хорошо, что рядом травмпункт – если что, далеко ехать не надо. Но как он меня нашел?» – недоумевала я.
– Нам надо поговорить, – нервно произнес он, закуривая.
– Говори.
– Ты собираешься разводиться? – спросил он.
– Безусловно.
– Ивана я не отдам, – сообщил он.
– У нас нет таких законов, чтобы годовалого ребенка отняли у хорошей матери и отдали алкоголику и садисту, – уверенно сказала я.
– Ну какой же я садист, я – хоро-о-ший! – фальшиво улыбнулся Роберт.
– На глазах у сына ты избил его мать, трусливо врешь, изворачиваешься, лишь бы избежать наказания. Ты сам-то себе не противен?! – поинтересовалась я.
– Ребенка ты не получишь – это я обещаю. И если ты не заберешь заявление из милиции – берегись… Я не пожалею никаких денег, чтобы победить, я сотру тебя в порошок!
– На моей стороне закон! – снова повторила я. – Ты считаешь, что можешь безнаказанно калечить, истязать, издеваться?! Получишь свой «условный» срок – побоишься в другой раз руки распускать.
Роберт побледнел и сжал кулак.
– Не получу… Слышишь? Ничего у тебя не выйдет! А ребенка ты больше не увидишь. Хочешь войны?.. На-аа-а! – он резким движением выхватил из кармана пистолет и передернул затвор.
– Смешно на тебя смотреть, – сглотнула я комок страха. – То в роддом пистолет притащил, теперь здесь «пугалки» устраиваешь.
Роберт убрал пистолет в карман и закрыл лицо руками:
– Я просто мудак. Прости меня, пожалуйста. Не лишай детей отца…
Я горько рассмеялась:
– Уже неинтересно. Было. Знаю наизусть каждое слово. Я тебя предупреждала: еще раз меня тронешь – будешь отвечать. Все. Разговор закончен.
Я завела двигатель.
– А машинка-то хорошо работает?.. – почему-то вдруг поинтересовался Роберт.
– Не жалуюсь, – жестко отрезала я, указав рукой на дверь. – Завтра я приеду за Иваном. Вместе с милицией, чтобы снова «случайно с лестницы не упасть».
Роберт вышел из машины и пересел в свою.
Я беспокойно оглянулась на заднее сиденье – снимки, слава богу, были на месте.
«Как он меня находит по Москве?» – ломала я голову.
И тут меня осенило: система слежения! Ну конечно, он же имеет допуск ко всем паролям! Звонит преспокойно в охрану и спрашивает, где находится такая-то машина? И ему также спокойно докладывают – он же в списке доверенных лиц… Как мне раньше не пришло это в голову!
Как оказалось, мне многое не приходило в голову.
Любовь не предполагает предусмотрительности. Все хорошо – значит, так будет всегда.
И даже если вдруг не за горизонтом расставание – мало кто из женщин представляет, насколько может быть жестоким и подлым их некогда любимый человек.
Мы написали заявления на развод в один день.
В своем заявлении я обозначила причину расставания несходством характеров и от имущественных претензий отказалась.
Местожительство годовалого Ивана попросила определить с матерью, т. е. со мной. Так полагается писать по форме. Что сына передадут мне после первого же заседания суда, я не сомневалась. У нас законы – на стороне матери, если она не наркоманка, не алкоголичка и не психически больная.
Через несколько дней мне пришла повестка в суд. Муж опередил меня. В конверт было вложено его заявление…
Я прочитала и ужаснулась.
Он просил суд: оставить Ивана жить с ним, поскольку у меня серьезная травма позвоночника и я не могу ухаживать за ребенком. Короче, без пяти минут инвалид.
И этот человек ухаживал за мной в больнице…
Следующим шедевром был раздел его единственного подарка – машины, которую он купил, продав перед этим мой «Шевроле».
– Зачем тебе, милая, два джипа? Это непрактично, – вспомнила я уговоры мужа.
Настоящий бизнесмен. Если машину поделят – я должна буду выплатить половину. То есть он будет еще и «в наваре». Ха! Ну, разве не красавец?
«Кто ударит один раз – тот ударит дважды», – вспомнила я Галину.
Завершала картину просьба взыскать с меня в его пользу алименты на содержание ребенка.
Тоже практично – лишние пятьсот долларов ему не повредят. Как раз одна ставка в казино…
В этот момент зазвонил телефон.
– Добрый день! Вы меня не знаете, но я хочу вам помочь, – раздался в трубке жесткий мужской голос.
