конца свободно», — пискнула мечтательница. А перед глазами возникло ухмыляющееся, с хитрым прищуром, лицо Шувалова Александра Ивановича — моего неправильного принца, забравшего в плен сердце, бьющееся у меня в груди. «Накуси-выкуси, все равно освобожусь», — воинственно сказала феминистка. Как там говорил бравый военный Михаил: «На таком красивом клине можно конкретно зависнуть, и первоначальный клин покажется лишь мелкой занозой». Вдруг действительно это случится, во всяком случае, его белозубая улыбка вызывает во мне только теплые воспоминания.
— Мамуль, я ушла.
Из кухни выглянула мама.
— Чудесно выглядишь, Танюша. Рада, что у тебя жизнь налаживается.
Не то чтобы налаживается, но хотя бы ушла бессонница… Главное теперь не видеться с Шуваловым, иначе ураган эмоций вернется, на несколько дней выбивая меня из привычной колеи. Блин, скоро у папы юбилей, как ни крути, они с Юлей придут на праздник, мы ведь теперь одна семья… И я не смогу сбежать, потому что правильная любящая дочь обязана присутствовать во время такого важного события в жизни отца. И значит, здравствуй, любовная тряска и удушающая тоска по ночам.
— Да, мамуль, жизнь налаживается.
— Надеюсь, этот парень хороший.
— Во всяком случае, выглядит просто высший класс.
Мама рассмеялась.
— С лица воды не пить, — назидательно произнесла родительница.
— Ага, я в курсе. Однако вода вприкуску с красивой картиной кажется намного вкуснее. Но я, конечно, девушка умная, знаю, что одной внешности мало, мне ещё и хорошего человека подавай.
— Иди уж, — махнула рукой мама, — дай бог, ты будешь счастлива, — добавила она с грустинкой в голосе.
Буду. Назло всему буду счастливой.
…
С красивым здоровенным бравым военным мы встретились возле одного из памятников нашего города.
«У-у-у… я, конечно, понимаю, солдатик не принц, но мог бы какой-нибудь цветочек притащить», — недовольно пискнула мечтательница. «Зачем тебе цветы? — возмутилась феминистка. — Вон один таскал целые веники роз, причем вместе с вазами, а потом взял и трахнул твою сестру». Напоминание мгновенно вызвало душевную боль. Как же ты мог, Сашка? Зачем втоптал в грязь такую красивую любовь между нами? «Мог бы тогда топор притащить, глядишь, и правда кашу сварганили», — не унималась жаждущая красивых жестов в свою честь мечтательница. «Я думаю, он специально цветы не купил, — вступила в разговор отличница, — ведь вы на свидание идете, оно наверняка продлится как минимум пару часов, бедные цветочки за это время просто завянут. Молодец танкист, умный мальчик».
— Здравствуйте, Миша!
При виде меня бывший попутчик ласково улыбнулся.
— Здравствуйте, Татьяна! Очень рад вас видеть.
— Я тоже рада вас видеть.
Бравый военный сегодня был одет по гражданке и выглядел, надо сказать, великолепно… Коричневая кожаная куртка ладно охватывала широкие плечи, зеленая водолазка подчеркивала глаза, а светло-серые джинсы красиво сидели на длинных ногах. «Широкие плечи и крепенький зад, идеальная мужская фигура, — облизнулась развратница. — улыбочка тоже закачаешься. Какие красавцы в танках пропадают…» Правда, такая зануда-бухгалтерша, как я, всегда предпочитала мужчин, одетых и выглядевших более чопорно, в деловых костюмах, галстуках и с портфелями в руках. Очки в стильной оправе — вообще высший пилотаж мужской привлекательности. Помнится, именно красивыми окулярами и умными глазами меня когда-то привлек Гена Калюжный. Да, я всегда предпочитала этаких идеальных офисных клерков, или генеральных директоров крупной строительной фирмы. Блин, Таня, ну сколько можно его вспоминать, того, чье имя нельзя называть.
