момента ты перестаешь смотреть на меня как на кусок мяса, ясно? Я человек.
Она умело изображает непонимание. Но, кажется, впервые на ее лице проскальзывает нечто, напоминающее стыд.
— Секс меня не интересует. Мы союзники, на равных, — прибавляю, — ну так как, договорились?!
И Катька соглашается.
Она, конечно, не подозревает, что с этой минуты я становлюсь двойным агентом. Тем, кто будет говорить Кате одно, Тимуру — ровно другое. Упорно сталкивать их лбами.
Возможно, с Тимуром не напрямую, а через кого-то. До тех пор пока это не приведет к чему-то фатальному, желательно для одного из них.
Без Тимура я легко уйду от Кати и их общего детища «Граффит Стар», а без Кати, подозреваю, что нахрен не упал Тимуру.
— Слушай, ему не нужен еще охранник, ты не в курсе? — спрашиваю, решив не откладывать эту тему в долгий ящик, — если мы затеваем игру против него, то нужны сообщники. Вдвоем нам Тимура, как ты говоришь, не разгадать! Есть у меня один надежный человечек, если что.
Катя задумывается:
— Вообще-то не в курсе, но можно попробовать. Может быть, через Ратмира, мы с ним немного дружны.
— Только не Ратмир! — я отметаю такой вариант сразу, — он стопудово человек Тимура до мозга кости. Будет проверять нашего парня от и до…
Склонившись друг к другу, мы вполголоса разговариваем, когда мой телефон начинает звонить.
На ловца и зверь бежит! Я выразительно гляжу на Катю, показывая ей экран айфона, на котором высвечено имя: «Тимур Урусов».
Думаю, его интерес ко мне только подтверждает легенду для Кати.
Но что это — еще одна удача в мою копилку, или какая-то очередная засада от него?
Подобно гамбиту в шахматной партии, я готов пожертвовать фигурой, чтобы обострить нашу игру. То есть Катей, в данном случае.
Поднимаю. Говорю первым, не дожидаясь его приветствия:
— Тимур Эльдарович, здравствуйте! Я на месте. Все хорошо.
Многозначительно смотрю на нее. Катька слышит только меня, но все же придвигается поближе к трубке.
Мы оба понимаем, что попытку включить громкую связь Тимур легко вычислит. Она склоняет голову к моему уху с телефоном. Плохо. Но мне, в любом случае, придется импровизировать.
— Окей, — очень самодовольный тон, — давно ты на вилле?
— Недавно. Но все пучком, Тимур Эльдарович, — подмигиваю Кате, — в смысле, полёт. Ну, и так далее! Я из аэропорта быстренько по делу, и сразу сюда. Даже океана еще толком не видел.
— Да что ты? — он удивляется моей словоохотливости, — по какому делу?
— Все для Екатерины. Цветочки и тэ дэ! Ну, я имею в виду, что всем будет довольна. Я проконтролирую. Помните, о чем мы говорили?
Пауза.
— Ах, ты ж чертило, — отвечает Тимур, хохотнув, — да, все верно. Старайся там! Будет довольна Катя, буду доволен и я.
Улыбаюсь и утвердительно киваю на ее немой вопрос. Даю понять, что все идет отлично. Братец ни о чём не подозревает.
Это и в самом деле так! Он слишком недооценивает меня, чтобы задуматься хоть на минуту, что я могу быть опасен.
Для него ведь я не более чем «лох обыкновенный».
В разговоре осторожно подбираю слова. Хочу, чтобы они звучали нейтрально, но, вместе с тем, и как бы подразумевали некий двойной смысл.
Смысл, который углядим в этом словесном поносе только мы с Катей.
— Повторюсь. Я сделаю все, как вы сказали! Не беспокойтесь, Тимур Эльдарович, — прибавляю, — буду вам отзваниваться.
Он ржёт:
— Ты че там, накатил уже, Даня?! Или глаза от Мальдив разбежались? Ладно, звони.
— Конечно, — подтверждаю с готовностью, — да, в общем, и то и другое, наверное!
— Ну, ты сегодня жжёшь. Ладно, давай, я просто убедиться. Привет Кате.
Тимур сбрасывает, не подозревая, какую только что оказал мне этим звонком услугу. Ликую.
В процессе разговора я незаметно скрутил динамик, так что Катя едва ли расслышала хотя бы половину. Зато меня вполне.
— Убедилась? — деловито интересуюсь, пряча телефон в карман, — буду звонить ему с докладами теперь. Не каждый день, конечно. Но часто.
Она молчит с совершенно подавленным видом.
— Да не волнуйся ты так, — подбадриваю, — теперь все зависит от тебя. Главное, будь осторожна! Как никогда. Особенно если мамашка ваша не найдётся.
Воды Мальдивского архипелага близ острова Ган
Метрах в пятидесяти от береговой линии, относящейся к вилле MADONNA DEL GAROFANO, в воде болтается судёнышко.
На корме его расположился коричневый от многолетнего загара старик из числа местных островитян. Сидя с удочкой в одной позе часами, и свесив за борт босые ноги, он следит равнодушным взглядом за покачивающейся блесной.
Морской пейзаж, в который так чудно вписывается старик, величественен и неподвижен.
Зато в миниатюрной рубке под покосившейся крышей его судна кипит бурная деятельность. Раскрасневшийся, взмокший от жары толстяк в майке и шортах делает там несколько дел одновременно.
Сидя на низком стульчике за таким же крошечным, почти детских размеров столиком, он жует сосиску в тесте, живо набирая на клавиатуре ноутбука какой-то текст, и периодически поглядывая в некое подобие подзорной трубы. Краешек трубы аккуратно высунут в круглое окно.
Тут же, с другого края оконца стоит профессиональный фотоаппарат на штативе с длинной ножкой.
На мониторе ноутбука журналиста загорается зелёный вызов по скайпу с характерным звуковым сигналом. Он откликается на него немедленно.
— Светик приветик! — здоровается первым с вызвавшим его абонентом, а вернее, абонентшей неопределенного возраста и такого же невзрачного вида.
— Привет, Гош, — отвечает она, едва взглянув на него и тоже, судя по всему, будучи очень занята за компьютером, — я тут номер верстаю. Статью твою когда ждать?
— Недельки через две, Светулик! — тянет он виновато, — засунь меня, пожалуйста, в следующий.
По ее лицу пробегает тень.
— Как в следующий?
— Да я тут в командировке застрял, Светуль! Ты же знаешь, волка ноги кормят. Прилетел вот на Мальдивы за парочкой жареных кадров с юбилея Клаудиа, а тут такая сенсация!
Возбуждённый, он даже откладывает сосиску. Но флегматичная Света слушает его молча. И журналист продолжает:
— Выясняется, что к ней прилетел ZIMMA, поселились на одной вилле, и внимание! Я почти случайно сделал сенсационные снимки.
— Что там? — спрашивает она невыразительно.
— У них таки роман! — произносит он столь торжествующе, словно к этому причастен лично, — жаркий поцелуй, правда, издалека совсем поймал через окно, но я это приближу и отретуширую.
— Хорошо. У себя в газетке тиснешь, или продашь желтой прессе?
— О! — мечтательно отзывается толстяк. Мысль об этом явно будоражит его воображение, — подумаю ещё, поторгуюсь с нашим главредом. В крайнем случае, продам, да. Ах, Светулик, я так надеюсь сделать ещё хоть пару кадров! Представь, с ночи
