Оля поняла, что «выдохнула». Было трудно думать о человеке, который помог ей в плохом ключе, но чем больше Тигран рассказывал о себе во все последующие встречи, тем больше Оля думала о том, что все могло быть так. Фокус с подменой людей потряс ее воображение и выглядел так, словно они вдруг оказались на грани фантастики.
— Слава Богу он здесь не причем! — выдохнула она, прихватив его губы при этом. — А в чем я не ошиблась?
— У меня все не шли с головы твои слова о бывшем студенте-медике.
Несмотря на позорное увольнение из органов, Тигран продолжал числиться в них, пусть и не гласно.
— Я попросил об услуге тех, кто когда-то был должен мне.
Коллеги Тиграна напрягли участковых, заставив их поднять списки всех, кто состоит на учете у нарколога.
— И?
— Среди них не было никого подобного, — ответил Тигр, продолжая гладить ее по спине. — Но был такой, которого перевели на другой участок.
— Бывший студент-медик?
— Нынешний студент-медик, — поправил ее Хамиев. — Неожиданно излечился и даже взялся за голову — оставил прежнее окружение, а попросту сбежал, переехал в другой район, поступил в медицинский колледж и подрабатывает на скорой.
Они была правы. Оба. Оля говорила о студенте-медике. Тигран предполагал, что спаситель Макара просто пересмотрел медицинских сериалов. Кирилл Кусков стал бандитом, потому что по-другому просто и быть не могло. Только случилось в его жизни что-то, что вдруг развернуло его в другую сторону.
— Я честно не помню его, — признался Тигран. — Скорее всего потому, что привык заострять внимание на тех, у кого были «перспективы».
По словам Тиграна в каждой банде существовал такой расходный материал. Такие ребята выполняли черную работу, по-глупому надеясь на что-то, но рано или поздно пропадали без вести, делая невеселую статистику тюрем и моргов по регионам и областям.
— Он вырос в неблагополучной семье. Его отец пил по-черному, оплакивая трудовое увечье. Мать сначала тянула семью, а потом стала составлять компанию мужу. Они спились, вот только Кусков пережил жену на шесть лет, а когда помер, то заниматься пацаном уже не было смысла.
— Почему?
— Ему было семнадцать, — ответил Тигран, продолжая играться ее волосами. — Никакой детдом не исправит то, что сделала семья, а может даже сделает хуже.
Кирилл Кусков не пошел против судьбы — он бежал по ней, как по накатанной. Он предпочел одну зависимость другой, но конечно же не признавал это.
— Я говорил с ним на днях.
Тигран замолчал на короткое мгновение, а потом посмотрел ей в глаза.
— Я решил не предпринимать ничего на его счет.
— Почему?
Не то, чтобы Ольга хотела этого, просто хотела узнать мотивы его поступка. Она не знала, как относиться к этому Кускову. Он быть может не был лучшим человеком на земле, то, чем он занимался раньше было ужасно, его поступок был двойственен — кошмарен и отдавал трусостью, но все-таки он спас жизнь ребенку.
— Подумал, что у всех должен быть второй шанс.
— Он признался тебе?
— Конечно нет.
— Тогда почему ты решил, что это он?
— Я спросил его о прежней жизни, о работе в банде и поинтересовался, что вдруг он решил встать на путь исправления. Он же рассказал мне об откровении, случившемся с ним после просмотра сериала о докторе, который несмотря на свою зависимость мог спасать жизни людей.
Оля кивнула. Она знала этот сериал. Только она и Тигран понимали, что этого было мало. Сколько людей смотрит этот ситком в данную минуту? А сколько решает переменить свою жизнь (не посвятить, а именно переменить) к лучшему? Скорее всего эта цифра колеблется около одного процента и очень близка к нулю. Это очень мало. Мало откровения. Должен быть еще и знак. Их сын стал им.
— Хорошо бы, чтобы у него все сложилось, — проговорила она ему в губы, а потом поцеловала его. — Я люблю тебя.
Поцелуй был простым, без чувственной и страстной составляющей. Он был своеобразной точкой в той темной истории, которую удалось раскрыть и которую она предлагала закрыть и не возвращаться к ней больше.
— Пойдешь смотреть, что у меня в куртке?
Он выпустил ее и даже вопрошающе приподнял брови, когда она сделала шаг и вдруг обернулась к нему. Сердце Ольги неожиданно застучало везде, но самое главное где-то в районе солнечного сплетения.
— Хамиев, давай без интриг? Скажи мне, что там! Не пугай меня.
Она смотрела на кресло и на растекшееся по нему и по полу черное пятно. В этой "черной дыре" ее ждало что-то. Так вовремя вспомнился его жест напоследок. Да так что стало не по себе от мысли: что же придумала его темная голова на этот раз? Кем только она ни была — недалекой и тупой девицей, расчетливой стервой, меркантильной гадиной. А что теперь?
— Странно, что это происходит именно сейчас, — ответил Тигран, продолжая подпирать собой изголовье кровати. — А не тогда, когда я действительно хотел этого.
Оля все же пересилила себя и подобрала куртку, встряхнув ее несколько раз, пытаясь за ее тяжестью определить в каком же именно кармане кроется его ответ, но тщетно. Сунувшись во внутренний карман, она можно сказать, что угадала, достав из нее темную шершавую коробочку. На пол упало что-то.
— Если это то, о чем я думаю, — проговорила она, присаживаясь и подбирая упавший прямоугольник жевачки. — То это так.
Оля поняла, что ошиблась. На его счет в том числе. Если пять секунд назад она думала, что Тигран пугает ее, то теперь осознала, что замерла. Ею овладело смешанное чувство надежды, восторга и неверия.
— Оля!
Теперь она была быстрее его, сорвавшегося с места, ринувшегося к ней и попытавшегося удержать ее. Ольга оказалась в ванной комнате в какие-то считанные секунды, поймав солнечных зайчиков от так и не выключенного света в прихожей.
— Боже!
Ее руки тряслись, когда она вынимала узенькую полоску. Ответ был не в бархатной коробке, теперь затерявшейся в глубине пропитанной любовью спальни, а в надорванной упаковке теста на беременность.
— Блин!
Она даже уронила ее, а когда подняла ее, то бросилась к раковине, в которой лежал второй тест с окончательно выделившимися двумя полосками. Ольга улыбнулась, задрав лицо к потолку и простояла так добрых десять секунд, а потом обернулась навстречу тому, кто стоял на пороге, подперев косяк плечом, а перед этим открыл дверь, обдав ноги теплым сквозняком.
– Как он тебе?
— Он прекрасен!
Конец
