доверяю тебе и знаю, что ты меня не обманываешь, – продолжает он. – Просто от мысли, что кто-то может забрать тебя, что я могу потерять тебя, мне хочется крушить все вокруг.
– Ты меня не потеряешь, – отвечаю мягко, поворачивая голову, чтобы заглянуть ему в глаза. – У меня ведь с тобой тоже все иначе. Я люблю тебя.
Даниил приподнимается на локтях, а в следующую секунду перекатывается и нависает надо мной, утыкаясь теплым носом в мое плечо. Льну к нему, успокоенная теплом его тела и бережным объятием рук, касаюсь губами его волос.
Этой ночью мы занимаемся любовью медленно и долго. Даня предельно нежен, но во всех его движениях мне мерещится неуловимый и совершенно необъяснимый оттенок отчаяния.
С отцом я не разговариваю уже две недели. И все же есть ниточка, которая нас связывает, – это его непоколебимая вера в мой художественный талант, и я не решаюсь ее разорвать. Именно поэтому четыре дня назад я не отменила назначенную встречу с Дарьей Сергеевой, куратором Центра современного искусства, которую организовал для меня отец, а сразу после пары по социологии поехала к ней на другой конец города.
Дарья – приятная девушка не старше тридцати пяти – минут десять задумчиво рассматривала стопку моих работ, а потом без лишних разговоров зачислила на курс. Несмотря на то что расписание очень плотное и занятия проходят три раза в неделю, я этому только рада. Даня целиком и полностью погрузился в реализацию своего проекта и часто отсутствует дома, так что я с удовольствием посвящаю свободное от учебы время творческому хобби.
Этим вечером Даня тоже задерживается. Звоню ему после вечерней художественной сессии, но в ответ слышу, что он будет занят еще минимум три часа. Сидеть дома в одиночестве мне не хочется, поэтому я заезжаю к родителям, чтобы повидать маму и поиграть с Андрюшей.
Малыш встречает меня радостным гулением и беззубой улыбкой, и пока я наслаждаюсь его вниманием, слюнявит фенечку на моей руке. Мама, явно обрадованная моим неожиданным визитом, в это время угощает меня свежим пирогом и чаем, а я беззаботно делюсь с ней последними новостями.
Щелчок входной двери заставляет меня напрячься. Смотрю на маму, но на ее лице написано лишь недоумение. Она встает со стула, но не успевает даже двинуться с места, как в дверном проеме кухни показывается внушительная фигура отца.
– Я не ждала тебя так рано, – торопливо говорит она, бросаясь ему в объятия и нежно целуя в щеку. – Думала, ты в Петербурге.
– Все закончилось, – говорит отец устало, поглаживая маму по спине. – От нас с Игорем уже ничего не зависит. Свое решение заказчики озвучат в ближайшие двадцать четыре часа.
На этих словах мое сердце сжимается. Не знаю, что это – предчувствие или просто реакция на незапланированное появление отца, но я ощущаю физическую тесноту в груди, словно мне вдруг перестало хватать воздуха.
В этот миг папа встречается со мной взглядом. Мы не виделись сколько? Две недели? А мне кажется, что два года.
– Привет, пап, – говорю я, облизывая внезапно пересохшие губы.
– Здравствуй, Мирослава, – отвечает он сдержанно, отводя глаза.
Он проходит в кухню, механически моет в раковине руки и забирает у меня Андрюшу, больше не обращая на меня никакого внимания. От его холодной вежливости я чувствую себя совершенно выбитой из колеи.
– Мне пора, – говорю глухо, смаргивая внезапно набегающие на глаза слезы.
– Останься, Мира, – просит мама, но я мотаю головой.
Комок в горле мешает мне говорить, а глаза нестерпимо жжет. Я сползаю со стула, оставляя на тарелке недоеденный кусок пирога, и иду в коридор, мечтая поскорее исчезнуть.
Когда я уже близка к заветной цели, а мои пальцы хватаются за ручку входной двери, мне в спину летит тихое:
– Мира.
Я оборачиваюсь, натыкаясь на напряженный взгляд отца, чувствуя, как скачет сердце, словно кто-то внезапно включил сигнал тревоги.
– Ты говорила, он не станет тебе лгать, – говорит папа спокойно. – Спроси его, где он был весь вчерашний день.
Закрываю за собой дверь и смахиваю со щеки одинокую слезу.
С отцом мы всегда были по-особому близки. Даже когда они с мамой были в разводе, мы с ним оставались настоящей бандой. Поэтому выносить его демонстративную холодность гораздо сложнее, чем я могла себе представить. Еще эти уколы в сторону Дани.
В такси я не могу найти себе место. Пробка в центр тянется вечно, а мне так хочется быстрее добраться домой. Но стоит мне открыть дверь, я понимаю, что моя спешка была необязательной: в ноздри ударяет приторно-сладкий аромат парфюма, а у входа я замечаю дорогую пару ботильонов на шпильках.
С затаившимся сердцем прохожу в гостиную, подсознательно уже понимая, кого я там увижу.
– Привет, – говорит Даня, направляясь ко мне, но я быстро высвобождаюсь из его рук.
– Здравствуй, Мира, – говорит Вера, прямо встречая мой взгляд.
Чувствует она себя здесь как дома – это очевидно. Вон с ногами забралась на диван, а в руках бокал с соком или коктейлем, который ей успел смешать гостеприимный хозяин.
– Привет, – холодно отвечаю я, стараясь ничем не выдать своего смятения.
– А я заехала пригласительные на мой день рождения отдать, – говорит девушка с насквозь фальшивой улыбкой. – Даня ни одного праздника не пропустил с тех пор, как мне десять исполнилось.
– Понятно, – отвечаю натянуто. – Ну, чувствуй себя как дома.
Закрываюсь в спальне и прислоняюсь спиной к гладкой поверхности двери. Отчаянно хочется разбить что-нибудь, но я держусь. Закрываю глаза, считаю до десяти и обратно. Вспоминаю нашу с Даней недавнюю ссору из-за моей стычки с Сашей. Здесь то же самое. Почти. Но я, в отличие от него, не буду вести себя как обезумевшая от ревности истеричка.
Через минуту в комнате появляется Даня. Он подходит ко мне, стремительно сокращая расстояние, и обхватывает теплыми ладонями лицо.
– Это ничего не значит, ты же понимаешь? – говорит он, пытливо всматриваясь в мои глаза. – Веришь мне?
– Она ушла? – спрашиваю вместо ответа.
Он отрицательно качает головой.
– Мне нужно уехать, – говорит он с сожалением в голосе. – Это по работе. Веру по пути завезу домой.
– Понятно, – отвечаю я, поджав губы.
– Мира, прошу тебя…
– Нет, все в порядке. Поезжай. Не заставляй «Верочку», – я намеренно копирую выговор его матери, – тебя ждать.
По мрачному лицу Дани я вижу, что мои слова ему не нравятся. Я чувствую, что он хочет что-то сказать, но молчит. И я молчу тоже. Просто из упрямства. Но когда я пытаюсь вырваться из его захвата, не
