сейчас ответ, Белова! Ты со мной? Или нет?
Его трясёт. Он в бешенстве.
У меня дрожат колени, трясутся поджилки, но я отвечаю твёрдо:
– Конечно, нет. Ни за что на свете.
Он вновь улыбается, но его улыбка теперь напоминает звериный оскал. Приблизив своё лицо к моему, шепчет напротив моих губ:
– Кирилл завтра уйдёт. Ты останешься без его защиты. И ты даже не представляешь, что я могу с тобой сделать. И буду делать весь оставшийся год. Ты станешь моей игрушкой. Я буду забавляться тобой, когда мне станет скучно. И сто процентов пожалеешь, что отказала мне сегодня. Возможно, когда-нибудь я проявлю жалость и снисхождение к тебе. Но обиду помнить буду всегда, поэтому ты всё равно будешь страдать.
Вот урод!
Я с силой пинаю его по ноге и вновь пихаю в грудь. У меня получается вырваться и, несмотря на плохую спортивную подготовку, ещё и пробежать весь коридор и даже оказаться на улице. Правда, там я попадаю прямо в руки Артёма.
– Отпусти меня! – взмаливаюсь, глядя ему в лицо.
Он же не такой… Не такой, как его брат. Он добрый… Ведь так?
Артём явно сомневается, поэтому медлит. Потом с силой отпихивает меня и гневно выплёвывает:
– Я спасаю не тебя, а Тимура. От него самого. Кира не смог спасти. А вот брата в обиду не дам. Вали, Белова, подобру-поздорову. От тебя одни проблемы.
У меня дрожат губы, и слёзы застилают лицо.
Чего я хотела?
Что Артём вдруг станет белым и пушистым? А с какой стати? Он же Соболев! Один лучше другого!
Начинаю пятиться прочь от Артёма, смотря ему в лицо:
– Знаешь, Даша никогда с тобой не будет. Не знаю, кто в здравом уме вообще захочет быть с тобой!
Да, я говорю это от обиды. Потому что они так долго издевались надо мной. Потому что Кирилла выгонят. Потому что он сейчас с Никой. Я злюсь на всех! И на себя тоже злюсь.
Потому что с самого начала должна была верить Киру!
Развернувшись, несусь в сторону общаги, чтобы запереться в комнате, упасть на кровать, укутаться с головой одеялом и оплакивать свою хреновую жизнь.
Правда, во время этих моих рыданий и причитаний Дашки меня вдруг посещает одна здравая мысль. И, похоже, теперь я знаю, как поступить…
Я знаю, как оставить Кирилла в пансионе.
Кирилл
Ася вернулась ещё вчера, но поговорить у нас не получилось.
Во-первых, во мне взыграла гордыня, когда на ужине она даже не посмотрела в мою сторону. А во-вторых, я продолжал злиться на неё.
Да, я люблю её и злюсь одновременно. Однако к сегодняшнему утру злость меня отпустила…
Захожу в кабинет истории и сразу иду к ней. И неважно, хочет она того или нет, мы всё равно поговорим. Возможно, сегодня мой последний день в школе…
– Привет, – затормозив возле её парты, смотрю на девушку сверху вниз. – Мы можем выйти поговорить?
Ася поднимает на меня глаза и спокойно отвечает:
– Нет.
Твою ж мать!
Дашка, сидящая рядом с ней, смотрит на меня, как на врага народа номер один. Рязанова, похоже, тоже думает, что именно я слил то фото. Супер!
– Окей, – раздражённо хмыкнув, разворачиваю стул, стоящий впереди, и сажусь лицом к Асе. – Тогда мы будем говорить здесь!
– Но я не хочу, Кирилл… – вздыхает она.
Её глаза такие печальные, что мне не хочется на неё злиться.
– А моё мнение ты не учитываешь, да? – произношу как можно сдержаннее. – Ты взяла и просто уехала… А теперь избегаешь меня…
– А ты без проблем нашёл мне замену, – понижает она голос до шёпота и косится на Гордееву.
Я не понимаю…
– Мне казалось, мы прояснили все вопросы, связанные с Никой. Или ты всё-таки хочешь поговорить о том вынужденном поцелуе? Вот я даже вспоминать об этом не хочу!
– Знаешь, Кирилл… – она медленно сглатывает. – Я думаю, что все эти разговоры ни к чему не приведут. У нас осталось слишком мало времени, и вряд ли есть смысл выяснять отношения…
По моему телу проходит озноб. Это что же получается? Раз меня скоро отчислят, то и говорить со мной не о чем?
Вот и вся любовь?!
Вашу мать!!
Резко вскакиваю. Смотрю на Асю, не скрывая ярости. Она поднимает глаза к моему лицу. В них отчаяние.
Её слова режут меня на части. А взгляд, которым она сейчас смотрит, словно пластырь склеивает всё обратно.
Во мне какой-то кавардак! Я ничего не понимаю!!
– Что ж… Ладно! – выплёвываю со злостью. – Счастливо здесь оставаться.
Я уже собираюсь уйти, но Ася хватает меня за руку. С её губ слетает тихое «прости». Но я выдёргиваю руку и, отпрянув от её парты, прохожу к своей. Но не сажусь, а иду к следующей. Сидеть рядом с Артёмом в свой последний день я не планирую.
Первый урок проходит как в трансе. Второй – так же. Я чувствую взгляды и Соболевых, и Гордеевой, когда они по очереди оборачиваются ко мне. Но особо чётко ощущаю взгляд голубых глаз Аси.
Чего она хочет?
Почему не перестаёт так смотреть?
Запомнить пытается?
С самого утра в школе находится комиссия из министерства образования, и нам не разрешено просто так слоняться по коридорам во время перемен. Мне даже негде спрятаться, чёрт возьми! Не получается сбежать ни от собственных мыслей, ни косых взглядов одноклассников и учителей. Почти все считают, что именно я слил то фото в чат. Даже наша класснуха, которая всегда относилась ко мне довольно снисходительно, глаз на меня не поднимает.
После четвёртого урока меня приглашают к директору. Не только меня. Ещё и Нику. Но больше никого.
И я даже рад, что всё это наконец-то закончится.
Иду к кабинету Дениса Викторовича. Ника семенит рядом.
– Я отцу уже всё рассказала, – произносит она. – Теперь нужно перед комиссией подтвердить моё заявление, что ты ни при чём. Я надеюсь, ты приготовил речь, Кирилл!
Я уже так смирился с мыслью, что меня отчислят… Не знаю, готов ли бороться дальше. С Соболевыми… с их отцом… Особенно, когда Ася меня кинула!
– Я попробую, – выдыхаю безразлично.
– Твой настрой мне совершенно не нравится, – хмурится Ника, схватив меня за руку и притормозив у кабинета. – Подумай в этот раз о себе. Тимур должен ответить! Хоть раз в жизни он должен получить по заслугам!
Ооо, даже так?
– Похоже, за долгие годы ваших отношений у тебя накопилось о-очень много претензий к нему, – ухмыльнувшись,
