Глава 2
Подъезжая к старой железнодорожной ветке, Денни думала о чем угодно, только не о Джеке Смите. Машину тряхнуло на очередной рытвине, и она услышала, как брякнуло ружье на заднем сиденье.
— Не сомневайся, тебе придется провести эту неделю у Макмулленза! — с чувством воскликнула девушка.
Она свернула на дорогу, бегущую вдоль северного забора к воротам, через которые вчера на ее территорию пожаловала конная полиция.
Солнце проделало долгий путь от холмов к Индийскому океану и уже клонилось к закату. Денни было видно, как алые отблески высветили линию горизонта на востоке. Кроны высоких деревьев поймали золотые лучики, но под ними, ближе к земле, уже сгущались черные тени. Природа дышала теплом раннего вечера, но Денни было не до поэзии. Она опаздывала.
«Эти чертовы куры уже, наверное, уселись на насест, — сказала она себе и начала перечислять список предстоящих дел. — Сначала выключить ветряную мельницу. Потом накормить пернатых. После них Рону и лошадок. Подоить Рону. Полить цветы в горшках и адиантум у цистерны. Включить поливалки. Может, удастся поесть до утра».
Она проехала через ворота к дому и остановилась у самой кромки темнеющего буша.
Денни обожала буш. Она отказалась пускать его под бульдозер со всех четырех сторон от дома. С трех — да, нужно ведь ей где-то растить фрукты и овощи. Но позади дома, с севера, буш остался нетронутым.
Тут и там попадались деревья необъятных размеров, временами встречались камедные деревья, а в сумеречном овраге болотная банксия выдала секрет подземных вод. На расчищаемой территории этой травы было довольно много, именно она и подсказала Денни, что земля — стоящая. В Холмах лишь изредка встречались плодородные почвы, в основном же тонкий слой дерна покрывал камень. Денни разузнала об этом участке давным-давно, еще во времена своего детства. В школе их научили, как по растительности определять вид почвы. Она запомнила… и много лет спустя купила. Участок этот принадлежал Короне и был выставлен на продажу, а Денни знала о банксии задолго до того, как сюда успели набежать перекупщики. И приобрела землю по бросовой цене.
Денни совсем не боялась буша. Для нее это был верный и надежный друг. Всю зиму там пестрели дикие орхидеи, даже когда на Каламунде и Крыжовенном холме пропадали. Из гранитных трещин пробивались ключи, ручейки весело бежали и журчали, пока не исчезали в такой же трещине. Среди деревьев и подлеска бушевала голубая сассапарель, а пальм таких, как в буше, ни в одном горшке не вырастить. Красные вьюнки и мухоловки покрывали сплошным ковром влажную каменистую почву, цветы не боялись, что кто-то явится и вырвет их с корнем.
Летом в буше стояла ужасная сушь, все трещало, ломалось и было, как предупреждали вывески, «пожароопасно». Но Денни нравился запах пересохшего буша, и она заявляла, что он — ее друг и никогда не причинит ей вреда. Она твердо верила в это, и только пожар мог бы пошатнуть ее веру.
Денни свернула за угол и погнала фургон к сараю из оцинкованного железа, который служил гаражом. На сгустившуюся над домом тишину она даже не обратила внимания. Буш летом — место молчаливое. Мириады живых созданий, обитающих в подлеске, уже отправились на отдых. И сороки с попугаями спят. «И мои чертовы куры тоже!» — подумала Денни. Среди вещей, которые она ненавидела, чуть ли не верхнюю строку занимала кормежка птиц после того, как они уселись на насест. «Несутся потом плохо», — вздыхала она. Ее раздражало хлопанье крыльев, когда несколько самых чутких курочек слетали с шеста, решив, что поздний ужин лучше, чем голодная ночь.
Денни вытащила из фургончика покупки и увидела ружье. «Черт бы тебя побрал!» — разозлилась девушка, осторожно взяла его и пристроила у запертой двери дома Макмулленза, на маленьком крылечке, которое служило верандой, а патроны положила на ступеньки. «Потом вас уберу», — пообещала она и напрочь забыла об оружии.
Свертки и пакеты Денни отнесла на свою заднюю веранду. Не заходя в дом, стянула через голову платье и отправилась к ветряной мельнице в одном нижнем белье. Выключив мельницу, пошла в сарай и насыпала зерна. Накормив и напоив птиц, включила воду, наполнила корыта в загоне для лошадей и дала им сена.
Лошади мирно дремали, встав бок о бок в дальнем конце загона.
— Идите сюда, милые, — позвала Денни. Она знала, что животные подойдут, но ей некогда было ждать — оставалась еще целая куча дел.
Девушка обошла дом, включила на западной стороне поливалки, ни разу не вспомнив о тех сокровищах, которые оставила Джеку Смиту на случай, если он решит сунуться в ее угодья.
— Можете всю ночь пить, сладкие мои, — проворковала она фруктовым деревьям и пошла к Роне. — Еще минуточку, ангел мой. Только ведерко возьму ты будешь кушать, а я доить тебя. Ты ведь этого ждешь, правда?
И только когда с делами было покончено, Денни отперла дверь и зажгла фонарь. После долгого жаркого дня в доме было не продохнуть, и она распахнула все окна и двери. На кухне первым делом подожгла дрова в дровяной плите, которые приготовила еще с утра.
— Вы можете подогреваться, — обратилась она к горшочку с тушеным мясом и чайнику, — а я пойду приму душ. Чур, не выкипать и не подгорать!
В самом конце задней веранды была пристроена деревянная ванная, и Денни приняла холодный душ. Надев трусики и лифчик, она накинула сверху халатик, причесалась, подкрасила губы, но пудриться не стала и влезла в пару шлепок.
Она никогда не пренебрегала этими процедурами. Как знать — вдруг кто-нибудь пожалует к ней в гости. Денни ни в шесть утра, ни в восемь вечера без помады не застанешь, всегда причесана, под халатом — белье. За все то время, пока она жила здесь, на ферме, нежданные гости заглядывали к ней всего пару раз. Однажды кто-то заблудился и попал не на ту дорогу. В другой раз толпа друзей с равнины покутить приехала. Не придумали ничего лучше, чем отправиться к Денни в Холмы и притащить с собой пива. Хозяйку они застали в полной боевой готовности — Денни всегда была начеку, как спартанцы перед Фермопилами.
Иногда ее посещали совсем уж странные мысли. «А вдруг я умру во сне?» — бывало, думала она и принималась за дело: наводила порядок на кухне, аккуратно складывала нижнее белье в комоде, где во всем остальном царил полный бардак, выкидывала из гардероба старую одежду, подметала полы — особенно тщательно за кроватью, куда ей вечно было некогда заглянуть. И еще раз подкрашивала губы. «Так я буду выглядеть не слишком отвратительно, когда меня найдут». Еще в такие дни она выпивала на ночь кружку пива или таблеточку фенобарбитала и только потом отправлялась в постель.
