– Вон та, с часами, главный символ Московии.
- Необычное сооружение, - шепчу я и тут замечаю странный собор. Разрисованные купола разного размера делают его похожим на игрушку. – Никогда не думала, что здесь так красиво! – восклицаю, позабыв, кто находится рядом.
- Ничего особенного, - морщится Айрат. – Тут есть парк неподалеку. Пойдем туда.
И развернувшись, идет вперед, никак не считаясь с моим мнением.
Семеню следом. На высоких каблуках по брусчатке быстро идти не получается. Да еще и длинная юбка мешает. Боюсь упасть и опозориться. Но и кричать, звать Айрата, не хочу. Тороплюсь, но никак не могу догнать. Наконец жених останавливается и, помрачнев, ждет.
- Ну что за выходки, Амина?
Тереблю в руках сумку и жалко смотрю на грозного мужчину.
- Я не могу так быстро ходить, - причитаю чуть слышно.
- Тогда сиди дома, - бурчит негодующе мой жених. И взяв за руку, ведет к выступающему над рекой стеклянному мосту.
Моя ладошка, словно маленькая пташка, оказывается в силках большой и сильной лапищи Айрата. Его прикосновения не похожи на нежности жениха. И со стороны мы наверняка не смотримся парой. Так отец тянет за собой непослушную дочь.
- Хочешь, давай сделаем селфи, - предлагает Айрат, подводя меня к прозрачным перилам. И не услышав моего ответа, достает из кармана айфон. - Улыбайся, Амина, - приказывает, поднимая высоко руку с телефоном и чуть прислоняясь ко мне. Я снова вздрагиваю против своей воли. Тяну губы в улыбке. А у самой внутри все переворачивается. Ну как жить с нелюбимым? Как?!
У меня мало знакомых. Перед глазами только родители и семья папиного брата. Но даже невооруженным глазом видно, как отец любит Нур. Естественно, при нас, детях, никто не допускает нежностей, но иногда случайно перехваченный взгляд или обрывок разговора могут многое сказать. Мне нравится наблюдать за Искандером и Латифой. Замечать, как они переглядываются между собой. Представлять, что происходит, стоит им остаться одним. Если только от их гляделок бросает жар, то наверняка эти двое любят друг друга. Айрат же совершенно другой. Сминает мои пальцы в ладони и, пробурчав что-то нечленораздельное, направляется вниз к набережной. Я смотрю на серую воду и внезапно отчетливо понимаю, что совершенно не хочу замуж. Невольно представляю себя в короткой юбочке, белой блузке и с сумкой на плече. Учиться! Наверное, этого мне хочется больше всего. Правильно смешивать краски. Узнавать, как работали великие художники.
- О чем задумалась? – резко обрывает мои мечтания Айрат.
- Интересно, тут же есть какие-то музеи? Хочется посмотреть на картины знаменитых художников…
- Глупости, - отмахивается жених. – Почему у тебя голова забита всякой чепухой? – спрашивает он серьезно. – Я поговорю с Нур.
«О чем же мне думать? О кастрюлях и будущих детях?! Почему любая невинная просьба оборачивается против меня?!» – хочу закричать я. Но молчу, сцепив зубы.
«Не доверяй Айрату, - проносится в голове. – Он твой враг. Попробуй сбежать до свадьбы!»
Стряхиваю крамольные мысли как наваждение. Куда бежать? Зачем? Навлечь позор на семью? Да и кто заступится за меня, отмени я свадьбу?
Нет… Не так…
Кто станет меня слушать? Мои доводы разобьются об усмешку отца и причитания Нур. А вот Айрат затаит злость и потом отомстит.
Мимо нас проходят люди. И я глазею на них не таясь. Да и они смотрят на нас изучающе, будто мы какие-то звери диковинные. Трое девчонок отошли в сторонку и шепчутся, косясь в нашу сторону. А вот парочка прошла в обнимку, совершенно не обращая ни на кого внимания. Даже издалека видно, что влюбленные.
«Если бы можно было так гулять с Тимуром…» - думаю я и тут же прикусываю язык. Еще не хватало, чтобы Айрат прознал о моем любимом!
- Не смотри на них, - бубнит сварливо Айрат. – Только проститутки позволяют себя лапать на улице. Сегодня с одним, завтра с другим…
Покорно поворачиваюсь к жениху. Вглядываюсь в злое лицо, смотрю ему за спину, где по улице идут люди. Целуются, никого не стесняясь, или шагают, обнявшись.
«Все проститутки? Вот все-все? – хочется воскликнуть мне. – Так не бывает. Разное воспитание. Да и только. Что нам нельзя, то разрешено другим. И наоборот… Может, и наш уклад кому-то неприемлем. Я так точно жить не смогла бы. Но и судить других не могу».
- Тогда зачем ты меня привез в район, где ходят путаны? – спрашиваю невинно.
Айрат задыхается от гнева.
- Едем домой, Амина, - рычит, еле сдерживаясь.
Снова берет меня за руку. Стараюсь не закричать. Иду как ослик на привязи, молча понурив голову.
- Девочка красивая такая, - а мужик – урод, - громко хмыкает одна из девчонок, стоит нам только поравняться с ними.
- А мне показалась, что это папа с дочкой, - усмехается вторая.
- У мужика морда знакомая, - не таясь, смеется третья. – Кажется, это какой-то известный борец…
Напрягаюсь, боясь выдать себя.
Папа с дочкой! Ну, надо же!
Хотя, если разобраться, Айрат и отец почти ровесники. Во всяком случае, разница в годах меньше, чем у меня с женихом. Отцу тридцать восемь, Айрату – тридцать, а мне - всего лишь восемнадцать.
- О чем они говорили? – спрашивает Айрат, как только мы садимся в машину.
- Кто? – непонимающе гляжу я.
- Те шлюхи на набережной…
- Какие?
- Амина, не выводи меня, - угрожающе предупреждает жених.
- Я не понимаю, Айрат, - шепчу я, опустив голову. И внезапно начинаю плакать.
- О, Аллах! – воздевает он руки к небу. А когда автомобиль вливается в поток машин, давит на клаксон и педаль газа, требуя пропустить. Всю дорогу до дома Айрат гонит, как ненормальный. И проводив меня до порога квартиры, молча кивает отцу и уходит прочь.
- Что это с ним? – изумленно спрашивает отец. – Айрат сам на себя не похож.
- Не знаю, - шепчу я, заходя в комнату, где в кресле возлежит Нур. – Я расплакалась дорогой, а он рассердился.
- Мой брат терпеть не может женских слез, - подает она голос. – Имей это в виду, Амина! Я забыла тебя предупредить.
- Хорошо, - киваю и, нырнув в свою комнату, ничком падаю на кровать. Никому и дела нет, почему я плакала. Будто все уже решено,
