На всякий случай, если тот, кто меня сюда затащил, не проверил за собой, я подхожу и пробую открыть дверь. Неудивительно, но она не шелохнулась.
Я пользуюсь ванной и чищу зубы. Но как бы мне ни хотелось принять душ и смыть с себя прикосновения этого человека, я лишь представляю, как потрясающе я буду чувствовать себя под струями воды, встроенными в кафель. Затем мой взгляд задерживается на огромной ванне, и мои мышцы жаждут погрузиться в слишком горячую воду, покрытую пушистыми пузырьками.
Но мысль о том, чтобы раздеться и стать уязвимой, когда любой может войти и увидеть меня, не дает мне покоя. Поэтому, ополоснув лицо водой и вымыв руки, я возвращаюсь в спальню.
Несколько минут я смотрю в окно, прежде чем снова свернуться калачиком на кровати.
Здесь нет ни телевизора, ни радио, ни единого способа связаться с внешним миром. И мне не нужно вспоминать, как он положил мой телефон рядом с запиской, которую заставил меня написать, чтобы понять, что у меня нет и этого.
Протянув руку, я беру свой Kindle. Включив его, я несколько минут смотрю на черно-белый экран.
Аккумулятор полон. Слава богу. Но того, что я действительно хотела увидеть, здесь нет. Нет сигнала Wi-Fi.
Полагаю, это один из способов сократить список чтения.
Без интернета я серьезно ограничена в использовании этого устройства, кроме как для того, чтобы погрузиться в свои любимые вымышленные миры.
Но одной мысли о том, чтобы сосредоточиться на чтении, достаточно, чтобы я снова захотела спать.
Положив его на другую сторону кровати, я натягиваю на себя одеяло, поворачиваюсь на бок и подтягиваю колени к груди, как будто свернувшись калачиком, как ребенок, это хоть как-то поможет.
Я лежу так очень долго, напрягаясь, чтобы услышать хоть что-нибудь.
Я могу только предположить, что здесь есть кто-то еще, потому что они принесли еду. Но один ли это человек? Или много? Все ли это мужчины или есть и женщины?
Но кроме собственного колотящегося сердца и неровного дыхания, я ничего не слышу.
Никаких признаков жизни, и, чтобы успокоить свои мысли, я убеждаю себя, что я здесь одна и что Нико и остальные уже обшаривают это место, готовые спасти меня, как в кино.
Я проваливаюсь в тяжелый сон. Какой бы наркотик он ни вкачал в меня, он явно продолжает действовать, если только мне не дали еще одну, более слабую дозу, когда мой посетитель доставлял еду. Не удивлюсь, если они хотели держать меня в седативном состоянии. Может, я и не представляю реальной опасности, как Стелла и Эмми, но они должны знать, что всего несколько дней назад я убила человека, по крайней мере вдвое больше меня.
С моих губ срывается стон, когда что-то щекочет мне щеку. В голове возникает образ Нико, убирающего прядь моих волос с лица, и я на мгновение расслабляюсь.
Борясь с желанием вырвать свое тело из глубин сна, я придвигаюсь ближе к теплу его руки.
В конце концов мне удается разлепить веки. Первое, что я замечаю, — это темнота. Второе — это то, что ко мне прикасается не Нико.
— Нет, — вздыхаю я.
— Привет, детка. Как ты себя чувствуешь?
5
БРИАННА
— Ч-что ты делаешь? — спрашиваю я, внезапно проснувшись, когда на меня смотрят очень знакомые серые глаза.
Отпрыгнув назад от его прикосновения, я карабкаюсь по кровати, чтобы отстраниться от него.
Но когда я пытаюсь встать, мир вокруг меня кружится, и я падаю обратно на кровать.
— Что ты наделал? — спрашиваю я, не замечая, как мой голос срывается.
Проводя рукой по шее, где тот мужчина проткнул меня иглой, я снова пытаюсь отступить.
— Детка, пожалуйста, успокойся, — говорит он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня, пока я, спотыкаясь, иду к стене.
— Ты, — вздыхаю я.
Как? Как я не узнала его голос?
— Все хорошо, детка. Ты сейчас там, где должна быть. Ты в безопасности.
— Там, где я должна быть… В безопасности? Ты что, издеваешься? Ты напал на меня. Ты похитил меня. Ты запер меня, как будто я слабая принцесса, которой нужна защита. И здесь я не в безопасности. Ты сошел с ума, Брэд. Ты должен меня отпустить.
