class="image">
Когда я прихожу домой, Кейт спит на диване, мягкое голубое одеяло, которое она принесла из своей квартиры, наполовину прикрыло её постоянно растущий живот. Даже когда она храпит, а она это делает, она выглядит сногсшибательно.
Скинув обувь, я подхожу к ней. Но прежде чем сесть позади неё на наш огромный диван, я достаю телефон и делаю снимок того, как она мирно спит. На её лице не видно ни беспокойства, ни стресса. Она не беспокоится о работе и не думает о том, что ей нужно сделать дальше – она довольна и ей комфортно жить в данный момент.
Стягивая через голову майку, я проскальзываю за спину своей невесты, которая, слава Богу, всё ещё носит обручальное кольцо. Она отвечала на мои звонки и сообщения, пока меня не было, но её задор куда–то исчез, сменившись тенью её нахальной натуры.
Она шевелится, и её знакомый цитрусовый аромат разливается теплом по моей груди.
– Привет, принцесса. Я дома, – шепчу я ей на ухо.
Она стонет, когда я с трудом разбираю “Привет”.
Протягивая руку, я касаюсь её живота, но она поворачивается ко мне лицом, медленно открывая свои прекрасные глаза.
– Я скучала по тебе, – говорит она.
Меня охватывает облегчение.
– Да?
– Да. Это была дерьмовая неделя.
Убирая волосы с её лица, я заправляю их ей за ухо.
– Что случилось, и почему ты не рассказала мне раньше?
– Потому что я знала, что ты захочешь приехать, и потому что я большая девочка, которая может сама бороться за себя.
– Бороться? Кто тебе насолил? – рычу я.
– Это долгая история.
– У меня есть время. Фактически, вся наша жизнь, – я целую её в лоб.
Она тяжело вздыхает.
– В двух словах, Вайолет и Генри отказались от партнерской программы с Марком Престоном. Он хотел, чтобы я поговорила с ними. Это я и сделала.
Каждый гребаный нерв напрягается в моём теле.
– Ты ходила к ним?
Она кивает.
– Ага.
– Тебе следовало подождать до моего возвращения домой.
– Я могу сама о себе позаботиться. Не то чтобы это вообще имело значение. Они были дома, но отказались открывать дверь.
Я отстраняюсь.
– Они оставили тебя стоять на крыльце твоего собственного семейного дома. В жутко холодную декабрьскую погоду? Беременную, чёрт возьми? – каждое слово становится всё резче, срываясь с моего языка.
Она кладёт руку мне на грудь, и я знаю, что она чувствует, как колотится моё сердце.
– Да, это дерьмово с их стороны, и да, это заставляет меня думать, что Марка и Дэвида больше интересует моя фамилия и то, как она приносит им пользу, чем я как юрист. Но поверь мне, они сделали много для...
Она закрывает рот, как будто не хотела заходить так далеко.
– Что?
– Ничего, – она гладит меня по щеке, пытаясь успокоить.
Так легко она не отделается.
– Что, чёрт возьми, они с тобой сделали, принцесса?
– Это было очень давно.
– Неважно, расскажи мне, мне нужно знать о тебе всё, – я прижимаюсь своим лбом к её лбу. – Точно так же, как я отдам тебе каждую частичку себя.
Сжав губы в тонкую линию, она зажмуривает глаза, как будто ей больно вспоминать об этом, и это разрывает меня на части.
– Когда Ист уехал в университет, мне оставалось учиться в школе два года. Это были два ключевых года, которые помогли мне поступить в лучший университет и получить лучшие оценки. Я уже добивалась всего этого, но Вайолет и Генри этого было недостаточно – они хотели, чтобы их дочь была лучшей ученицей страны. Ты был прав в том, что сказал в тот раз – мой успех был продолжением их успеха, – она делает паузу и медленно вдыхает. – Они практически заперли меня на тот период – никаких друзей, никакой общественной жизни, определенно никаких вечеринок. Раз или два я пыталась улизнуть из своего окна, но они установили замок. Они сказали, что это для моего же блага и “время, проведенное на вечеринках, было потрачено впустую, а не на учебу, что привело к посредственности”.
Я притягиваю её к себе, пряча её лицо у себя на груди. Её плечи начинают дрожать. Кейт почти не плачет, и, чёрт возьми, меня разрывает на части, когда я слышу боль в её словах и слёзы.
– Это всё, чем я занималась всю свою жизнь. Только совершенство и ни минуты на то, чтобы расслабиться или признать то, чего я достигла. Они напоминали мне, что лишь усердно работая я могу быть на вершине, но стоит мне оступиться, и кто–нибудь воспользуется моей слабостью. Десятилетий таких ожиданий достаточно, чтобы сломить кого–то, – рыдает она.
– Если бы ты не была беременна моими детьми и я не собирался становиться отцом, я бы прямо сейчас похоронил их в этих искусственно ухоженных садах. Никто бы по ним не скучал.
Она качает головой, прижимаясь ко мне.
– Они того не стоят, и многие будут скучать по ним. То, что общественность видит и думает о моих родителях, далеко от того, кто они есть на самом деле.
– Да, это я уже поняла.
Между нами повисает долгое молчание, пока я обнимаю свою сломленную девочку и прокручиваю в голове варианты, решая, стоит ли брать ключи и сделать именно то, что я хочу.
Но эти малыши и Кейт сдерживают меня.
– Иди сюда.
Усаживаясь поудобнее, я сажаю её к себе на колени, укутывая её плечи голубым одеялом и сосредотачиваю ей внимание на себе.
– Шесть месяцев – это действительно то, чего ты хочешь?
– Я не знаю. Я боюсь, что это слишком долго, что я потеряю связь и буду забыта.
Тепло улыбаясь ей, я нежно целую её в волосы.
– Дело не в том, что тебя “забудут”, принцесса. Дело в том, чтобы принять жизнь и то, как она меняется для нас. На всё есть причина.
– Ты действительно в это веришь?
Я медленно киваю.
– Всё, что касается тебя, наших детей и того факта, что через пару недель мы собираемся прилететь в Банф и пожениться, – всё это часть плана. Нашего плана. То, что должно было случиться с нами. Я был влюблён в тебя так долго, ещё до той ночи на свадьбе Джона и Фелисити.
