сам поеду стену заделывать и выдурю у той бабы еще банку, - обещает муж, зарываясь пальцами мне в волосы.
- Не надо, - шепчу тихонечко. – У нас Софья такие же крутит. Просто в тот момент мне показалось…
- Я с катушек чуть не слетел, - признается муж хрипло и сбивчиво. – Айрату морду набил. И сроду бы не подумал на Глеба. Это Софья - наш ангел-хранитель… Нам с тобой повезло.
- Я знаю, - мяукаю, улыбаясь и плача. – И сейчас она с Настей.
Мы возвращаемся домой уже поздно. Снятие побоев и медицинское освидетельствование… Заявление в полиции. Все это занимает много времени и сил. И только ступив на порог родного дома, я несусь в детскую к Насте. Тихонечко опустившись на колени, нежно целую самую сладкую щечку на свете.
- Мамоська, - шепчет в полусне дочка.
- Иди, переоденься, - бурчит рядом Герман. – Я перенесу малышку к нам. Тебе же сегодня потребуются обнимашки.
- Подожди, - рывком подлетаю к мужу. – Давай побудем вместе. Настя проснется под утро, и мы тогда заберем ее к себе.
- Пойдем, - муж берет меня за руку. И уже в коридоре стягивает с моих плеч пиджак и распускает волосы. А оказавшись в спальне, одним рывком стаскивает с меня топ, затем юбку.
- Пойдем в душ, - воркую на ушко, торопливо расстегивая пуговки рубашки на груди мужа. Потом нервно тереблю пряжку ремня, пытаясь вынуть толстый металлический язычок из массивного отверстия. Хватаюсь за ремешок. Тяну его из шлевки…
- Сам разденусь, - глухо усмехается Герман. - А ты пока поработай с тестом, а то я подохну от неизвестности…
- Конечно, - улыбаюсь, забирая пакет. И открыв его уже в ванной, обнаруживаю десять тестов. Десять!
Дрожащими руками достаю один. А когда на нем проступают две яркие полоски, в бессилии опускаюсь на пол. Чувствую, как меня накрывают рыдания. Как будто кто-то отключает во мне выдержку и упертость. Слышу, как в ванную входит Герман. Шлепает босыми ногами. И сразу же оказываюсь в кольце крепких рук. Льну к любимому. И реву! Никак не могу остановиться.
- Что тут у нас? – вынимает он тест из моих пальцев.
- Ты не рада? – смотрит на меня внимательно.
- Рада, конечно, - хмыкаю нетерпеливо и, забрав обратно свое маленькое счастьице, плачу, закрыв лицо ладонями.
- Эй, - хочет казаться веселым Герман, - все закончилось, малыш. Вы в безопасности…
- А если бы ты нас не нашел? Как подумаю… мороз по коже... – заливаюсь слезами. – Мне даже представить страшно…
- Вот и не представляй, - раздраженно бурчит Герман и, включив теплую воду, ставит меня под душ. Сделав шаг, приближается вплотную. – Я люблю тебя, - обжигает ухо горячим дыханием. Прижимает меня к себе так, что между нами не остается никакого пространства. Чувствую, как ладони мужа жадно скользят по спине, как его руки приподнимают мои бедра.
- Алиненок мой дорогой, - порывисто и хрипло рычит Лиманский, прислоняя меня к прозрачной стене. Обвиваю руками мощную шею мужа. Выгибаюсь дугой в его объятиях.
- Ты дома… тебе ничего не грозит, пока рядом муж, - уверяет меня внутренний голос.
- Еще, пожалуйста-а, Герман! – стону я, обвивая его торс ногами. – Я сейчас улечу…
- Давай вместе, любимая, - бормочет он, вознося меня к небесам.
Три года спустя
Алина
Ранним утром я выхожу на балкон. Смотрю на поднимающееся из-за деревьев солнце, на синее небо без единого облачка и зеленую, будто изумрудную, траву. Кутаюсь в халат, скорее по привычке. Здесь всегда тепло. Даже босые ноги на плитке не зябнут. Всматриваюсь вдаль, и самой не верится, что Герман исполнил мою прихоть. Согласился приехать в Кению. Да еще и с детьми!
Нереальная красота! Здесь, на окраине Найроби, совершенно не чувствуется дух мегаполиса. Небольшой особняк, увитый плющом, манит задержаться здесь подольше. И я поутру охочусь за восходами. А вечером - за фантастическими закатами. В сумерках мы с Лиманским тянем на террасе красное вино и лениво наблюдаем за Настей и Федором, играющими рядышком.
Делаю шаг в спальню. Беру со столика фотоаппарат и замираю, любуясь спящими детьми.
Свернувшись калачиком, сопит Анастасия, обняв куклу, а Федька – маленький двухлетний крепыш - разметал руки и ноги по кровати. Зацеловать бы их обоих, заобнимать! Но боюсь разбудить. Пячусь на цыпочках обратно на террасу и тут же попадаю в объятия Лиманского.
- Иди, - шепчет он, кивая на дверь. – Там твой воздыхатель пришел.
Под легкий смех мужа выбегаю на террасу и тут же вижу, как за ограждением маячат маленькие рожки и показывается хитрый раскосый глаз. Подойдя ближе, протягиваю руку, которую тут же облизывает огромный шершавый язык. Глажу гладкую пятнистую шерстку и, услышав за спиной радостные крики «жилафы!», поворачиваюсь к детям. Настя с Федором в пижамах выбегают из спальни. Несутся ко мне. И взяв у отца половинки яблок, весело скармливают их высокому и грациозному животному.
- Мама, дай еще! – требует Настя, а Федор пытается через ограду просунуть голову.
- Вы пришли, мои жирафы! - восторженно восклицает Настя. А Федя пытается ухватить пятерней короткую мягкую шерстку.
- Жиффафаф, - шепелявит, жуя незнакомое слово.
А потом залезает к отцу на руки и просит страдальческим тоном.
- Ам-ам, кусить…
- Этот парень нигде не пропадет, - усмехается Герман.
- Не хочу никуда уходить! – топает ножкой Настя. – Мы же к жирафам приехали, папа!
- Сейчас пойдем завтракать, жирафы тоже придут, - объясняет детям Лиманский.
Целую его куда-то в шею. Прижимаюсь всем телом. Чувствую, как губы мужа аккуратно касаются моего виска.
- Какой же ты молодец, - шепчу я, вспоминая, как следующим утром после моего освобождения муж заказал номер в самом экзотическом отеле мира - «Жираф Манор».
- Свободные места будут только через три года, - объявил он весело. – Но я забронировал.
- Зачем? – шепчу я, пряча в ящик оставшиеся девять тестов. – Где мы еще будем через три года…
- В Кении, - хмыкает муж. Надо уметь направлять будущее в нужное русло. Все нормально, Алиненок. Пока выносим, родим, научим ходить и говорить… Как раз к поездке управимся!
- А как же «Не ходите дети в Африку гулять»? – усмехнулась я тогда.
Теперь же, наблюдая, как