В какой-то момент во время моей тирады он поднялся с кровати и придвинулся ближе. И когда я снова моргаю, он оказывается прямо передо мной.
— Нет, — кричу я за мгновение до того, как моя ладонь сталкивается с его щекой.
Его глаза расширяются, гнев мгновенно затмевает их, позволяя мне увидеть ту сторону его личности, которую я никогда не видела, прежде чем он хватает мои запястья и сжимает их за спиной одной из своих рук.
— Ты не можешь этого сделать.
Он усмехается, и от этого звука у меня лед стынет в жилах. Точно такая же усмешка была в воскресенье вечером. Она безумная, маниакальная и совсем не похожа на ту, что я когда-либо слышала из его уст раньше.
— Ох, — говорит он, обхватывая мое тело и прижимая меня спиной к стене, демонстрируя, насколько он сильнее меня. — Но я могу.
Подражая движению, от которого я проснулась, он протягивает свободную руку и заправляет прядь волос мне за ухо.
Его маниакальные глаза смотрят на меня, изучая так, словно он может прочитать все мои мысли.
— Такая наивная, детка. Ты думала, что я не знаю, не так ли?
— Не знал, чего? — спрашиваю я, мой голос стал еще более невнятным, чем прежде. — Что ты мне дал?
— Просто что-то, чтобы ты расслабилась. Действует? — спрашивает он, в его глазах блестит веселье. — Хорошо.
— Ч-что ты…
— Нико Чирилло, — выплевывает он, заставляя волоски на моем затылке встать дыбом. — Серьезно? Из всех в этом городе ты пошла и влюбилась в него?
Мои губы шевелятся, но на этот раз я не могу подобрать слов. Чем бы он ни накачал меня, он лишает меня всего, кроме ощущений от его прикосновений.
Отвращение накатывает на меня, когда я смотрю на него, задаваясь вопросом, с кем я провела столько времени в прошлом.
Он был таким обычным. Таким… скучным.
— Ах, похоже, она начинает понимать, — радостно заявляет он, как будто это какое-то безумное игровое шоу. — Ты хоть представляешь, сколько времени у меня ушло на то, чтобы найти тебя, Брианна Эндрюс? — То, как сужаются его глаза, когда он задает этот вопрос, заставляет меня думать, что это еще не все, но поскольку мой мозг едва успевает за его словами, я не могу удержать эту мысль.
— Отпусти, — пролепетала я, прижимаясь к его телу. Но тут же понимаю свою ошибку, когда чувствую, как он упирается мне в живот.
Желчь подступает к горлу. Он, черт возьми, получает от этого удовольствие.
Отпустив мои руки, он обхватывает меня за шею и ведет через комнату.
— Отвали, — кричу я, или, по крайней мере, пытаюсь это сделать, когда он заталкивает меня в ванную, а я едва держусь на ногах.
В нос ударяет аромат лаванды, и я пытаюсь отвернуться от него. Я чертовски ненавижу лаванду. Это запах бабушек. То есть, я, полагаю. Но у меня никогда не было такой бабушки, чтобы знать наверняка. К тому времени, как я приехала к Джоанне и Джоди, было уже слишком поздно для всех этих семейных уз.
— Пожалуйста, нет, — хнычу я, не сводя глаз с пузырьков в ванной.
Мое тело хочет этого, жаждет этого. Но моя голова, как бы ни была затуманена наркотиками, знает, что ничего хорошего из этого не выйдет.
— Ну же, детка. Ты должна быть чистой и красивой. В конце концов, у меня есть для тебя подарок.
Мне ничего от тебя не нужно, — кричу я, хотя быстро понимаю, что слова не сходят с моих губ.
— Руки вверх.
Я хочу бороться. Я пытаюсь бороться, но у меня нет сил. Мои конечности как желе, и не успеваю я опомниться, как оказываюсь прижатой к стене перед ним, обнаженной.
Его глаза прикованы к моему плечу.
— Он заслуживает смерти за то, что причинил тебе боль, детка.
— Я не твоя детка.
— Ты всегда была моей, Брианна. Всегда была и всегда будешь.
Я насмехаюсь над этим.
— Мы справимся с этим. Я уже поговорил с лучшими врачами, которые смогут исправить это уродство.
