— Хммм? — спрашивает он, жужжание довольно слабое, но оно вызывает дрожь, пробегающую по моей спине.
— Я думаю… — замолкаю, чувствуя, как подушечки его пальцев нежно скользят вверх по моим рукам, а затем опускаются обратно. Сосредоточься.
— «Тебе решать», — тихо читаю я, затем смотрю на картину.
Она единственная на этой стене и, вероятно, в два раза меньше ТиДжея.
На одной стороне холста мазки небрежные, быстрые и агрессивно небрежные, с использованием различных оттенков красного, оранжевого, белого и желтого. На другой стороне те же цвета, за исключением того, что они мягкие, аккуратные и детализированные, создающие впечатление заката. А в середине резкие и мягкие мазки прекрасно сочетаются друг с другом.
Понятно, почему она одна. По сравнению с ней другие выглядят скучно.
В отличие от других табличек, дающих краткую информацию о том, кто художник и что означает его картина, эта табличка ничего не раскрывает.
— Я думаю, что она должна быть о жизни.
— Жизнь, — размышляет он.
— Могу ошибаться, но, по-моему, на этой стороне должен быть хаос, — я склоняю голову набок. — А на этой стороне спокойствие.
Делаю паузу, чтобы не спеша изучить картину.
— Мне кажется, цель в том, чтобы дать нам возможность принять решение. Спокойствие, хаос или немного того и другого. Одна сторона бесцельно беспорядочна, а другая намеренно аккуратна, но, когда они объединяются, то уравновешивают друг друга и создают нечто прекрасное.
— Совсем как мы, — бормочет он, обнимая меня за плечи, оставляя небольшое расстояние между нами.
Ремешок от фотоаппарата свисает с его руки.
Сердце резко замирает.
— Ты думаешь, мы уравновешиваем друг друга?
— Нет, я знаю это, — шепчет он, и его мятное дыхание касается моего уха. — Ты спокойствие, а я — хаос, и вместе мы можем создать что-то прекрасное… ты так не думаешь?
— Да… я думаю, мы могли бы.
Отступаю на шаг, пока не упираюсь ему в грудь.
Возможно, я слишком много анализирую, но кажется, что он позволял мне решить, сократить расстояние или нет.
Воцаряется успокаивающая тишина, но она длится не более секунды, когда кто-то откашливается. Мне приходится собрать все силы, чтобы не застонать и не сказать этому человеку, чтобы он уходил.
— Извините, что прерываю, но мы закрываемся через двадцать минут, — говорит один из сотрудников музея.
Когда мы с ТиДжеем отстраняемся и оборачиваемся, на лице сотрудницы появляется дружелюбная улыбка, и ее взгляд падает на камеру.
— Хотите, я сделаю снимок?
— Да, пожалуйста, — отвечает ТиДжей, протягивая ей камеру. — Спасибо.
ТиДжей встает рядом со мной, обнимает за талию и притягивает к себе. Я смотрю на него снизу вверх, а он смотрит на меня сверху вниз.
Что-то напряженное шевелится у меня в груди. Я провожу пальцем по изгибу его губ, останавливаюсь на растрепанных кудрях на его голове, прежде чем мы снова встречаемся взглядом, и в них вспыхивает озорной огонек.
Яркая вспышка камеры отвлекает наше внимание друг от друга и от сотрудницы, которая держит камеру у своего лица.
— О, быть молодыми и влюбленными.
Она счастливо вздыхает, делает еще одно фото и возвращает камеру.
— Вы двое — такая прекрасная пара.
Мы не влюблены друг в друга. Мы просто очень хорошо умеем притворяться.
ТиДжей благодарно улыбается ей.
— Спасибо.
— Рада помочь.
Она бросает взгляд на часы у себя на запястье.
— Не забудьте, что мы закрываемся через двадцать минут, — напоминает она нам и с улыбкой уходит.
ТиДжей переплетает наши пальцы и провожает до входной двери. Мы идем молча, он сосредоточен на камере, а я на том, как его большой палец выводит мягкие круги на моей руке.
Теперь, когда мы на улице, он стоит передо мной.
— Итак, как я справился? Оправдал ли я твои ожидания?
— Хорошо… Я бы поставила этому свиданию уверенную шесть из десяти. Если бы ты купил мне эту картину, возможно, я бы поставила тебе девятку.
