Коул продолжал смотреть на бутылку, а потом, усмехнувшись собственной нерешительности, открыл ее. Пусть утром будет плохо, зато сейчас – хорошо. Он с наслаждением отхлебнул пива.
– Коул, да что ты, как на пожаре! У нас вся ночь впереди.
Коул уселся на капот и вытянул ноги. Ему было так приятно почувствовать себя нормальным человеком, что боль, все еще беспокоившая его, казалась вполне терпимой.
– Может, мне как раз надо напиться. Как раньше. Да, были у нас с тобой ночки, которые приятно вспомнить.
Рэнди рассмеялся и присТройлся рядом с Коулом.
– Не знаю уж, сколько там было удовольствия, зато похмелье помню каждое.
Коул снова приложился к бутылке и уставился на океан. Лунная дорожка рассекала его воды надвое.
– Слушай, а стоя на сцене, ты когда-нибудь думаешь о людях по ту сторону рампы?
– Они такие же, как мы. Просто у них свои проблемы, а у нас – свои. – Рэнди вытер запотевшую бутылку о джинсы.
– А почему получилось так, что первым стал я, а не ты?
– Эй, парень, откуда такие мысли?
– Я об этом сейчас все время думаю.
– Ты оказался в нужное время в нужном месте. Публике не хватало нового певца, того, который завоевал бы сердца всех южан, живущих далеко от Юга.
– Стало быть, Калифорнийский Ковбой появился вовремя? – спросил Коул с отвращением.
Этот ярлык навесил на Коула один из критиков, обвинявший его в том, что он оторвался от корней. Фрэнк тут же повернул это в свою пользу. Они переехали в Лос-Анджелес, и следующий альбом Коула назывался «Душа кантри».
И неважно, что Коул родился в Северной Каролине, первые двадцать пять лет своей жизни он провел ниже линии Мэйсона – Диксона и никак не считал своим домом Калифорнию. Едва узнав, что каньон, где они обосновались, то самое место, которое природа выбрала для весьма частых пожаров и землетрясений, Фрэнк снова двинулся на восток.
Рэнди скрестил ноги и принялся разглядывать свои ботинки.
– Если бы люди понимали, что вывело их на вершину, они бы научились за нее держаться, и тогда...
– Будь добр, передай еще пивка.
Рэнди достал из холодильника еще пару бутылок, одну протянул Коулу.
– Так вот...
– Не надо, – перебил его Коул. – Мне до смерти надоели разговоры обо мне.
– По-моему, ты свихнешься, если все время будешь думать о том, как проснешься в одно прекрасное утро и поймешь, что все в прошлом.
Коул молча улыбнулся. Интересно, как Рэнди среагирует, если он ему скажет, что для него стать никем – не кошмар, а любимая мечта. Пожалуй, примет за дурное кокетство. Все мечтают о славе, а Коулу Вебстеру она, значит, поперек горла.
– А ты общаешься с Майком, с Эриком, ну, с кем-нибудь из старой группы?
– В последнее время только с Бадди. Звоню ему пару раз в год, узнать, что происходит.
Бадди Чэпмен играл на мандолине и скрипке в первой группе Коула, которая называлась «Миссисипские пехотинцы». Тогда они мотались из города в город в стареньком автобусе... Иногда Коул искренне удивлялся тому, как многое переменилось в его жизни за последние семь лет. Теперь он ездил в механическом чудовище за миллион долларов, и в распоряжении «Коул Вебстер энтерпрайсиз» таких было четыре.
Майк играл на соло-гитаре, а Эрик – на синтезаторе. Группа некоторое время держалась вместе и после того, как Фрэнк дал им отставку, но потом они пошли каждый своей дорогой. Карьера Коула тогда только начиналась, но довольно скоро не оставалось времени ни на что больше, кроме нее. Они несколько раз пытались собраться вместе, но из этого ничего не вышло. За последний год он довольно часто вспоминал ребят, даже пытался навести о них справки у других музыкантов, однако никто ему толком ничего не мог сказать.
– – Где он теперь? Все еще колесит по стране с той группой? Как ее там...
– Бадди?
– Ну да. Когда я в последний раз с ним разговаривал...
– Коул, да это было года четыре назад. Где ы провел все это время?
– Неужели так давно? Не может быть! Мне кажется, все было будто вчера. «Это что же, все беседы, которые я вел с Бадди, были лишь игрой воображения?» – подумал он про себя.
– Неужели ты не читаешь ежегодных поздравлений, которые Сьюзи посылает на Рождество?
Бадди и Сьюзи поженились за год до того, как распались «Миссисипские пехотинцы».
– Я ничего такого не получал.
– Быть того не может! Во всяком случае, он мне так говорил, а Бадди врать не станет.
– Наверное, они приходят в контору. Несколько человек занимались только тем, что отвечали на послания, поступающие на имя Коула. Только некоторые из писем, если на то бывало распоряжение Фрэнка, передавались Коулу.
– Значит, папочка решил, что тебе их лучше не читать.
– Что ты хочешь этим сказать?
Рэнди запрокинул руки за голову, потянулся и пересел на один из складных стульев. Коул, прихватив еще пару бутылок пива, присоединился к нему.
– Ты бы поосторожнее, – посоветовал Рэнди. – Сколько времени ты не пил ничего крепче папочкиного кофе?
– Я знаю, что делаю, – огрызнулся Коул. Рэнди примирительно поднял руки вверх.
– Только не кусайся!
Несколько минут стояла неловкая тишина.
В конце концов Коул не выдержал и сказал со вздохом:
– Прости. Понимаешь, так осточертело, что все мне говорят, куда идти, что делать, как делать и что чувствовать, когда это сделаешь.
– Я, кажется, в подобных советах замечен не был, – напомнил ему Рэнди.
– Что ты имел в виду, когда сказал, что папа решил не давать мне письма Бадди?
– Он считает, что должен тебя защищать.
– От Бадди?
– От всех, кого он не может контролировать и кто думает иначе, чем он.
– Но это же идиотизм!
– Он когда-нибудь спрашивает твое мнение о людях, которых он нанимает? А рассказывает о том, кого собирается уволить?
– Он мой менеджер. Это его забота. Что мне за дело?
– Он напуган, Коул, поэтому делает все возможное, чтобы удержаться. Ты стал для него слишком крупной фигурой.
– Разве я могу оставить его за бортом? Кем бы я был сейчас, если бы не он?
– Ему слишком хорошо известно, через что он тебя заставил пройти. Он, видимо, полагает, что и у тебя память не хуже. Сейчас ты занимаешь такое положение, что мог бы сам выбирать менеджеров и продюсеров. Любой из них поставил бы все на карту, лишь бы поработать с тобой. Вот отец и опасается.
– Папа – это папа.
– Если ты о верности и преданности, перестань! Такие материи для него недоступны. Он считает, что ты поведешь себя так, как на твоем месте повел бы себя он.
Коул мрачно смотрел на океан и думал о том, что они с Рэнди выросли, узнавая новые города, но ничего не зная о людях. Последний раз он видел своих родственников на маминых похоронах. Ему тогда было семь, Рэнди – четыре.
