щекотали лицо. Сокол открыл глаза и пошевелился.
— А вот и наш клиент очнулся, — хохотнул один из его похитителей.
— Не отвлекайся, — пробурчал второй.
Только сейчас Сокол заметил, что лежит на краю ямы.
— А вот и твой новый дом, — веселился первый.
— Надо быть дураком, чтобы встать на пути Дмитрия Сергеевича, — фыркнул второй.
— Что ж, — над ним навис первый. — Прости, мужик. Ничего личного, — доставая огнестрельное оружие с длинным глушителем.
«Нет!» — замычал Сокол.
Что-то щёлкнуло… Ещё… И ещё раз…
Тоненькая, словно тростинка, девушка в простом коротеньком платьице цвета неотбеленного льна, шла по центральной площади, весело размахивая бежевой авоськой, в которой красовались несколько яблок и пару апельсинов.
— Здравствуйте, Иннокентий Гаврилович, — помахала она рукой старичку, который вышел из здания почты и нахлобучивал на лысую голову помятую кепку.
— Здравствуй, Галочка, — улыбнулся ей мужчина беззубым ртом.
— Передайте, Марине Степановне, что её пирожки с ливером были, — девушка закатила глаза, — просто объедение.
— Хорошо, — усмехнулся в усы мужчина, — будем ждать тебя в эту субботу с ответным визитом вкусностей.
— Конечно, — щёки Гали потеплели, — я же обещала испечь яблочный штрудель. Моя бабушка очень любила его и часто готовила.
— Галочка, — раздался за спиной девушки дребезжащий женский голос, — никак опять собираешься кулинарными шедеврами порадовать?
— Ирина Петровна, — развернулась она к старушке, которая опиралась на клюку. — Ну, какие это кулинарные шедевры. Вот ваш вишнёвый пирог был шедевром.
— Вот негодница, — улыбнулась Ирина Петровна. — Чтобы мы делали, если бы ты не организовала клуб любителей поесть.
— Готовить, — подмигнула ей Галя. — Клуб любителей готовить.
— Ну, я лично прихожу поесть, — усмехнулся Иннокентий Гаврилович.
— Галя! — девушку окликнула моложавая женщина в ярко-жёлтой вязаной кофточке ажурного плетения и джинсовых капри. — Вот ты где!
— Здравствуйте, тётя Валя.
— Привет, привет, — чуть запыхалась Валентина. — Иннокентий Гаврилович, баба Ира, доброго дня.
— Доброго, — одновременно отозвались старики.
— Ой, Галка! — всплеснула руками Валентина. — Смотри, какую я кофточку связала.
— Красота! — восхитилась девушка.
— Мастерица, — похвалила Ирина Петровна.
А Иннокентий Гаврилович только усмехнулся и пошёл своей дорогой, ему ещё в администрацию зайти надо было. Пора бы уже заняться ремонтом клуба, а то того и гляди потолок осыплется. Тем более, что местный фермер обещал подсобить и деньгами, и руками.
Спустя пятнадцать минут Галина распрощалась с женщинами и направилась в сторону фермы. Сегодня у девушки был выходной. Алла звала её поехать в соседнее село, но Галя решила остаться. Ей с каждым днём всё больше и больше нравилось здесь. Тихое место. Много одиноких или забытых родными и близкими стариков. Девушка со многими из них сдружилась. Ей не хватало тепла её бабушки, поэтому она тянулась к таким же, как она, одиноким и обделённым.
Но она нашла общий язык и с Аллой, и её мужем. Галя частенько засматривалась на эту парочку, когда думала, что никто за ней не наблюдает. Девушка восхищалась тем, как легко супруги общаются между собой, как ищут друг друга глазами, перемигиваются и подтрунивают.
«Почему у меня всё было не так? — рассуждала она, каждый раз перед сном. — Ни с Егором, ни с Женей не было вот такой лёгкости, непринуждённости. Впрочем, — улыбалась она, поворачиваясь лицом к стене, — странно было бы ожидать, что кто-то из них приедет жить и работать в такую глушь. Уж точно не Женя с его любовью к белому».
Иногда она пыталась представить себе, что он всё-таки приезжает. Красивый. В белоснежной рубашке. Светлых брюках. Как говорит ей, что любит…
«А что потом?» — возникал вопрос.
Что потом…
Опять склоки и скандалы с его родственниками? Ревнивые бывшие любовницы? Угрозы и шантаж?
«Не хочу, — вытирала она слёзы, которые полноводной рекой текли из глаз. — Прости меня, любимый, но нам лучше быть врозь…»
И только сердце, где-то глубоко-глубоко, грыз червячок ревности: «Вдруг, Женя давно забыл обо мне и снова сошёлся с Ниной?»
— Прочь, — тряхнула Галя головой. — Прочь, грустные мысли. Надо ещё к Емельяну Андреевичу забежать. Старичок обещал мне интересную книгу дать почитать о местном роднике, что находится в нескольких километрах от села.
Весь день Галина старалась провести в кругу людей, которые стали по-настоящему дороги ей. Она широко улыбалась и громко смеялась, стараясь спрятать за улыбками и смехом боль, что разрывала её сердце.
Женя. Женечка. Евгений.
Девушка гнала от себя мысли о нём, но постоянно ловила себя на том, что выискивает глазами его белую рубашку или белую футболку. К её счастью, никто в селе, да и на ферме, не жаловал белые вещи. Не практично такое носить. А если кто и попадался на глаза в белом, то это скорее всего был не белый, а серый или пожелтевший, когда-то белый, цвет.
Женя. Женечка. Евгений.
«Один ты такой, — вздыхала Галя, жуя яблоко по дороге в домик, где проживала всё последнее время. — Как же глубоко ты въелся мне под кожу, как прочно пророс в сердце».
Иногда, она даже ругала себя, что сбежала от него. Вот только девушка никак не могла представить себе, каким было бы то утро, после ночного «Нина»…
«Нет, — в который раз пыталась она убедить себя. — Я поступила правильно. Ничего бы у нас не вышло. Даже, если бы он извинился. Даже, если бы я простила. Нина всегда бы стояла между нами. Всегда».
Вот только сердце не хотело понимать доводы рассудка. Оно болело, ныло, ёкало, кололо и замирало: «Женя. Женечка. Евгений».
«Любимый…» — именно так всё чаще и чаще стала называть его Галя.
Любимый…
Такой далёкий и такой близкий. Такой чужой и такой родной, одновременно.
Галя вошла в домик, поднялась на второй этаж. Плотно закрыла дверь и пользуясь тем, что её "соседи" в городе и не смогут услышать её стенаний, громко разревелась. Она лежала ничком на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Её тело вздрагивало от рыданий.
«Женя. Женечка. Евгений, — кровоточило её сердце. — Любимый».
Полностью обессиленная она так и уснула, продолжая думать о мужчине, который разбил её сердце.
А в это время, в совсем другом селе, чёрный блестящий автомобиль остановился у дома, в котором когда-то жила Галина вместе с бабушкой. Водитель заглушил двигатель, открыл все окна, откинул спинку водительского сиденья назад и принял полу-лежачее положение.
«Галчонок. Любимая, — тяжело стучало сердце мужчины. — Где же ты! Как мне вымолить у тебя прощение? Как!»
Он закрыл глаза. Здесь, рядом с домом, в котором раньше жила Галя, Женя хотел найти хоть какое-то успокоение для своей души.
Галчонок…
— Евгений? — Женю вывел из транса удивлённый
