— Мне плевать, и я сейчас выражаюсь максимально вежливо, на последствия и рецидивы. Мне больше это все ни к чему, незачем так яростно следить за здоровьем. Поэтому, если ты еще раз задашь вопрос, касающийся моего прошлого, я больше не обращусь к тебе за помощью.
— Я поняла. — Татьяне не было страшно. Ей было больно от того, что чувствовал небезразличный ей человек, отгородившийся километровыми стенами от внешнего мира. — Что с женщиной, ради которой ты мне позвонила?
— Не знаю. У нее температура и боли. Началось все внезапно. А еще у нее маленький сын, который уже пошел по наклонной из-за болезни матери.
— Сын? — ее взгляд многозначительно метнулся к Вересовой. Ирина уже начала недовольно вздыхать, когда она опередила ее: — Ладно, не суть. Что ты хочешь от меня? Я работаю в гинекологии.
— Ты же все равно понимаешь что-то в общей медицине. Посмотри ее, вдруг что поймешь.
— Хорошо. Сейчас пойдем?
— Да.
Девушки молча расплатились за обед и оделись. Ирину трясло от этого легкого касания к прошлому, словно к тоненькой ширме, отделяющей две комнаты. В ее случае обе темные. Прошлое таким и является: тонкой ширмой, сквозь которую всегда просвечиваются нелепые карикатуры и гримасы былых событий, отбрасывая тень на настоящее. Вся жизнь — это театр теней, и люди в нем марионетки.
— Ира, — неожиданно рука Татьяны накрыла ее руку, — ты лжешь. Все произошедшее не есть твое прошлое, это подлинное настоящее. Будь оно прошлым, ты бы открылась мне, тебе бы нечего было скрывать. Но ты несешь в душе эту ношу, удерживая ее на волоске от того, чтобы раздавить тебя. И ты понимаешь, что рано или поздно все стены будут снесены, и тебя затопит. Это вопрос времени.
Она толкнула дверь, позволяя капелькам уюта кафе просочиться на холодную улицу, и Вересова вышла за ней. Озябшая и подавленная.
***
В квартире Димы уютом и не пахло. Пахло сыростью, страхом, болью. Отопление, видимо, отключили за неуплату. Да и кому оно здесь нужно? У матери постоянный жар, а ребенок днями шатается по улицам.
От этой атмосферы древнего склепа у обеих девушек кожа покрылась мурашками. И такая жизнь скрывается за многими дверьми обычных квартир. Проходя мимо очередной двери, мы никогда не задумываемся о том, что за ней может умирать человек. Может голодать или страдать от жажды. Спасаться от холода. Но главное, чтобы за твоей собственной дверью было тепло и сытно. Остальное приложится.
— Дима, ты дома? — спросила Ирина, открывая дверь своим ключом.
— Он еще в школе. Скоро должен вернуться. Ира, это вы?
— Да, я, а со мной та самая медсестра, о которой я говорила.
Ничего не изменилось. Ни одна вещь не поменяла свою локацию. Жизнь в этом месте словно бы остановилась. Должно быть, это дико и страшно. Она всегда думала, что самое страшное уже видела, все ужасы мироздания приключились с ней, но... Но каково было этому мальчишке, чья жизнь только началась и должна была цвести, возвращаться каждый вечер в эту комнату и видеть мать в таком состоянии? Понял ли этот малыш, что нужно любить свою маму самой большой любовью на свете?
Мама — самое милое и родное сердцу слово. Не родина, не отец — мать. Сколько бы мы ни искали убежища для себя в этом мире, ни скитались по странам и городам, ни набивали кошельки и карманы деньгами — наш дом там, где живет мама. И каждый всегда мечтает вернуться в детство, где мама будет неизменно рядом, неизменно молодая и здоровая. Однако время заберет у любого из нас годы, красоту и здоровье. Нам не всегда будет двадцать, и кожа не всегда будет гладкой, ноги не всегда будут так резво бегать. Мама не всегда будет жить на этом свете. Тогда, может, стоит не скупиться на слова, ведь они ничего нам не стоят, и просто говорить ей хотя бы раз в день о своей любви?
— Ира, ты можешь пока заняться чем-нибудь. Я проведу осмотр.
Татьяна разложила медицинские принадлежности на столике, а Вересова вышла. На лестничной площадке открылись двери лифта, и через пару секунд дверь уже открыл Дима.
— Мама?
— Привет, непоседа. С мамой все хорошо, к ней пришел доктор. Раздевайся и проходи в кухню.
Руки сами вспомнили, как готовить. Казалось, эти навыки стали уже давно забытыми. Однако в памяти всплывали даже картинки из ее бывшего родного дома, где кухарка готовила невероятные блюда. По всей видимости, пришло время дать выход своему женскому началу, которое она так старательно подавляла.
Дима помыл руки и устроился за столом. Ему до сих пор не верилось, что незнакомая тетя уже второй раз пришла в его квартиру. И накормила его. И помогла маме. Столько добра он видел впервые за всю свою короткую жизнь.
— А я «пять» сегодня получил. Учительница даже не поверила, что я смог. Но я знал, что мама обрадуется, поэтому старался.
— Конечно, обрадуется. Твои победы сейчас для мамы самое лучшее лекарство. Вообще, Дима, победы детей для матерей всегда самое лучшее, что может дать им жизнь.
А она сама принесла своей семье поражение. Позорное. Сокрушительное. Скандальное. Наверное, поэтому мать так легко о ней забыла.
— По какому предмету «пятерку» получил?
— По истории. Вы думаете, это правда, что во время Второй мировой войны было убито почти тридцать миллионов человек?
— Да, это так, — с тяжелым сердцем ответила девушка.
— Хорошо, что сейчас войн нет, — ответил мальчишка и принялся за суп.
Ирина не стала говорить ему, что у войны нет конца. Пока жив человек, жива и она. Очаги конфликтов вспыхивают постоянно в разных точках мира. Все эти идеологии, доктрины, стремление разделить мир пунктирными границами и завладеть землями... И не важно, что вот такие же малыши гибнут под градом осколков от мин, сгорают заживо в домах и погибают под колесами танков. Когда одна влиятельная сволочь решает устроить бойню только ради собственных интересов, жизни детей превращаются в разменную монету.
— Ира, на минутку, — в дверях появилась Татьяна. Она вышла и приготовилась к не самым приятным новостям. — У женщины воспаление легких, уже начавшее переходить в запущенную стадию. Ей нужно срочно в больницу, пока есть шанс спасти ее.
— Как она получила его?
—Да кто ж знает. Возможно, иммунная система была ослаблена, а кто-то больной чихнул на нее. Это же лотерея. Не нужно ехать в Африку в самое опасное племя, можно неудачно прокатиться в метро. Я вколола ей жаропонижающее и болеутоляющее, но это все временные меры. Нужно в больницу на рентген и бронхоскопию, анализы и диагностику.
— На дому никак нельзя провести лечение?
— У меня есть знакомый интерн из пульмонологии, но, Ир, не будем обманываться. Чтобы не приблизить смерть женщины, нужно провести полное обследование и выписать правильные лекарства. И... в общем, Ир, лечение обойдется явно в круглую сумму.
