итальянская сетка и французское старинное кружево. Мы на несколько минут выйдем, а
вы пока примерьте. Моя помощница Хлоя вам поможет.
После осмотра салона Финолы мы вернулись в примерочную. Бетани стояла перед
зеркалом и выглядела стройной и сияющей.
Платье было произведением искусства: корсаж из старинного кружева с геометрическим
узором, сплетенного вручную и украшенного хрустальными бисеринками, похожими на
пыльцу фей, тонкие расшитые бретельки, поблескивающие на загорелых плечах Бетани.
Юбка вся в бисере, который поблескивал словно в тумане, ниспадала мягкими складками
от завышенной талии. Невозможно было представить невесты красивее.
Холлис улыбнулась и ахнула, прикрыв рот рукой:
– Восхитительно!
Бетани улыбнулась в ответ и покружилась.
Но не все с платьем было хорошо, и мы с Финолой обе это заметили. Драпировка спереди
располагалась не так, как было задумано: клинья расходились над животом под другим
углом, чем на изначальном рисунке. Подойдя к Бетани, я с улыбкой сказала:
– Ты великолепна, но придется кое-что изменить.
– Что именно? – недоуменно спросила Бетани. – Оно уже идеально.
– Дело в драпировке, – пояснила Финола. – За месяц, оставшийся до свадьбы, ваш живот
вырастет настолько, что клинья будут ниспадать по обеим его сторонам как театральные
кулисы, а это, несмотря на все очарование животика, не пойдет на пользу.
– Не знаю, почему я так быстро растолстела, – разволновалась Бетани.
– Беременность у всех проходит по-разному, – наставительно произнесла Холлис.
– И ничего вы не растолстели, – успокоила невесту Финола. – У вас всего лишь чуть виден
живот, как и должно быть. Наша работа – сделать так, чтобы платье сидело идеально, и мы
закончим все по высшему разряду. – Она подошла к Бетани, взялась за клинья и принялась
складывать их то так, то эдак, изучающим взглядом рассматривая драпировку.
Внезапно Бетани подпрыгнула и положила руку на живот.
– Ой! Ничего себе пинок.
– Да, я тоже заметила, – кивнула Финола. – Может, вам присесть?
– Нет-нет, все хорошо.
– Ладно. Я просто думаю, как бы это исправить. Еще пару секунд. – Финола с живым
интересом посмотрела на Бетани. – Пытаюсь понять, насколько вырастет ваш живот за
месяц… Вы, случайно, не близнецов ждете? – Бетани покачала головой. – Слава богу.
Одна из моих сестер родила близнецов, и это было тяжко. А дата родов… она не
изменилась?
– Нет, – ответила за дочь Холлис.
Финола бросила взгляд на помощницу:
– Хлоя, помоги, пожалуйста, Бетани снять платье, пока мы с Эйвери обсудим изменения.
Бетани, мы оставим вашу маму с вами?
– Конечно.
Финола подошла к Холлис и забрала со столика рядом с ней пустой бокал.
– Еще шампанского? Или кофе?
– Кофе, пожалуйста.
– Я скажу кому-нибудь из ассистентов. Мы скоро вернемся. Идем, Эйвери.
Я послушно последовала за Финолой из примерочной. Она отдала пустой бокал
проходящей мимо помощнице и попросила сварить свежий кофе для миссис Уорнер. Мы
прошли по тихому коридору в угловой кабинет с несколькими окнами.
Я села на стул, на который указала Финола, и обеспокоенно поинтересовалась:
– Сложно будет перешивать клинья? Не придется ведь всю юбку переделывать?
– Попрошу взглянуть на нее модельера и драпировщика. За те деньги, что Уорнеры платят, в случае необходимости мы перешьем все чертово платье. – Она потянула плечи и потерла
шею. – Знаешь, в чем проблема с этими клиньями?
Я покачала головой:
– Придется взглянуть повнимательнее.
– Главное правило дизайна для беременных невест: никогда не верь предполагаемой дате
родов.
– Думаешь, Бетани слегка преуменьшает срок?
– Как минимум месяца на два.
Я непонимающе на нее посмотрела.
– Постоянно это вижу, – пояснила Финола. – Платья для беременных – самый
быстрорастущий сегмент в свадебной моде. Примерно каждая пятая из моих клиенток в
положении. И многие из них лгут насчет срока беременности. Даже в наш просвещенный
век некоторые женщины боятся неодобрения родителей. Есть и иные причины… – Она
пожала плечами. – Не наше дело судить или делать замечания, но если мои
предположения верны, когда Бетани пойдет к алтарю, ее живот будет значительно больше, чем мы ожидаем.
– Значит, стоит забыть о клиньях и переделать весь перед, – рассеянно сказала я. – Хотя, наверное, времени на расшивку его бисером заново уже не останется.
– Наймем для этого жутко дорогую местную вышивальщицу. Сколько Бетани еще
пробудет в городе? Можно запланировать еще одну примерку на завтра?
– Конечно. Утром?
– Нет, до утра мы не успеем. Как насчет днем, после твоего собеседования?
– Не знаю, насколько оно затянется.
– Если сама не успеешь, просто скажи Бетани приехать сюда к четырем. Я сделаю
несколько снимков и отправлю тебе посмотреть, что именно мы исправили.
– Финола… ты точно уверена насчет даты родов?
– Я не врач, но могу гарантировать, что тут явно не четвертый месяц беременности. У нее
пупок вывернут, а это обычно случается только к концу второго триместра. А то, как
ребенок пинается? Весьма впечатляюще для плода, которому полагается быть всего с
десяток сантиметров ростом! И хотя Бетани не сильно набрала в весе, живот выдает ее с
потрохами.
Вечером я отправилась на ужин с Жасмин и старыми друзьями времен работы в
индустрии моды. Мы сидели в итальянском ресторане за столом на двенадцать персон и
постоянно общались параллельно как минимум на три-четыре темы. Как всегда, мои
друзья знали самые последние сплетни и увлеченно обменивались слухами о дизайнерах, знаменитостях и тусовщиках. Я и забыла, до чего здорово находиться в центре событий и
узнавать новости раньше остального мира.
Нам принесли тарелки с карпаччо из говядины – сырое мясо было порезано на прозрачные
ломтики тоньше, чем усыпавшие его хлопья тертого пармезана. Хотя официант пытался
подать хлебные корзинки вместе с салатом, все за столом единодушно отказались. Я
тоскливо посмотрела вслед ароматному, еще теплому хлебу.
– Мы могли бы съесть всего по кусочку, – сказала я.
– Никто не ест углеводы, – ответила Шивон, редактор раздела красоты в журнале Жасмин.
– До сих пор? – удивилась я. – Я надеялась, что они уже реабилитированы.
