Мой взгляд поднимаются к радионяне, но я отвожу его. В сознании возникает смазанное воспоминание — больше похожее на сон — Леа заходит в комнату с радионяней в руке. Она что, наблюдает за мной, заботится обо мне?
Я приподнимаю руки, чтобы оценить, как сильно они болят. Когда я сосредоточиваюсь на ощущениях, которые испытываю, то чувствую, что мне срочно нужно отлить. Обе руки жутко пульсируют от боли, но это все поправимо, я смогу справиться с этим. Приподняв бедра, я разворачиваюсь на заднице, свешивая ноги с кровати.
На стене передо мной, я замечаю картину. Голубой — это цвет любви. Я купил эту репродукцию год назад.
Осмотрев комнату еще раз, понимаю, что я дома. Кровать на которой лежу, огромных размеров и сделана из орехового дерева в викторианском стиле. Это подтверждает, что я нахожусь внизу, в комнате для гостей. Мое сердце начинает стучать быстрее. Я не помню, как очутился здесь.
Но что может быть хуже этого: если я в своем доме, значит Леа нет со мной.
Подняв правую руку, прикладываю ее к голове. Легкие болезненно сжимаются, когда делаю глубокие вздохи. Руки пульсируют нестерпимой болью, это притупляет боль от капельницы.
Пытаюсь подняться на ноги, но сразу же падаю на пол.
Я тяжело дышу. Пытаюсь успокоиться. Ванная в противоположной части комнаты, деревянная дверь находится за голубым стулом в паре шагов.
Сразу же начинаю думать о ванных комнатах, о зеркалах, о крови.
Пытаюсь подняться при помощи рук и удивляюсь, что не чувствую боли прямо сейчас, но я ненавижу это ощущение.
Потому что я люблю боль. Это заставляет чувствовать себя так, будто я имею некий контроль над ситуацией. Но в данный момент, я не имею никакого контроля, я полностью разбит, потерян. Стою в комнате для гостей, жажду увидеть Леа. Я так одинок и потерян.
Я сильнее стискиваю зубы и начинаю медленно двигаться к ванной. Но будь она здесь, что бы я ей сказал? Наверное, попытался бы признаться в некоторых вещах. Попытался бы сказать правду, но, скорее всего, напугал бы ее до чертиков. Но это хорошо, этого я и добиваюсь.
— Люк?
Ее голос звенит в тишине комнаты, и пронзает мое сердце, словно стрела. На секунду, я могу поклясться, оно перестало биться. Полностью обнаженный, я поворачиваюсь и, глядя на нее, пытаюсь сделать хотя бы вдох.
Леа стоит в дверном проеме. И самая первая вещь, которую я замечаю, она стоит в моей толстовке с надписью Университет Пейс, затем я смотрю на ее прекрасное лицо. Она такая родная. На душе становится теплее, кровь бежит быстрее по венам.
— Милая толстовка.
Я чертовски обожаю, как эта кофта смотрится на ее великолепной груди. Я оглядываю ее, и мне так нравятся рваные джинсы и желтые носочки.
Она перевезла вещи в мой дом.
Бл*дь.
Ее губки складываются буквой «о», которая превращается в робкую улыбочку.
— Надеюсь, ты не возражаешь, Хейли нравится, когда немного попрохладнее.
Жгучее чувство пронзает меня, сердце уходит в пятки. Леа встретила Хейли, значит, она знакома с Эхо. Моя одержимость на неприкосновенность личной жизни быстро рассеивается, я так хочу расспросить ее обо всем. Хочу умолять, чтобы она позвала ко мне Эхо.
Вместо этого, я пытаюсь успокоить рваное дыхание и спрятать чувства, которые бушуют во мне, грозя выйти из-под контроля.
Я улыбаюсь ей в ответ.
— Да, это так. Поэтому всегда держу толстовку в детской.
Она смотрит на меня с восхищением, голова немного склонена набок.
— Ты шоумен, Эдгар. Я удивлена.
Я пожимаю плечами, что причиняет боль рукам. Колени начинают дрожать.
Леа быстро подходит ко мне. Она оборачивает руку вокруг моего локтя, это выглядит так, будто ей нравится прикасаться ко мне.
— Ты выглядишь немного бледным. Я могу проводить тебя до ванной. Не бойся, я не останусь там.
Ни за что.
Это то, что я должен был ей ответить.
Мне не нужна ничья помощь. Я не беспомощный инвалид.
Но в данный момент… Я обнаруживаю, что прижимаюсь к ней и позволяю помогать мне.
Я должен чувствовать себя немного смущенным, потому что она сопровождает меня в ванную, заходя в нее, хотя говорила, что не будет. Я веду себя рядом с ней как ненормальный. Вспоминая, как в последний раз выкрикивал ее имя, и это не из-за того, что мой член был в ее киске. Просто потому что я нуждаюсь в ней. Черт, я такой возбужденный последние пару…
— Как долго я был без сознания? — спрашиваю я.
— Около двух дней. — Мои глаза расширяются, она прижимается головой к моему плечу. — Все это время ты спал. Хирург, который оперировал твою левую руку, сказал, что тебе нужны очень сильные обезболивающие лекарства. Так много мелких осколков… ну, это из-за того, что ты сделал.
Я опять смотрю на нее, пытаясь понять ее чувства ко мне. Она что, пытается заботиться обо мне? Зачем ей это нужно?
— Хочешь, чтобы я вышла? — интересуется она.
— Ээ, ну, наверное, да. — Но это ложь. Когда ее рука медленно скользит по моему предплечью, а затем опускается, я хочу схватить ее обратно и не отпускать. Я бы хотел, чтобы она держала меня — даже в этот момент. Она кивает и говорит:
— Хорошо, я буду ждать тебя снаружи.
Я сажусь на унитаз, поэтому мне не нужно тянуться вниз и пытаться как-то помочь себе помочиться.
Не глядя ни в одно зеркало, я ногой нажимаю на слив и медленно, не спеша, маленькими шажками направляюсь к двери. Я чертовски слаб.
Я тянусь к дверной ручке правой рукой и хочу ее повернуть, когда дверь открывается. Леа стоит там, на ее губах играет маленькая, понимающая улыбка, поэтому она предлагает мне руку.
— Может, я тебе и не нужна, может, ты не нуждаешься в моей помощи, но это помогает мне чувствовать себя полезной, — негромко говорит она, пока мы направляемся обратно к кровати.
Она оборачивает руку вокруг моего бицепса и предплечья, ее прикосновения почти обжигают мою кожу.
Подойдя к кровати, она пододвигает ногой маленькую пластиковую подставку, по форме похожую на маленький стул, со словами:
— Так, а сейчас забирайся на него, и я помогу тебе лечь обратно на кровать.
Я хмурюсь.
— Мы уже делали это?
Ее щечки мило краснеют.
— Да. Один раз, вчера. Но ты не помнишь этого.
— Ты так уверена, не так ли? — говорю я, раздраженно забираясь на подставку и садясь на край кровати. — Откуда тебе знать, что я не помню?
Ее розоватые щечки становятся красными.
— Просто догадываюсь.
Она подходит ближе, крепче берет за предплечье и второй рукой пытается уложить мои ноги на кровать. Мне совершенно не нужна ее помощь, но я не хочу говорить ей об этом. Я переношу часть веса на нее и откидываюсь на подушки. Она заботливо поправляет парочку под моей спиной, а я просто смотрю на нее, желая ее настолько сильно, что саднит в груди.
