Я чуть язык не проглотил, когда Джоли вошла в комнату практически голой, если не считать полотенца, пока я не взял себя в руки. Больше никогда. Я играл в эту игру раньше и больше не буду. Такие красивые женщины, как она, привыкли получать то, что хотят, волоча мужчину за собой на каком-то невидимом поводке.
София сделала это. Я относился к ней с добротой и уважением, в то время как она обманывала меня обещаниями о том, что её папа и его партнёры могут сделать для меня. Сначала это не имело значения. Она была великолепна. Её финансовое положение не имело для меня значения до тех пор, пока она не использовала его как ошейник, чтобы обращаться со мной как с домашним животным.
Когда я, наконец, понял, что она делает, и перестал быть мистером Хорошим парнем, её настроение изменилось. Следующее, что я помню, у меня было собеседование, а вскоре и работа. Папа думал, что это обман, но я это заслужил. Мои навыки пилота были бесспорными. Мне нужно было вмешаться, и я воспользовался преимуществом, которое мне предоставили после того, как я отпустил её. Скатертью дорога и никогда больше.
Поэтому, когда Джоли вошла, выставляя себя напоказ, как будто я должен умолять, я сорвался и сказал то, чего не должен был. Вспышка обиды, которую я уловил в её профиле перед тем, как она захлопнула дверь ванной, заставила меня почувствовать себя первоклассным засранцем.
Прежде чем я успел попытаться извиниться, моё двустороннее радио подало звуковой сигнал.
— Ты здесь, парень? — спросил хриплый голос.
Я отодвинулся подальше в комнату, чтобы меня не подслушали. Но потом из ванной донеслась музыка, и я догадался, что она включила её со своего телефона.
— Я здесь, — ответил я.
— Как она?
Я представил себе разъярённую чертовку, но сказал:
— Она жива. Я приготовила ей ужин, и она принимает ванну.
Я не упомянул, что заставил её самой носить воду. Я вздохнул и закрыл глаза, понимая, что, вероятно, облажался. Она, вероятно, собиралась дать не очень приятный отзыв о своей поездке мужчине, который оплачивал её поездку.
Это заставило меня съёжиться при мысли о том, что какой-то мужчина, годящийся ей в отцы, заслужил такое тело под собой каждую ночь.
— Хорошо. Ты обращаешься с ней правильно. Мне нужен бизнес.
— Я знаю, — произнёс я, понимая, что уже слишком поздно что-либо исправлять.
— Шторм не утихнет ещё день или два. Ведите себя там хорошо.
— Да, сэр.
«Будьте в безопасности», — подумал я, когда связь прервалась. Я не смог спросить старика, всё ли с ним в порядке. Потерял ли он власть. Я содрогнулся от этой мысли. Он мог относиться ко мне как к девятилетнему мальчику, которым я был, но он был всем, что у меня было.
Я проглотила свою обиду на Софию. Джоли напоминала мне о ней так, что я не хотел об этом думать. Она не была Софией, и мне нужно было помнить об этом. Я вздохнул и подошёл к холодильнику, поставив радио на стойку. Я взял тарелку с едой, которую она не ела, и поставила её разогреваться на дровяную плиту, накрыв фольгой.
Когда я готовил поддон, то осознал настоящую причину, по которой я ненавижу богатых. Мои родители.
Мой отец отказался от известности и богатства, чтобы осуществить свою мечту и жениться на моей матери. Моя мать бросила его ради своей мечты, богатства и известности. Долгое время я ненавидел его за то, что она ушла. Время и зрелость заставили меня ненавидеть её за то, что она предпочла деньги мне. Всё это заставило меня задуматься, как я вообще позволил себе увлечься Софией. С другой стороны, она казалась другой. Боже, как же я был неправ.
Когда я закончил, то постучал в дверь ванной.
После того, как никто не ответил, я сказал:
— Послушай, мы начали не с того. Мне не следовало говорить то, что я сказал. То, что ты делаешь, только твоё дело.
«Не моё», — сказал я себе.
— Это ещё мягко сказано, — выплюнула она.
Я чуть не разжевал свои коренные зубы в пыль, когда мне удалось сказать:
— Ночью становится холодно, особенно в такую бурю, как эта. Я постелил тебе подстилку у камина.
