Его загорелая кожа была покрыта поцелуями от летнего солнца Невады. Кожаный жилет натягивался на его широкую грудь, оставляя под ней много бронзовых, выпуклых мышц, но самой впечатляющей частью были руки толщиной с мои бедра, когда он склонился надо мной, глядя в мои глаза своими гипнотическими голубыми глазами.
У меня была слабость к такому виду оружия.
Некоторым девушкам нравилась задница парня или его пресс. Я не возражала ни против чего из этого, но пара сексуальных рук меня доконала. Я могла бы потеряться в таком человеке, как он. Счастливая, окруженная силой и непоколебимой сталью, я бы никогда не хотела покидать его объятия.
Жаль, что для этого было уже слишком поздно.
— Ты устала Мими?
Голос моей сестры вернул меня в настоящее.
— Немного. — Я не была уставшей, только что очнувшись от чертовой комы, но мне не хотелось разговаривать. Слова были бессмысленны. Поморщившись, я бросила взгляд на окно и солнечный день, который угрожал вызвать еще больше воспоминаний.
— Я закрою жалюзи, — объявил Патриот, подходя и полностью закрывая их.
Я слегка улыбнулась в знак благодарности за его наблюдательность и откинулась на подушки, расслабляясь впервые с тех пор, как час назад открыла глаза.
— Я останусь столько, сколько ты захочешь, — объявила Найла, откидываясь на спинку стула и подавляя зевок.
— Ты только что с работы?
Она пожала плечами, но я уловила правду в ее усталом выражении, которое она пыталась скрыть. Глядя на Патриота, я сузила глаза.
— Отправь Раэлю сообщение и скажи ему, чтобы он забрал сестру. Ей нужно поспать.
— Я могу сделать это прямо здесь, — утверждала она.
— Нет, ты не можешь. В больницах отстойно спать. Ты это знаешь. Иди домой к своему мужчине. Со мной все будет в порядке.
— Да, она будет в порядке. Со мной здесь Тень. Мы не оставим ее, Найла.
Моя сестра бросила на Патриота раздраженный взгляд, когда раздался стук в дверь. Раэль заглянул, и мне пришлось задуматься, как он добрался сюда так быстро, но потом я вспомнила, что он должен знать ее расписание и во сколько заканчивается ее смена. Его причудливое лицо все еще немного шокировало меня. Кто каждый день ходит с макияжем в стиле фильмов ужасов на лице, как будто сейчас Хэллоуин? Несмотря на это, мне нравился этот грубый байкер и его извращенное чувство юмора. Казалось, он искренне заботился о моей сестре. Его темные глаза загорались всякий раз, когда она была рядом.
— Наоми, рад видеть, что ты встала и больше не выглядишь как труп.
Я парировала ему и отшила его:
— Не могу сказать то же самое о тебе, человек-дьявол.
Он усмехнулся и направился прямо к моей сестре, притянул ее в свои объятия и запечатлел поцелуй на губах Найлы.
— Выглядишь немного усталой, моя чертовка. Ты слишком много работаешь.
Она хлопнула его по руке, но улыбнулась.
— Не то, чтобы ты дал мне поспать.
Злая усмешка появилась на его жутких чертах.
— В конце концов, я это сделаю.
Патриот ухмыльнулся:
— Я только что проснулся. Не заставляйте меня блевать.
Найла хихикнула, когда Раэль схватил ее за задницу обеими руками и сжал.
— Пойдем. — Она снова зевнула, ее глаза выдавали гораздо больше усталости, чем ей хотелось. — Я едва держусь на ногах.
— Как я и говорила, — пробормотала я, качая головой, когда они направились к двери. — Проваливайте уже отсюда.
— Я напишу тебе позже, Мими.
Отмахнувшись от нее, я заставила себя улыбнуться и кивнуть.
— Конечно, сестренка.
Как только они ушли, я заметила, что Патриот уставился на меня, скрестив руки на груди, выпуклые мышцы напряглись, когда он нахмурился. Что-то заставило его вздрогнуть.
— Что?
— Тебе нужно перестать притворяться.
— Притворяться в чем? — Спросила я, опустив взгляд на свое одеяло.