— Таня, я долго думал, куда вас пригласить. А вообще, знаешь, давай перейдем на «ты»?
— Давай на «ты», — ответила я, улыбаясь, — давно пора, иначе чувствую себя попеременно то строгой учительницей, то, наоборот, нашкодившей ученицей перед директором школы.
— О нет, — засмеялся Мишка, — на директора я не тяну.
— Но ведь каждый солдат мечтает стать генералом?
Зеленые глаза красиво сощурились.
— Чтобы стать генералом, нужно не только хорошо служить, но также много учиться, а еще протекцию иметь в вышестоящем руководстве. Я не карьерист, хотя, наверное, не лишен определенных амбиций, однако для меня главное не чины и звания, главное — честно выполнять свою работу.
Который раз поразилась… в некоторых вопросах мы с бравым военным мыслили совершенно одинаково.
— Миш, если эта речь была не для красного словца, то ты просто чудо-парень.
— Ага, — блеснул зубами красивый-здоровенный, — я именно такой. Возможно, вы, девушка, купили счастливый билет в то купе.
— А хвастаться нехорошо, — пожурила я белозубого танкиста.
— Танюш, да кто же хвастается, всего лишь констатирую факты.
«Надо сказать, — отметила феминистка, — тебе везет на хвастунов и выпендрежников».
— Возможно, не только мой билет оказался счастливый, — продолжила говорить феминистка, на этот раз вслух и с вызовом в голосе.
— В самую точку! — охотно согласился мой спутник. — Как только увидел тебя такую красивую… ну, в общем… — Мишка вдруг засмущался, и опустил свои зеленые глазки к полу, — ладно, не будем торопить события.
Я была с ним согласна… и тоже боялась торопиться. «Ага, ну да, конечно, у нас ведь дурацкое правило семи свиданий», — загрустила развратница.
— Сегодня хороший день — теплый, надоел уже холод, — постаралась увести тему разговора в сторону.
— Да, день хороший, но, как ни крути, дело к зиме подходит. Поэтому теплых дней будет все меньше и меньше. Как здоровье твоего папы? — поинтересовался бравый военный.
— Все хорошо, скоро выпишут. Он уже ноет, что ему надоело валяться в больнице.
— Ну, вот и славно… — довольно произнес Мишка. — Значит, теперь я могу почаще приглашать тебя на свидания.
— Ну, если у тебя возникнет такое желание!
— Боюсь, не только такое, — сказал красивый-здоровенный и со значением посмотрел на мои губы…
Стало ужасно неловко, щеки, наверное, заиграли краснотой. С чего это вдруг во мне проснулась девочка-целочка? А вот развратнице понравились жаркие взгляды и тонкие намеки танкиста. «Кажись, этот бравый военный — парень не промах, действительно бравый, люблю таких наглых и напористых», — томно прошептала она.
— А сейчас что мы будем делать? — попыталась за вопросом скрыть свое смущение.
«У меня есть парочка наишикарнейших вариантов, — тут же подсказала развратница, можно, допустим, так, — в голове возникла картинка совокупляющейся парочки, где девушка скакала на мужичине в позе наездницы. — Или так, — парочка расположилась в позиции «шестьдесят девять». — А лучше всего следующим образом» — теперь мужчина находился сзади девушки, пальцы одной руки сжимали холмик женской груди, вторая орудовала в складках влажного лона, лаская заветный бугорок, мужские губы шевелились, нашептывая в женское ушко всякие романтические непристойности. В этом последнем видении активно двигающий задом черноволосый мужчина мне до боли кого-то напоминал. Ах да, любимая позиция Шувалова. И вот на эту картинку я среагировала, низ живота опалило жаром… «У нас правило семи «нет», — тут же напомнила девочка-отличница. «Правила, правила, как мне надоели