— Ух ты, у тебя есть сердце, — сказала Джоли, не скрывая своего презрения ко мне.
Я почти ушёл, зная, что заслужил это.
— О, я оставил твою тарелку разогреваться на плите на случай, если ты проголодаешься. Я буду в своей комнате, если тебе что-нибудь понадобится.
— Поверь мне, мне больше ничего не понадобится. Но спасибо.
Её голос звучал так, словно она едва могла произнести последнюю фразу, и я оказал услугу нам обоим и ушёл.
Мой отец проткнёт меня, когда поймёт, каким придурком я был, хотя она тоже не была принцессой. Зная его, он мог бы использовать это против меня, чтобы найти способ заставить меня остаться в бизнесе вместо того, чтобы, наконец, летать самостоятельно.
Я был в своей комнате, когда открылась дверь. Со своего наблюдательного пункта я мог беспрепятственно наблюдать за поразительной женщиной, когда она выходила из ванной с волосами, собранными на макушке.
На ней было моё термобелье. Несмотря на то, что оно не облегало её, они не скрывали округлостей от грудей до задницы. В одно мгновение у меня встал. Я списал это на недостаток женского внимания, которое испытывал в последние несколько месяцев. Со времён Софии у меня была аллергия на женщин. Она оставила неприятный привкус у меня во рту. Я был сосредоточен исключительно на своей карьере.
— Можешь оставить свои сексистские комментарии при себе, — сказала она, заметив, что я смотрю на неё.
— Сексистские? Я за секс, — я не смог сдержать нахальной ухмылки, которой одарил её.
— Ты свинья, — огрызнулась она.
— Я считаю себя скорее чистокровным, — я подмигнул ей, чтобы подстегнуть её гнев. Чёрт, если бы она не была милой, когда злилась.
— Больше похож на придурка.
Я пожал плечами.
— Они оба изрядно повеселились.
— Всё, что ты говоришь, обязательно должно быть о сексе?
— Только когда мы говорим о фактах.
— Фу, — простонала она и сбежала.
По правде говоря, я был здесь, зализывая свои раны. Я уделял папе всё своё время, зная, что оно подходит к концу. Жизнь на вершине горы была не совсем подходящим местом для женщин. Встречаться с женщинами, живущими у подножия горы, тоже не было возможности.
Клинстаун был маленьким городком по любым меркам. Все знали дела друг друга, и случайные отношения были невозможны. Осознание того, что я перееду куда-нибудь ещё в качестве базы, как только заработаю капитанские нашивки, удерживало меня на расстоянии. Последнее, что было нужно моему отцу — это ещё и разбираться с последствиями того, что я переспал с незамужней девушкой из старшей школы, всё ещё ищущей мужа.
Подойдя к двери, я закрыл её, вместо того чтобы пройти через неё. Может, Джоли и горячая штучка, но я не собирался обжечься. Она была конфеткой для какого-нибудь богача и совершенно недоступна. Через неделю я буду в Нью-Йорке, сидя в кресле второго пилота. Я отпраздную эту победу в баре в городе. Вокруг наверняка будет много одиноких женщин, которые могли бы отпраздновать со мной.
Я откинулся на спинку кровати и с улыбкой на лице заложил руки за голову. Как ни странно, это было не из-за обещания переспать со случайной женщиной.
Нет. Моя мечта наконец-то сбылась. Я буду за штурвалом большой металлической птицы в небе. Я также знал, что мне не потребуется много времени, чтобы заслужить свои нашивки пилота.
Это будет лучше, чем секс. С другой стороны, возможно, я был не с той женщиной. Мои мысли вернулись к сексуальной брюнетке, которая, вероятно, растянулась прямо перед камином.
Холодок пробежал по мне, когда свет в моей комнате погас.
Поток проклятий сорвался с моих губ, когда я поднялся на ноги. Было слишком поздно искать причину проблемы. Мне пришлось подбросить ещё дров в огонь.
Я надеялся, что Джоли не будет возражать, если я разделю с ней одеяло, потому что такой холод был опасен для жизни. Делиться теплом своего тела было лучшим способом выжить.
