– Даже если я скажу, что дома Джонатан романтик, ты не поверишь.
– Нет, а если без шуток? – Габи поморщилась. – Впрочем, ты уже рассказывала, что и его распорядок не без изъянов. Признаться откровенно, я никак не пойму, что женщины находят в чопорных трудоголиках?
– Ну и хорошо, – произнесла я, разрезая пирожное на пять кусочков. Съесть я собиралась только два, чтобы потребить лишь сорок процентов калорий. – Нам – тем, кто знает, за что трудоголиков любить, – больше достанется.
– Как у него в квартире? Все в стиле минимализма? Под стать манере общаться?
– Может, прекратишь? – спросила я. – У Джонатана вообще не квартира, а большой дом В Гринич-Виллидже. Там кругом зелень, улицы вымощены булыжником, соседи, ну и все такое.
– Значит, они продали ту огромную квартиру на Парк-авеню, где жили с… Синди… – Голос Габи стих. – Только не подумай, будто я заглядывала в его досье, – пролепетала она, пытаясь оправдаться.
– Ну что ты! – воскликнула я, дабы не заставлять ее краснеть. Габи была из разряда секретарш, которые штудируют личные дела сотрудников, словно по поручению МИ-5. – Ту квартиру он продает.
– Он продает? То есть ты хочешь сказать, именно он…
Я кивнула.
Габи расширила глаза.
– Ну, разумеется! И ты еще пытаешься доказать, что твой Джонатан не чокнутый! Его хлебом не корми, дай все взять под личный контроль! – Она подняла руку, точно регулировщик дорожного движения. – Другой на его месте еще не оправился бы от развода!
– Нет, Габи, все не так, как ты думаешь. Заняться продажей квартиры Джонатана заставила Синди! Это она его контролирует, совсем замучила…
Я резко замолчала. Мы коснулись слишком щекотливого вопроса.
– Понятно, – сказала Габи. – Ишь, как удобно устроилась! До сих пор держит бывшего мужа под каблуком! Неудивительно, что ты стала такая нервная. Не с ней ли он был в тот день, когда опоздал на свидание?
У меня вдруг пропало всякое желание продолжать беседу.
– Хм, я не спрашивала с кем. – Я разделила первый кусочек пирожного пополам, делая вид, что не замечаю пристального взгляда подруги. – О! На тебе новые кроссовки?
Когда речь шла о подробностях чужой личной жизни, отвлечь внимание Габи было не так-то просто.
– Да, новые. Купила за полцены на распродаже. Насколько я понимаю, ей не взбрело в голову устроить мыльнооперную встречу с тобой?
Я чувствовала, что близка минута, когда радость от прогулки по озеру и романтических ужинов таки уступит место тайным страхам. Перед Синди и целой компанией их друзей. Тогда их уже не запихнуть назад. Охваченная легкой паникой, я задалась целью прекратить неприятный разговор.
– Представляешь, в Нью-Йорке наше «я не против» расценивают как «мне наплевать». Поначалу я все удивлялась: стараюсь быть вежливой, например, с продавцами, а они как будто обижаются.
– Да? – При упоминании о магазинах Габи оживилась. – Кстати, ты не успела купить косметику из моего списка? Если нет, я внесу в него кое-какие поправки. Недавно прочитала об удивительном очищающем средстве, которое пока можно достать только в Нью-Йорке…
Добрых десять минут, едва Габи открывала рот, чтобы задать очередной вопрос, я рассказывала об огромных грузовиках на улицах, о великолепии вокзала Грэнд-сентрал, о смехотворно дешевом лаке для ногтей, о мудреных картах автобусного движения, разобраться в которых под силу лишь тем, у кого не было проблем с математикой, и о почтовых марках, коих в Нью-Йорке не сыщешь днем с огнем. Поведала о Храбреце, о прогулке по реке на двухпалубном судне и о кондитерской на Бликер-стрит, где, на что ни глянь, все глазированное.
– Понравился им твой акцент? – полюбопытствовала Габи. – А кто твоя бабушка, ты им рассказала?
– Нет, не рассказала. – Я помолчала. – Признаться честно, я вообще о себе не распространяюсь.
– Даже об агентстве?
– Особенно об агентстве. – Я знала, что следующая новость тоже не придется Габи по вкусу, потому сообщила ее без особой охоты: – Джонатан желает, чтобы я пересмотрела все, чем занимаюсь, и взяла другой курс. Американцам моего бизнеса не понять, – прибавила я, увидев отразившийся на лице подруги гнев. – Проблема в том, что я работаю с мужчинами, понимаешь? Ставить Джонатана в неловкое положение перед друзьями мне не хотелось бы. Там все настолько обидчивые! То и дело спрашивают, не против ли я, если при мне закурят, выпьют вина, заговорят о религии. – На ум наконец пришла светлая мысль. – Но знаешь, я понимаю все их шутки, не то что здесь. И заливаюсь смехом как раз когда нужно – прежде чем рассказать анекдот, американцы выясняют, не оскорбит ли тебя его смысл.
– Какая забота о ближнем, – саркастически заметила Габи. – Ну, так ответь наконец: Синди ты еще не видела?
– Нет. – Я плотно сжала губы. Поднимать эту тему я страстно не желала, но накопившееся в душе так и просилось наружу. – Мы с Джонатаном долго о ней разговаривали. Он не хочет, чтобы из-за этой встречи пошел насмарку весь мой отпуск.
– Надо же! – съязвила Габи.
– Такое чувство, что ты мне не веришь! К тому же он и так вынужден снова и снова ее лицезреть. Терпеть еще и на нашей встрече не горит желанием. Судя по всему, она капризничает: квартиру продают давным-давно, но Синди все что– то не устраивает.
Габи устремила на меня исполненный негодования взгляд и вздохнула.
– А не потому ли она выкаблучивается, что приехала его новая подруга?
Я прикусила губу. Слишком поздно! Поток долго сдерживаемых слез уже смывал на своем пути отрадные воспоминания, за которые я так пыталась удержаться.
– О Габи! Мне не отделаться от чувства, будто она всегда рядом, в самом ужасном смысле. Понимаешь, когда мы встречаемся с их знакомыми, меня начинают пристально рассматривать, ища, что у нас с ней общего. А Джонатан вечно твердит: как хорошо, что ты не напористая, не переусердствуешь с макияжем, не то, не это. Даже если взять его дом – отличный, честное слово, – он, видите ли, не в Верхнем Ист-Сай– де, не кишит ее ужасными картинами, туда не названивает ее отец.
– А я думала, после развода он раз и навсегда покончил с прошлой жизнью. Ты сама говорила, еще в прошлом году…
– Не так все просто, – горемычно пробормотала я. Теперь, перестав лукавить сама с самой, я вдруг почувствовала, что безгранично несчастна. – Я знаю, она звонит ему по поводу квартиры, а недавно крестили Паркера – ведь он Джонатану племянник…
– Да уж, для такой семьи это великое событие, – заключила Габи.
– Да.
Я опустила глаза и устремила взгляд в кофейную чашку. Надо было поделиться с Габи и тем, как эта дылда Дженнифер назвала меня на вечеринке «первой попавшейся под руку». На душе вдруг сделалось невыносимо гадко, а в голову пришла мысль: может, все они считают, что со мной он лишь душит тоску по Синди? Не исключено, что в эту самую минуту открыто говорят с ним об этом, потягивая коктейли в «Бе– мельманс».
