ну и вообще…
— Да-а-а, Ленка, — смеется Юля. — Таких, как ты, работа любит.
— Но ты же и сама работаешь. Еще побольше моего.
И это так. Юлька, по ее же рассказам, с первого курса хваталась за любую подработку. Это сейчас она официантка в «Сенаторе», одном из самых дорогих и элитных ресторанов города. А прежде она и листовки прохожим втюхивала, и голосовать на выборах агитировала, и какую-то ерунду ходила продавала, и в привокзальной забегаловке мыла посуду, и на заправке трудилась. Словом, ничем не гнушалась.
— Ой, я-то по необходимости. Если б мне предки помогали, как другим, стала б я, думаешь…
Я мало знаю про Юлькиных родителей, кроме того, что они пьют и она с ними практически не общается.
— Вот найду себе богатого мужика, — мечтательно говорит Юлька, — и к черту пошлю всех. И работу, и нашу коменду-грымзу. Буду жить в свое удовольствие.
— А универ? — смеюсь я.
— Доучусь уж, — пожимает плечами Юлька. — Что тут осталось-то? Хотя наши девки, поди, были бы счастливы, если бы я свалила.
Это верно. У Юли отношения с нашими одногруппницами не сложились. Когда я минувшей осенью перевелась в наш пед из Екатеринбурга, девчонки меня сразу же «взяли в оборот», как выражается Юлька.
На самом деле, ко мне они отнеслись очень тепло. Охотно подсказывали, что и как, помогали освоиться, влиться в коллектив, звали на какие-то мероприятия. Наша староста Яна Ворон прямо шефство надо мной взяла поначалу. Опекала всячески. Да и другие девчонки тоже были дружелюбны и как-то сразу приняли меня в свою компанию. Только Юлька Орлова держалась отстраненно. Мы даже не здоровались первое время. Правда, я и не особо обращала на нее внимания. Мне тогда не до того было, я переживала за бабушку и многое просто не замечала.
Потом уже, на вечеринке дома у Яны Ворон, девочки меня «просветили», что с Орловой лучше не общаться.
— Вот ты — нормальная девчонка, только пока не всё знаешь, не всё понимаешь. Так что слушай нас, — покровительственно говорила Яна и остальные ей поддакивали. — Орлова — это чума.
— Скорее, трепонема, — вставила Катя Шукшина под дружный смех.
— Точно, — согласилась Яна. — Ты, Лен, держись от нее подальше.
— Почему? — искренне не понимала я.
— Ой… так быстро и не расскажешь. Просто верь нам.
— А мне она показалась обычной девушкой. — Мне, может, и не хотелось портить отношения с девочками, но что это за заявочки — не общайся и всё тут?
— Шалава она обычная, — фыркнула Яна. И полилось:
— В прошлом году у нас философию вел Калашников. Зверь, а не препод. Два раза пропустишь — всё, до экзамена не допускает. Только через деканат. Ой, у него даже и без единого пропуска сдать было нереально сложно. Гонял на экзамене всех в хвост и в гриву. А эта красотка Орлова почти не ходила на его занятия. Приперлась на экзамен самой последней, заперлась с ним в аудитории и вуаля. Получила «отлично». Как тебе такое?
— Девочки, девочки, а как она с Колосовым, помните?
— Ага! Это еще на первом курсе было. Англичанин наш. Нормальный препод, только бабник. Пускал слюни на Орлову, а она и рада стараться. Ради зачета замутила с ним, потом его уволили.
— Говорят, она и в общаге там отжигает. Она же общажница… Девчонки рассказывают, мальчики к ней в комнату гуськом ходят. Понятно, для чего.
— Ой, да она на каждые штаны готова вешаться. Ее бы уже отчислили сто раз, да декан у нас такой сердобольный мужик. Так ее жалеет, жалеет, бедненькую.
Девочки снова зло засмеялись, а мне стало неприятно.
— А она его так благодарит, благодарит… — Диана Носова, сидя на стуле, принялась ритмично двигаться вверх-вниз с томным постаныванием, чем вызвала новый прилив хохота.
— В общем, Лен, общаться с ней зашквар. Ты поняла? — назидательно произнесла Яна.
Я и не рвалась дружить с Юлькой на самом деле, просто не понравилось, что староста и остальные так на меня давили.
— Вы уж извините, девочки, но я как-то привыкла складывать свое мнение о человеке сама, не со слухов и сплетен… И решать, с кем мне общаться, а с кем нет, тоже предпочитаю сама.
Девчонки сразу затихли. Яна впилась в меня долгим взглядом, потом хмыкнула:
— Ну, складывай. Только смотри… будь осторожнее… А то с кем поведешься…
Не то чтобы я сразу кинулась общаться с Юлькой назло девочкам, нет. Я и не собиралась даже. Просто обозначила свою позицию. А вот потом, когда увидела, как ее травят всей группой, уже не смогла остаться в стороне. Хотя Юлька и сама неплохо отбивалась от нападок.
Я подсела к ней как-то на психологии — там требовалась работа в паре, а с ней никто не хотел садиться. Ну и с тех пор мы потихоньку стали общаться.
Однажды мы шли с ней в столовую, и нам навстречу попался мужчина-преподаватель, лет сорока. Юлька с ним поздоровалась, а потом мне сказала:
— Это Калашников. Препод по философии. Человек с большой буквы! Человечище! Так перед ним неловко, капец…
И я сразу вспомнила те сплетни, которые рассказывали девчонки. Однако Юлька выдала совсем другую историю:
— Я половину его занятий пропустила. Просто его пары всегда ставили нам так неудобно. А я тогда еще работала на заправке, не успевала вообще. Как-то он подъехал на своем опеле на АЗС, ну и узнал меня. У него, оказывается, суперпамять на лица. Мы разговорились, он сказал, что тоже студентом подрабатывал где ни попадя… Короче, потом на экзамене тоже поболтали о том о сем. Я ему про свою жизнь несчастную задвинула, он мне — про свою… А я и рада трепаться, по билетам же — ни в зуб ногой. Короче, он мне просто так поставил. И мне до сих пор, блин, стыдно…
Однако к парням Юлька и правда была неравнодушна, что есть, то есть. Каждого встречного осмотрит-оценит в духе: «О, вот тот ничего такой» или «А этот какой-то лох на вид, даром что шмот брендовый». Но чтобы вешаться на любого — я такого за ней не замечала.
У нее другой бзик. Она мечтает о богатом принце. Кое-кто из друзей Антона к ней подкатывал, когда я их познакомила. Но она решительно всех отшила. Правда, не из высоких соображений, а потому что «нищеброды».
Она — яркая, красивая, веселая. Кому-то может показаться, что она флиртует напропалую, но на самом деле у нее просто такая манера общения. Она и со мной так же разговаривает — легко, игриво, беспечно. Всегда щедра
