воздух звучит чудесно.
— Хорошо, — соглашаюсь я. — Я пойду прогуляюсь.
— Прогулка! — Восклицает Елена, хлопая в ладоши. — Пойдем прогуляемся, Са-ша!
— Я с вами! — Кричит Аника с дивана, где она рисует. — Ура прогулка!
Катерина открывает рот, несомненно, чтобы сказать девочкам, что я иду одна, но я быстро качаю головой.
— Они могут пойти со мной, — говорю я ей. — Будет приятно провести некоторое время только с ними. Я чувствую, что сейчас дети занимают так много твоего внимания.
— Так и есть, — печально говорит Катерина, перекладывая Викторию на руки. — Ладно, хорошо. Вы можете пойти с Сашей, девочки. Но слушайте ее и не болтайте без умолку. Сегодня она заслуживает немного тишины и покоя.
Еще пятнадцать минут уходит на то, чтобы заставить двух перевозбужденных детей надеть прогулочную обувь, но вскоре мы уже шагаем по дорожке, ведущей за дом, и по ухоженной территории владения Андреевых.
Пока мы идем, я обеими руками зачесываю назад свои длинные волосы, завязывая их на голове бархатной резинкой. Аника наблюдает за мной, поджав губы, как будто записывает все, что я делаю, чтобы обдумать позже. Она была такой с тех пор, как я ее знаю: любознательной и любопытствующей, с острым умом и острым язычком, так же непохожей на свою застенчивую и чувствительную младшую сестру, как масло на воду. Хотя я безмерно обожаю их обеих, Елена гораздо больше напоминает мне меня саму, чем вспыльчивую личность Аники.
Если бы у меня была дочь, она была бы больше похожа на Елену. Особенно если бы ее отец был…
О Боже. О нет. Я мгновенно выключаю этот ход мыслей, прежде чем он сможет еще больше сойти с рельсов. Мне не следует даже думать о Максе так, как я часто это делаю, не говоря уже о таких выражениях. Я даже не знаю, захочу ли я когда-нибудь иметь детей. Помогать Катерине растить ее маленький выводок из четырех человек, к которому Виктор, несомненно, захочет когда-нибудь присоединиться, это очень похоже на то, чтобы иметь собственных детей или, по крайней мере, младших братьев и сестер, и я действительно не могу представить себе ничего, кроме этого.
Я даже не могу представить себя на свидании, не говоря уже о том, чтобы продвинуться в отношениях достаточно далеко, чтобы завести с кем-то детей. И хотя, конечно, у меня есть способы добиться этого, даже если я никогда ни с кем не встречалась, я не уверена, что это то, чего я хочу. Во всяком случае, я часто думала об усыновлении, просто чтобы дать будущее ребенку, каким я когда-то была, который не знает, будет ли оно у него когда-нибудь.
А что касается Макса…
— Макс! Дядя Макс! — Выкрикивает Аника его имя, выдергивая меня из водоворота мыслей и возвращая в настоящее, и мое сердце каким-то образом одновременно подпрыгивает и опускается в груди. Я поднимаю взгляд от тропинки, которая вьется мимо гостевого дома к озеру, и вижу красивого темноволосого мужчину, который, кажется, никогда не покидает моих мыслей, действительно очень близко.
Он широко улыбается Анике, когда она бежит к нему, хватает ее и поднимает в воздух. На одно короткое мгновение у меня возникает воспоминание о той холодной спальне на конспиративной квартире, Макс входит в дверь, а я забиваюсь внутрь с Аникой и Еленой, закрывая уши от любых звуков, которые могут просочиться. Я помню, как он попятился, когда Аника побежала к нему, пряча от нее свои окровавленные руки, и как, в конце концов, он все равно поднял ее, когда она звала его, подняв в воздух…
— Саша?
Я просто не могу перестать сегодня размышлять. Так много для того, чтобы наплевать на то, что прошел ровно год. Я смотрю на лицо Макса, прищуренное от беспокойства точно так же, как раньше было у Катерины, и заставляю себя улыбнуться.
— Просто немного не в себе сегодня, вот и все. Должно быть, я плохо спала прошлой ночью.
Что-то мелькает на его лице, что я не могу понять, но это быстро превращается в кривую полуулыбку, когда он разворачивает Анику и ставит ее обратно на землю.
— Что ж, надеюсь, сегодня ты будешь спать лучше.
Он не знает, какой сегодня день. Но, конечно, он не знает, нет причин, чтобы это запечатлелось в его памяти так, как это запечатлелось в моей. Ему незачем знать, что в это время год назад я дрожала от шока и страха в одном из кабинетов Виктора, только что увидев, как у меня на глазах за несколько минут до этого застрелили человека. Я был рада, что человек, который причинил мне боль, был мертв. Но это не изменило того, тем не менее, каково это, видеть, как кто-то превращается из живого, рыдающего и умоляющего, в безжизненного в мгновение ока. Увидеть так, как никогда раньше даже не представляла, как быстро может погаснуть искра жизни.
— Ты придешь к нам в дом на ужин? — Вопрос слетает с моих губ прежде, чем я успеваю себя остановить, но Макс уже качает головой.
— Это была долгая поездка из Бостона. Я, наверное, просто разогрею что-нибудь, а потом посплю. — Он снова одаривает меня своей кривой улыбкой, его красивое лицо становится еще красивее, его карие глаза мерцают, когда он уступает мольбам Аники и снова кружит ее.
Он прекрасно ладит со всеми детьми Виктора и Катерины. На самом деле, это похоже на своего рода космическую шутку, что он, одновременно так потрясающе красив и так хорошо ладит с детьми, учитывая тот факт, что ему суждено было стать священником, давая обет безбрачия до конца своей жизни, без партнера или семьи, и учитывая, что даже сейчас он, кажется, убежден сохранить эти клятвы.
Он не говорил со мной об этом напрямую. На самом деле, он всегда был очень осторожен, чтобы не сказать в мою сторону ни слова, что могло бы намекнуть на романтический или сексуальный интерес, даже если иногда я видела в его глазах что-то похожее на жар, когда он смотрит на меня, страстное желание, которое не имеет ничего общего с дружбой. Но я знаю из того, что рассказала мне Ольга, о чем шептались другие девушки из персонала, что Макс когда-то давным-давно дал обеты, и, несмотря на отсутствие священнического воротничка, он намерен их соблюдать.
Даже если это не имеет смысла ни для кого, кроме него.
— Мы собираемся спуститься к озеру и подняться наверх. — Елена тянет меня за руку, готовая идти дальше. — Давай, увидимся…
Я замолкаю, надеясь, что он как-то возразит. Но
