Земфира сварила Баро кофе. Всю душу в него вложила. Получился — ароматный, душистый. Вдыхать запах уже вкусно, не то что пить. И Зарецкий это оценил. Вдыхая аромат, по-кошачьи глаза закрыл от удовольствия.
— От твоего кофе трудно отказаться. Так бы вечно его и пил.
— Вечно не получится. Рубина, слава богу, поправилась. И я со спокойной душой могу вернуться домой, в табор. Там мой дом…
— Земфира, ты принесла в мой дом тепло, уют. Останься еще немного.
«Все мужчины таковы, — подумалось Земфире. — Еще недавно говорил: что люди подумают? А теперь сам же просит задержаться…»
— Ты хочешь… чтобы я осталась?
— Да, поживи еще немного. Помоги мне, а то у меня теперь уже две больных…
— Хорошо… Правда, мне сегодня все равно нужно съездить в табор.
— Конечно. Только завтра возвращайся, пожалуйста.
Приехала Земфира в табор, и плохо ей там стало. Хуже и беспокойней, чем в доме у Зарецкого с двумя больными — травленой Рубиной да припадочной Кармелитой.
Миро и Люцита ходят оба потерянные, друг на друга волками смотрят. Только Люцита — влюбленной волчицей, а Миро — просто волком. Степан — глупый парнишка — бегает за Люцитой, все пытается на глаза ей попасться. А она сквозь него смотрит.
Совсем худо в таборе…
* * *
На этот раз Тамара решила встретиться с Игорем на нейтральной территории — в офисе на стройке, куда оба якобы заглянули по неотложному делу. Поплакались, пожалели друг друга.
— Да, видела бы ты его лицо, когда он заметил твою блузку! — пожаловался Игорь.
— Представляю. Он мне дома целый допрос устроил. А машина! Я ж ее всегда у самых дверей оставляю. А тут единственный раз пришлось в сторонке парковаться. И так здорово получилось.
— А уж как с невестой ты здорово придумала.
— Ты, наверное, перепугался.
— Скажешь тоже — «перепугался»… Растерялся немного. Но твоя помощь была очень кстати. Мифическая суженая спасла положение.
— Почему же мифическая? Теперь она у тебя есть. Форс недавно звонил — подобрал нам подходящую девушку.
— Ты что, это серьезно? Насчет невесты? И зачем ты посвятила в наши дела Форса? Знаешь, какой он скользкий?
— Игорь, ты же не ребенок. Думаешь, Астахов забудет эту историю с женитьбой? Нет. Нам, милый, теперь придется поиграть в эту игру. Между прочим, Астахов решил взять твою невесту в горничные.
— Абсурд! Полный! Какая невеста? Какая горничная? Зачем Форс? В крайнем случае, я бы сам кого-нибудь нашел.
— А затем, милый, что заниматься таким серьезным делом, как подбор невесты, я тебе не позволю. Я слишком тебя люблю. У Форса всегда под рукой куча людей, обязанных ему свободой. Вот пусть найдет нам на полгода такую чистенькую куколку, марионетку… А через полгода дадим ей под зад коленом!
Игорь успокоился, расслабился. И даже слишком:
— Она хоть ничего? А то я на ком попало жениться не собираюсь!
Тамара ехидно улыбнулась:
— Нет, ну кобель! Чистый кобель! Я ему что-то про любовь тут толкую. А он: «Она хоть хорошенькая?»
— Да ладно. Брось ты. Шучу я, шучу. Иди сюда — обниму. В любом случае своя невеста всегда хуже чужой жены!
* * *
Вот и добрался Антон до больницы. И палату Максимову нашел. Осталось только дверь толкнуть. Но почему-то не хотелось. Стыдно. И ведь, что обидно, когда с мамой говоришь, вроде все хорошо и правильно получается. А как наедине с собой останешься… Или, еще хуже, рядом с Максимом себя представишь, так все совсем иначе смотрится.
И тут в конце коридора показалась парочка. Кто там? Ага, понятно. Подружки…
Кармелита и Света подошли к двери.
— А ты что здесь делаешь? — зло спросила цыганка.
— Странный вопрос. Пришел проведать друга.
— Ты ему не друг.
— Почему это?
— Потому что друзья в беде не бросают.
— Ладно, Кармелита. Кто старое помянет — тому глаз вон.
— А кто забудет — тому оба!
— Эй, эй! Ребята, — не выдержала, вступила в разговор Света. — Ну что вы затеяли? Здесь не место для ссоры. Хватит. Кармелита, знаешь что, давай-ка ты пойдешь к Максиму, а мы с этим вот молодым человеком прогуляемся и поговорим. Я ему кое-что объясню. Хорошо?
— Я никуда не пойду! — заупрямился Антон.
— Пойдем! — с нажимом сказала Света.
Получилось это у нее совсем как у Тамары. Наверно, оттого Антон и послушался.
Пошли в скверик, какие всегда бывают возле больницы. По дороге купили мороженого.
— Какая же она все-таки злющая, это твоя Кармелита, — сказал Антон, причмокивая пломбиром. — Но красивая…
— А она тебе все-таки нравится? — подозрительно заметила Света. — Скажи честно. Ты общаешься со мной только из-за Кармелиты?
— Чего? Что за ерунда! С чего ты взяла?
— Ответ уклончивый. Значит, да.
— При чем здесь Кармелита?
— А при том, что все парни, которые со мной общаются, гуляют в парке, кормят птичек, пьют чай, едят мороженое, все они при этом говорят о ней.
— Ты преувеличиваешь…
— Скажи, что в ней такого особенного?
— Ну, есть в ней что-то этакое — цыганское. Но ты лучше. Блондиночка! Художница! Активистка!
— Да ладно тебе. Я заурядная блондинка и дрянной художник. Я плохо рисую, и знаю это.
— Чего? Кто сказал тебе эту глупость?
— Антон, я все про себя знаю. Еще с самого детства я знала, что не хватаю звезд с неба.
Света сама удивилась, чего это вдруг она так разоткровенничалась. Видно, почувствовала что-то близкое в этом непростом парне.
— Но знаешь, я всегда стремилась стать лучше. Зачем? Наверное, для того, чтобы понравиться отцу.
— А что, он тебя не любит? — спросил Антон, вспомнив о себе и об Астахове.
— Нет, он меня очень любит, особенно после того, как мы потеряли маму. Раньше он часто приходил в мою комнату и очень расстраивался, если я что-то делала недостаточно хорошо. Потом стал заходить все реже. Потом вообще перестал. Так и живем — в одном доме, а почти чужие. Он целыми днями где-то на работе, а я — в мастерской.
— Света. Уполномочен тебе заявить: все, что ты мне сейчас наговорила про себя, — полный бред. Во-первых, ты очень хороший художник, у тебя действительно талант в живописи, и это видно невооруженным глазом. Кому-кому, а мне можешь поверить! Знаешь какая у отца коллекция! Как он в живописи разбирается! А я в этом — весь в него!
— Ладно тебе. Хватит болтать.
— Нет, я требую слова. А во-вторых… Во-вторых, мне с тобой просто очень интересно общаться. Ты замечательный собеседник, ты умна, образованна. И кроме всего прочего, ты очень красивая девушка. Гораздо симпатичнее своей Кармелиты.
— Ты правда так думаешь?
