и пробормотала:
– Неожиданно…
Она всегда хотела, чтобы мы подружились. Чтобы я равнялась на умницу и красавицу Ульяну Шацкую. Я же обычно фыркала на все, что связано с Улей, как рассерженная кошка.
– Что ж, девочки, мне пора, – вздохнула мама, захлопнув багажник. – Ульянушка, заходи в гости. Чай попьете, посекретничаете. – При этом она подмигнула мне, имея в виду мои завязавшиеся отношения с Пашей, словно Ульяне было до нас с Долгих какое-то дело.
Когда мама уехала, мы с Улей остались топтаться на месте.
– Пройдешь в дом? – все-таки спросила я. Впервые начала разговор с Шацкой, не чувствуя к ней былой неприязни.
– Нет, спасибо, у меня не так много времени, – начала неуверенным голосом Уля.
– Думаю, нам не стоит общаться посреди улицы, – настойчиво проговорила я, – нас может кто-нибудь услышать.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, о чем будет беседовать со мной Шацкая.
– Да, ты права, – кивнула Ульяна.
Мы зашли на наш участок и разместились под одной из яблонь на старых садовых качелях. Да, в нашем саду не было бассейнов, скульптур, фонтанов, но эти старые качели я с детства любила.
Усевшись удобнее, одновременно оттолкнулись ногами от земли. Раздался тихий мерный скрип.
– Если ты мне снова скажешь, что не знакома с… – первой нарушила я молчание.
– Мы уезжаем! – выпалила Уля.
– Уезжаете? – удивилась я.
– Да! Вдвоем. И перед отъездом я хотела перед тобой извиниться.
– Извиниться? – еще больше удивилась я. Надо же!
– Конечно! – кивнула Уля. – После того как ты рассказала, что с тобой случилось… Ты могла погибнуть из-за меня. Я теперь тем более не могу спокойно спать. Не знаю, как произошла эта путаница!.. – сбивчиво продолжила она.
Я покраснела. Сама-то прекрасно понимала, почему все так запуталось: из-за ревности и любопытства.
– Мне очень жаль, Полина! – с отчаяньем в голосе проговорила Уля. – И если ты сможешь меня простить…
– Да ладно тебе, – пробормотала я, – все же обошлось. Ты лучше скажи, как тебя в это втянули?
Уля неопределенно пожала плечами и быстро заморгала, отгоняя непрошеные навернувшиеся слезы.
– Не знаю, – тихо произнесла она, бесцельно глядя перед собой, – не спрашивай…
Я поведала Шацкой о том, что на днях какой-то подозрительный мужик поздно вечером разыскивал своего младшего брата. Эта новость еще больше расстроила Улю.
– Вот видишь! – в сердцах воскликнула она. – Они не отстанут.
Кто «они», Уля не сообщила. Мы замолчали. Я уставилась на выгнутые ветви яблони, под которой мы сидели. Высоко-высоко, практически у самой верхушки, заметила паутину, в которую угодила маленькая бабочка. Опутанная липкими седыми нитями, она изо всех сил отчаянно билась за жизнь, стараясь выбраться из ловушки. Но тщетно! Пару раз обессиленно дернув крыльями, бабочка замерла и больше не двигалась. Такая участь – попасться в западню и быть съеденной пауком. Я поспешно отвела взгляд от блестящей паутины.
– И куда вы теперь, – спросила я, – если не секрет?
– Нужно заехать за вещами к моей соседке, но я не могу сама зайти в квартиру, – вздохнула Уля. – Конечно, они не знают моего адреса, но не хочется лишний раз светиться в городе. Вот если бы нашелся человек, который бы мне помог…
Я вспомнила соседку Ульяны, ту самую, в бигуди. Мимо такой и муха лишний раз не пролетит.
– Это не опасно? – быстро спросила я.
– Взять вещи? Нет, не опасно, – пожала плечами Уля.
– Тогда у меня есть человек, который тебе поможет и не будет задавать лишних вопросов, – сказала я. – Наш общий знакомый.
– Знакомый? – напряглась Уля.
– Ему двенадцать, – дала я подсказку, – но он очень смышленый и как-то уже выступал в роли посыльного.
– Ты про того славного мальчишку? Я думала, он родственник Паши, – озадаченно произнесла Уля.
– Как с тобой связаться? – спросила я.
– Ох, Полина… – растроганно проговорила Шацкая.
Я протянула Уле свой кнопочный телефон, и она быстро вбила туда цифры.
– Найти меня можно будет по этому временному номеру, – сообщила Уля.
Я снова взглянула на ветки, где была паутина. Красивая белая бабочка больше не двигалась. Стало совсем грустно.
– Дура ты, Ульяна, – наконец проговорила я.
Всю сознательную жизнь мне хотелось сказать это в лицо Шацкой. И вот выдалась такая возможность. Ну куда она-то полезла? Это мне, нерадивой троечнице Полине Ковалевой, позволительно вляпываться в неприятности. А такие прилежные девочки, как Уля… Да им просто не положено попадать в злоключения.
– Дура ты, – повторила я. – Так…
– Люблю его, – перебив меня, проговорила Уля.
– …Так влипнуть! – растерянно закончила я.
– Полина, Миша не такой, каким его все видят, – сообщила Ульяна, внимательно глядя мне в глаза.
– О’кей, – негромко произнесла я.
Уля посмотрела на наручные часы и резко вскочила на ноги. Я за ней следом. Садовые качели скрипнули еще несколько раз и остановились.
– Если что, пиши на этот номер, – кивнула Ульяна на кнопочный телефон, который был у меня в руках.
– Хорошо.
Мы стояли друга напротив друга, а потом порывисто обнялись.
– Берегите себя, – сказала я.
– Спасибо тебе за все, – прошептала Уля, – и еще раз прости.
Я проводила Ульяну до калитки. Шацкая помахала мне на прощание и пошла по пустой улице. Я смотрела ей вслед – на ее идеальную осанку, изящную походку, присущую балеринам. Всю жизнь меня раздражала Уля… И кто бы мог подумать, что когда-нибудь я буду искренне переживать за ее судьбу?
Если бы не Ульяна, я так и просидела бы со своими безответными чувствами к Паше. Словно страус, спрятавший голову в песок. А еще никогда не записалась бы на йогу.
* * *
Существует ли дружба между мужчиной и женщиной?
Есть и может быть вечной.
Есть до поры до времени (заканчивается или переходит в другие отношения).
Нет.
Затрудняюсь ответить.
Полина с грохотом поставила сумку на парту.
– Привет! – хмурясь, проговорила она.
