Смешно было говорить так, будто я защитница Рэнда, но ведь так оно и было.
— Я не стану…
— Избавь меня от своих объяснений, — резко оборвала его я, раздражаясь от одного вида его виноватого лица. — Я посмотрю за тем, как ты будешь далее поступать. Но хочу тебя предупредить, Рэнд уже отметил, что ты ведешь себя странно, и я не думаю, что все это просто так минет. И Селин так же отметила твое поведение. Она считает, что ты гей. Я что ты идиот. За тобой право выбора, как ты поступишь. А за мной, что я могу в любой момент тебя сдать, и думаю, Рэнд мне поверит.
Странно было видеть, что огромнейший парень, сидит с кислой миной и печально выслушивает мои слова, будто бы я могу причинить ему какую-либо боль или физические неудобства. Но я ведь могла, и чувствовал в себе эту силу, потому что я раньше догадывалась, чем могу быть для Рэнда. Теперь я точно знала, что нужна ему, и меня больше не интересовали причины, по которым так могло произойти. К тому же в кои то веки, я была для Рэнда защитником, а не он для меня. Пусть Рэнд никогда об этом не узнает, но я-то буду знать, что спасла его веру в друга.
Мне не хотелось прощаться с Филом, и молча развернувшись, я потопала наверх. Меня трясло, но это не было следствием разговора, а всего лишь усталостью.
Когда я попала в нашу с Рэндом комнату, то не стала включать свет, а просто легла в кровать, и осторожно пробираясь под одеялом нащупала Рэнда. От него несло перегаром, и все же я попыталась обнять его. Во сне руки Рэнда доверчиво прижали меня к себе. Очень даже собственически, но я была даже рада этому. Чувство предательства, которое у меня были до разговора с Филом прошло. Хорошо, что Рэнд никогда не узнает о нашей ночной беседе, и не будет посвящен в то, что большей частью его дружба с Филом, борьба последнего против зависти и его же постоянный проигрыш. Я никогда не нужна была Филу, только потому что я — это Блэр Джеймс-Ричардсон, и мои глаза его заводят. Я интересовала его, как то, что есть у Рэнда, вот и все.
Мне стало спокойней на душе, и одновременно, я понимала, что теперь сама буду нести в себе тяжесть этой тайны, не имея возможности поделиться с Рэндом. Слишком быстро я привыкла к тому, что могла рассказать ему все. И все же оно стоило того — больше не будет никаких разборок с Филом, в этом я была уверена. Только вот нужен ли Рэнду такой друг, не могла понять. Впрочем, это было не в моей власти решать подобное — Фил был до меня, и если Рэнд, даже догадываясь о чем то, не стал прерывать дружбу, кто я такая, чтобы решать это за него?
Мерзкие воспоминания о разговоре быстро утонули в крепком сне, и алкогольном храпе Рэнда, кстати совершенно не ангельском. Я засыпала с мыслью, что все-таки Рэнд не столь уж и идеален, с таким можно жить.
Наверняка после того, как Грей женился на Ассоль, ей так же приходилось мирится с храпом, и вполне возможно что со временем у Грея появилась лысина, ну а паруса вскоре пошли на шторы в их огромном доме. Каким странным может быть счастье…
Глава 19. Вернуться домой
За всем, что произошло в предновогодние дни, да и в ночь Нового года, я забыла о доме, маме, ее беременности и тем более о дяде Пите. Потому, конечно же я совершенно не ожидала увидеть его в кухне с утра, как только мы вернулись. Мама наверное еще не успела спуститься вниз и была в ванной, а дядя Пит готовил завтрак — нормальный человеческий завтрак, а не то, что мы обычно ели с мамой.
Сначала пока я его не видела, а только услышала, какие запахи доносятся с кухни, то подумала, что наша домоправительница решила изменить своему правилу не приходить в понедельники, и готовит завтрак. Так я решила по зажигательным звукам музыки, что переплетались с запахами еды. Но на кухни под эту музыку выплясывал дядя Пит — в старых тренировочных штанах и майке, он кружил от плитки к овощам что нарезал. И он не мог меня удивить больше, даже если был бы голым и в фартуке, так как в данный момент.
Я так и стояла, смотря на него и то, что он делает совершенно забыв, что стоило бы поздороваться. С одной стороны во мне закипала злость, так как я не ожидала, что мама так быстро изменит свою жизнь, а заодно и мою. Но с другой стороны представив, что такой завтрак может ждать меня каждое утро, а также ужинать в остальные дни, когда домоправительницы не будет, мы сможем нормальной едой, радовало. Но пока что я не могла уравновесить эти два ощущения и выбрать ту сторону, которая мне была нужна. Я просто стояла на месте, выбор моей позиции в отношении всего этого даже для меня оставался в подвешенном состоянии. Впрочем где это написано, что я вообще должна что-либо решать сейчас, или то, что с моим мнением теперь будут считаться. У мамы скоро появится еще один ребенок, и я уже на горьком опыте убедилась, что родители ставят превыше всего интересы ребенка, который помоложе. У них скоро станет своя семья, независимая, где мне возможно так же не станет места, как и не было никогда в семье отца.
Когда дядя Пит меня заметил, думая моя физиономия уже не отображала борьбу с чувствами, а только поражение под натиском пессимистической картинки нарисованной моим сознанием. И потому думаю, его лицо стало таким ужасно виноватым, словно его застали за воровством яиц в курятнике. А я себя ощущала как цыпленок из под которого вдруг выдернули насест, забрали маму курицу и вытолкнули из гнезда, не смотря на то, что мне не дано летать.
— Ты уже вернулась? — я должна была отдать должное дяде Питу, он очень старался сделать так, чтобы неловкость прошла. Но дело ведь было не в нем, на его месте сейчас мог стоять любой, и мне в одинаковой степени стало бы грустно и одиноко.
— Да, — отозвалась я, переступая в данный момент через свои чувства, чтобы не казаться совсем уж не вежливой. Но надолго меня не хватило, я сделала шаг назад в коридор, чтобы забрать оттуда свои вещи и подняться в свою комнату. Мне просто хотелось очутиться в том месте, которое я по праву называла своим — там я, возможно, верну себе ощущение защищенности. Возможно!
— А есть не будешь?
Я на миг заколебалась, думая, что ему ответить и почти не покривила против своих чувств и против воспитания.
— Чуть позднее, хочу в душ и почту проверить.
— Да конечно, я не подумал, — по всему тому, что делал и говорил дядя Пит, я понимала, как ему теперь в сложившейся ситуации. Ведь он часто бывал моим советчиком, я бы даже сказала аналогом отца, когда мне нужно было в последние годы. А теперь он понимал, что стал чем-то вроде Карен, к которой он никогда и не питал особо добрых чувств. Да, он меня понимал, да ему было неуютно, но мне было хуже всех в сложившейся ситуации.
