округу вокруг гимназии исколесила… С тобой всё в порядке? — эмоции выдаёт такие натуральные, что у меня все органы перемещаются со скрипом.
Молчу, складываю руки на груди, как преграду, чтобы больше не лезла ко мне со своими нежностями и псевдо заботой.
— Нужно вовремя приезжать за ребёнком, Жанна Павловна, — шиплю, уводя взгляд на дверь в подъезд, смещаю на кодовый замок с выемкой для чипа и тяжело вздыхаю.
— Я приехала раньше, чем закончились уроки. — Мама принимает ту же позу, что и я, строит из себя обиженную. — Тебя не было. Я вошла, но и в классе было пусто. Одноклассники сказали, что ты сбежала с уроков. Зачем, Лиза? Я стараюсь, как могу, а ты сводишь всё к мести. Почему?
Я не нахожу достойного ответа и поднимаю голову к небу. Череда ужасных дней накладывает свой отпечаток. Я чувствую усталость и отсутствие желания вести разборки. Несколько минут мама молчит и смотрит на меня, а после мы вместе входим в здание, поднимаемся на нужный этаж, и я наконец попадаю в квартиру. Только там Жанна замечает очевидное, — у меня нет вещей.
— Что произошло?! Расскажи мне, Лиза! — выпаливает в спину, когда я иду через гостиную в выделенную мне комнату. — Тебя обидели? Дочка, боже мой, не молчи, пожалуйста! Ты меня убиваешь…
— Я?! — резко разворачиваюсь к матери, которая застывает в шаге от меня и растерянно хлопает накрашенными ресницами. — Я убиваю, да?! Ты меня притащила сюда, Жанна! ТЫ! — на расшатанных эмоциях тычу в неё пальцем. — Ты не спросила меня, чего я хочу! Хочу ли я переезжать и с тобой жить! Ты всё сделала по-своему! Всё у меня забрала! Слышишь?! Всё забрала! У меня теперь ни друзей, ни адекватных одноклассников! Ничего! — выкрикиваю так громко, что у самой уши закладывает от уровня децибел. — Это ты меня убиваешь… — добавляю шепотом и шагаю назад в дверной проём. — Ты кинула меня в клетку с гиенами и спрашиваешь, что произошло, дочка? Оставь спектакль для благодарных зрителей.
Пока Жанна пребывает в немом шоке, я захожу в комнату и закрываю дверь на замок. Не моргая, смотрю на дверное полотно, и спустя пару минут опускаюсь на пол, поджимая колени к себе. Стискиваю их руками и раскачиваю назад и вперёд. Сердце колотится за рёбрами. Удары такие сильные, что кожа горит. Я сглатываю противную слюну и заставляю себя подняться. Снимаю форму. Натягиваю на дрожащее тело тёплый домашний костюм — штаны и кофточку с ушами голубого цвета. Кутаюсь в него и не могу успокоиться. Меня пробирает сильная дрожь. Дополняю тёплое одеяние носками и скручиваюсь комком на диване.
Все ужасы из коморки пролетают перед глазами, как страницы книг. Не знаю, что делать завтра, ведь мне же придётся вернуться в гимназию, а я не хочу. Впервые не хочу бороться за себя, потому что надоело… Крепко зажмуриваюсь, чтобы прогнать прочь гадкие ощущения, которые неприятно липнут к телу, но не помогает. Я лежу, пока не прекращается дрожь. Желудок призывно воет, только я сжимаю себя руками, заглушая потребность поесть. Жанна несколько раз стучит в дверь и предпринимает попытку со мной пообщаться. Я игнорирую.
Когда за окном темнеет, я слышу, как в замочной скважине поворачивается ключ, и усмехаюсь. Приходится притвориться спящей, чтобы мама ушла, но она и тут проявляет себя с лучшей стороны, укрывает меня пледом и целует в щеку. Усилиями воли не шевелюсь, пока Жанна Павловна оттачивает актёрское мастерство, и расслабляюсь, когда та уходит. Жду десять минут и поднимаюсь на ноги. До балкона крадусь, тихо открываю дверь и выхожу на свежий воздух, не слышно прикрываю её за собой. Вид на город просто потрясающий. Меня даже холод не беспокоит. С упоением рассматриваю звёзды на небе и прячу кисти в рукавах тёплой кофточки.
— Вот так сюрприз! — от знакомого голоса вздрагиваю и поворачиваю голову прямо на источник. — Милые ушки, — Антон курит на балконе, который совмещён с нашим.
Великолепно… Хочу отвести взгляд, только не получается. Пялюсь на него. Весь такой домашний. В белой толстовке с капюшоном и спортивных штанах. Улыбка до ушей. Волосы взъерошены. Сердце заходится странным ритмом, когда он подается вперёд и пытается заглянуть в комнату.
— Не спится? — пожимаю плечами вместо ответа, а он снова улыбается, кидая окурок с балкона вниз, и по воле случая, как раз в этот момент у меня громко урчит в животе. — Милые ушки, на диете?
— Нет, — щёки припекает, и хорошо, что в темноте не видно, как я сгораю от стыда.
— Я как раз эклеры из «Олимпии» собирался есть. Составишь компанию? — протягивает мне руку, и вроде жест невинный, а я округляю глаза, словно меня на грех совращают. — Давай, Лиз, — мягко произносит моё имя, и я громко выдыхаю.
— Нет.
— М-м-м, — манит пальцами к себе, — твой рюкзак у меня. Заберёшь?
— Заберу, — отвечаю ему с гулом в голове. Как у него?! Почему?! Он был с Кристиной, когда она запихивала меня в каморку?!
— Хорошо. Давай лапки, Милые ушки, и гоу ко мне на эклеры.
Я отказываюсь от предложения Антона и скрываюсь за дверями так стремительно, что выгляжу трусихой. Сердце глухо бьётся внутри, а я стою и подпираю дверное полотно спиной, прокручивая последние минуты в голове. Красивых мальчиков нужно обходить стороной, особенно, если это чужие мальчики агрессивных девочек, закрывающих тех, кто им не нравится, в тёмных каморках забавы ради. Я даже глаза прикрываю, чтобы успокоиться, и губы искусываю, вспоминая, как мило выглядит То-о-оша, когда улыбается. У меня в животе разливается приятное и совсем не уместное тепло от его взгляда, но я одёргиваю себя, напоминая, что у него мои вещи. И неизвестно, как они попали ему в руки! Я должна злиться! Должна!
Эти ребята далеко не такие, какими хотят казаться. Инна стала свидетелем моего унижения, но ничего не сделала, чтобы спасти сразу. Да, я благодарна ей, но… Если бы я видела издевательства над другим человеком, то поспешила бы на помощь, как с Женей в своё время. Вспоминая про подругу, тянусь рукой к пустому карману и издаю глухой стон. Телефон в рюкзаке, а рюкзак у Антона, который ко всему прочему ещё и мой сосед. Так хочется поделиться своими переживания с Женей… Но вместо того, чтобы забрать у одноклассника своё имущество, я иду к диванчику и сворачиваюсь на нём в клубок. Крепко прижимаю колени к подбородку и закрываю глаза. Засыпаю не сразу. Вслушиваюсь в то, что происходит за стеной. Постепенно
