он не бросал слов на ветер.
— А твоя куда? — подошёл Макеев, оценив, как Вадим провожает глазами машину.
— Сейчас вернётся, — ответил Воскресенский.
Он с трудом подавил желание поехать за Иркой.
Кто этот мужик? Кто его пригласил? Кто-нибудь вообще его знает? У Вадима было смутное ощущение, что он его где-то видел, но никак не мог вспомнить где.
— Я бы на твоём месте её одну не отпускал, — давил на гниль Макеев.
— Хорошо, что ты не на моём месте, — язвительно улыбнулся Вадим.
— Да, кстати, поздравляю. Это успех. Не ожидал, что выйдет настолько мощно.
«Выйдет, — хмыкнул Воскресенский. — Какое отвратительное слово — выйдет. Словно оно случайно «вышло». Случайно повезло. Случайно получилось и надо же — вышло! Словно я, сука, полжизни на эту игру не положил. Словно не работал над ней как проклятый. Словно мне оно вообще ничего не стоило».
— Видишь, глаза красные, — показал пальцем Макеев, не оценив, что Вадим на него даже не смотрит. — Всю ночь играл. С трудом оторвался. Слушай, а ведьма там, ну эта девка с даром, случайно, не Ирка? Её и зовут похоже.
— Боюсь, на этом сходства заканчиваются, — усмехнулся Вадим.
— Ну это да, твоя покруче будет, — засмеялся Макеев. — Но записки её мне понравились.
— Какие записки? — удивился Вадим.
— Ну как, — растерялся тот. — Или это не в твоей игре? А! Я наверно, перепутал! Ну точно! Вот что значит, почти не спать. Это же в каком-то кино тёлка герою пишет письма и оставляет во всяких местах.
— М-м-м… Типа «съешь меня», «выпей меня», — наигранно улыбнулся Вадим.
— Ну да, — с облегчением выдохнул Лёха, думая, что его пронесло. А зря.
— Нет, это у меня. Только не в игре, — смотрел на него в упор Воскресенский. — Ты, сука… следишь за мной, что ли? — шагнул к нему угрожающе.
— Да ты чего, Воскрес? — испуганно отшатнулся Макеев. — Мне зачем?
Но Вадим уже и так всё понял.
— А я, дурак, думал, что сам тебе по пьяни рассказал про тот наш разговор с Иркой на веранде, который ты передал слово в слово Анфисе. Но нет, я не рассказывал. И про записки тоже. Вернее, я рассказывал, но не тебе, а ты… — вдруг ясно как божий день, увидел Вадим всю картину целиком.
Как Макеев, талантливый в принципе программист, бездарно зарыл свой талант, отравив его завистью и неверием в себя. Как Вадим безбоязненно оставлял его в своей квартире в Москве. И как заметил предупреждение системы безопасности Друга, но подумал, что это был сбой напряжения.
Только Другу он по старой привычке доверял все свои секреты, ей жаловался, её использовал как дневник, как записную книжку, как хранилище собственной несовершенной памяти, ей мог признаться в том, в чём даже себе боялся признаться.
— Сука, ты подключился к Другу, — не спрашивал, утверждал Вадим.
— Вадим, я… — прикрылся тот руками, зная, что за Воскресенским не заржавеет — бьёт он быстро и больно.
— Лучше скажи, что это была твоя личная инициатива, — нарочито потёр кулаки Воскресенский, — потому что, если тебя купили и заплатили, чтобы ты добывал информацию о том, над чем я сейчас работаю, звезда тебе, Макей. Тебя посадят за международный промышленный шпионаж. И мой адвокат плюнет на дверь тюрьмы, когда тебя закроют.
Макеев побледнел до голубизны.
— Вадим, клянусь, никто меня не нанимал. Просто я глянул, там такая хлипкая защита. Подумал, ты сразу заметишь взлом, а я объясню, что просто хотел тебе показать, где тонко.
— Там хлипкая защита, потому что ты, сука, был у меня дома. Там, где никто, кроме близких мне людей, не бывает. Она не хлипкая, её там совсем нет. Но только там. Только онлайн наши с Другом разговоры ничем не защищены. Из памяти ты при всём желании ничего бы не смог достать. Ты и не смог, — хмыкнул Вадим, прекрасно понимая, что тот пытался. — И довольствовался тем, что слышал в прямом эфире. А ты именно это и слышал. Как я рассказывал Другу про Ирку.
— Прости, — склонил голову Макеев.
— Ну нет. Думаю, этого достаточно. Выметайся, Макеев. Аривидерчи, друг, — горько усмехнулся Вадим. — Таких друзей… — покачал он головой.
Взял ключи от машины и поехал за Иркой.
— Как не возвращалась? — удивился он на ответ Иркиной мамы.
— Ну, может, и заскакивала, но я, Вадичка, не видела, я только с работы пришла.
Она разглядывала полученное письмо. Вадим увидел значок коллегии адвокатов «Гедеон».
— Отец ведёт ваше дело? — догадался он.
— Ой, да. Он такой молодец, — покачала головой Иркина мама, откладывая уведомление. — Такой… — подняла на Вадима глаза и осеклась.
— Всё нормально, — кивнул Вадим. — Он действительно очень хороший адвокат. Я рад, что он взялся.
Вадим сделал круг по окрестностям. Вернулся на вечеринку. Обегал все закутки, заглянул даже в голубятню, помня, что рассказывал про неё Ирке. Но на вечеринке его девушки точно не было. И он снова поехал к ней домой.
— Ира! Ир! — крикнул он с первого этажа.
У забора уже стояла машина Севера. Хрен знает, что он тут делал, но, можно сказать, Вадим не удивился.
— Ир, ты здесь? — распахнул он дверь и застыл на пороге.
Север в расстёгнутой рубашке и полотенце на бёдрах стоял у письменного стола. В его, Вадима, твою мать, рубашке. В рубашке, которую он оставил у Ирки.
В ванной шумела вода.
— Ирка там? — спросил он, чтобы не выглядеть совсем уж идиотом.
— Угу, — что-то поспешно скинул Север в ящик стола. Воскресенскому показалось документы, ключи от машины.
— А ты что здесь делаешь? — спросил он.
Север усмехнулся:
— А на что похоже?
Вадим развёл руками, уговаривая себя не торопиться с выводами.
— Помнишь, я сказал, если она ещё раз из-за тебя заплачет, это будет последний день, когда ты с ней рядом? — спросил Север. — Так вот, этот день сегодня. Трахались мы, Вадик.
— И я так понимаю, не первый раз? — спросил он и услышал свой голос словно