— Эта все шарада. Не куплюсь на это, солнышко. Ты не должна быть такой со мной.
Конечно, он получил пулю за меня, и я видела случайные жесткие движения, которые доказывали, что рана еще не закончила заживать, и я действительно должна поблагодарить его за спасение своей жизни, но, похоже, время было неподходящим.
— Я знаю.
— Тогда не надо.
Вздохнув, я откинула голову назад.
— Ты забываешь, что я вижу тебя насквозь, Мими.
Он видел. Я бы не стала спорить с этим.
Патриот видел меня насквозь с того момента, как моя наркоманская задница оказалась полуголой у него на коленях. Мысль о том, что тебя так открыто разоблачают, была ужасающей и успокаивающей одновременно.
— Кто ты?
— Меня зовут Патриот. На мой растерянный взгляд он выдавил легкую улыбку. — Я морской пехотинец. Был медиком. Дело не столько в названии, сколько в опыте и мастерстве. Прошло уже несколько лет. — Он пожал плечами. — Решил, что я лучший, кто может позаботиться о тебе.
— Где я?
— В Перекрестке, это наше поселение. — Он взял кожаный жилет с ближайшего стула и показал мне эмблему на спине. — Я королевский ублюдок. Мы ведущие.
— Мотоциклы?
— Правильно, солнышко. — Он сел на кровать и указал на мою руку. — Не возражаешь, если я взгляну? Слышал, у тебя сильный ожог.
Все мое тело напряглось от напоминания. Я отстранилась от байкера и плотнее завернулась в одно из одеял вокруг своего тела.
— Где Алексей?
— Кто?
Внезапно испугавшись и запаниковав, я подумала о том, чтобы выбежать за дверь.
— Русский, который причинил мне боль.
Губы Патриота приподнялись в усмешке.
— Так вот как его зовут.
Я с трудом сглотнула и кивнула, боясь вдаваться в подробности о его личности.
— На этот раз он собирается убить меня навсегда.
— Ни за что. — Патриот указал на дверь. — Я отведу тебя в подвал, если ты хочешь увидеть его связанным, но это будет некрасиво. Мой президент и Раэль надирают ему задницу. Он пожалеет, что встретил тебя.
— Раэль? Он здесь? — Это был байкер, который спас мне жизнь. У меня так и не было возможности поблагодарить его.
— Да. Он надеется, что ты мне доверишься.
Наши глаза встретились, и на несколько секунд я подумала, что не смогу. Доверие было чем-то заслуженным, и немногие люди в моей жизни доказали, что это стоило усилий. Однако моя рука болела, и мне действительно нужно было промыть рану. Повязка была сильно испачкана. Вытащив руку, я натянула одеяло до подбородка, когда он придвинулся ближе.
— Так нормально? Я должен иметь возможность прикоснуться к тебе и посмотреть на рану. Я постараюсь не доставлять тебе неудобств и не вторгаться в твое пространство.
Он подождал моего ответа, прежде чем двигаться. Такой простой акт запроса разрешения был больше, чем я могла вынести. Прошло слишком много времени с тех пор, как кого-то заботило, чего я хочу. Слезы наполнили мои глаза и скатились по щекам, когда я кивнула.
— О, солнце. Мне жаль, что с тобой жестоко обращались. — В его голосе звучали нотки искренности, которые я не могла игнорировать. — Я не хочу причинять тебе боль еще больше, поэтому скажи мне, если что-то из того, что я делаю, заставляет тебя чувствовать себя некомфортно или беспокоит тебя, хорошо?
Тяжело сглотнув, мне потребовалось несколько секунд, чтобы обрести дар речи.
— Патриот?
— Да?
— Спасибо, — тихо ответила я, шмыгая носом. — Никто не был так добр ко мне в течение долгого времени.
— Не думай об этом.
Патриот снял повязку, и его челюсть со щелчком сомкнулась, вена пульсировала низко на щеке, пока он работал, чтобы очистить рану и ухаживать за поврежденной кожей. Каждое простое прикосновение причиняло адскую боль. Я продолжала морщиться, дергаясь всякий раз, когда он случайно касался пальцем открытой области. Слезы продолжали литься, и я не могла их сдержать, особенно когда увидела степень повреждения моей кожи.