Пожимаю плечами, как будто это меня не впечатлило, но изо всех сил стараюсь не улыбнуться при виде оскорбленного выражения его лица.
— Девятка? Ты понимаешь, что эта картина стоит около двадцати тысяч долларов?
— И что? Неужели я этого не стою?
Как только он смеется, мое серьезное выражение лица меняется, и я смеюсь вместе с ним.
— Ты был прав, это одиннадцать.
Это больше, чем одиннадцать. Не думаю, что могла бы даже оценить это свидание, потому что оно превзошло все мои ожидания. Не то чтобы у меня их было много с самого начала.
— Завтрашний день превзойдет все ожидания.
В его голосе звучит обещание.
Я приподнимаю брови и складываю руки на груди.
— Завтрашний?
— Да.
ТиДжей хватает меня за талию и притягивает к себе.
— Встретимся на пристани Дэвенпорт, пирс Б, в пять часов.
— Пристань Дэвенпорт, пирс Б, в пять часов, — повторяю я, задыхаясь, когда он наклоняется, пока его губы не оказываются над моими.
— Я буду ждать тебя, — говорит он, прежде чем прикоснуться своими губами к моим.
— Я буду там.
Я улыбаюсь, глядя на них.
— Персик?
Он улыбается, когда я закатываю глаза при этом прозвище. Хотя начинаю привыкать к нему.
— Да?
— Ты того стоишь.
Я стою перед белыми воротами и неловко улыбаюсь охраннику, который сидит в будке и настороженно смотрит на меня.
Я пришла ровно в пять, но ТиДжея все еще нет. Я продолжаю убеждать себя, что он не стал бы меня бросать, но жду уже двадцать минут.
Охранник прочищает горло.
— Мэм, вам нельзя здесь стоять. Вам придется…
— Извините, я опоздал.
ТиДжей появляется из ниоткуда, его голос звучит запыхавшимся. Он встает рядом со мной и берет за руку, переплетая наши пальцы.
— Привет Грег, она со мной.
Настороженное выражение на лице Грега сменяется приветливой улыбкой.
— Привет, ТиДжей, рад тебя видеть. Твои родители…?
— Нет, только мы, — он быстро обрывает его.
Брови Грега сходятся на переносице, и, похоже, он хочет что-то сказать, но качает головой.
— Все должно быть готово. Будь осторожен.
Охранник нажимает кнопку, которая открывает дверь.
— Всегда.
ТиДжей ведет меня через ворота на причал.
— Прости за опоздание. Пришлось сделать несколько дел, которые заняли больше времени, чем я думал.
Я крепче сжимаю холст в руке.
— Все в порядке. Я просто рада, что ты меня не обманул.
— Я бы так с тобой не поступил. Я слишком глубоко увяз и не могу вернуться назад ни в прямом, ни в переносном смысле.
— Что поделать… — остальные слова застревают у меня в горле, когда мы останавливаемся перед большой лодкой.
ТиДжей сжимает мою руку и тянет за собой.
— Пойдем.
Чувствую, что тело работает как будто на автопилоте, пока он ведет меня.
Как и пляжный домик, лодка такая же красивая и экстравагантная.
— Я не мог позволить тебе уехать из Майами, не увидев дельфинов и закат.
Я задыхаюсь, не в силах сдержать волнение в голосе.
— Правда?
— Да, — он усмехается и встает передо мной, обхватывая за талию и притягивая ближе к себе. — Все, что угодно, ради моей девушки.
Я задерживаю дыхание, когда его пальцы скользят под мой топ и нежно касаются кожи, вызывая мурашки.
— Это уже слишком.
Слова срываются с губ прежде, чем я успеваю их остановить. Я хочу вернуть их обратно и насладиться этим моментом, но мы просто незнакомы. Я потратила на него в общей сложности тридцать долларов. Даже не хочу представлять, сколько он заплатил за аренду этой лодки.
— Я имею в виду это лучшая и самая милая вещь, которую кто-либо когда-либо делал для меня, но не могу позволить тебе сделать это. Я могу только представить, как арендую эту лодку…
ТиДжей смеется, в его глазах пляшут веселые искорки.
— Это яхта моего отца.
Он убирает руку с моей талии и заправляет прядь волос мне за ухо.
У меня отвисает челюсть.
