- Я думаю, ты была права, Бесс. Наверное, нам не стоило этого делать.
- Не стоило. Все только усложнилось.
- Нам, видимо, не следует больше видеться?
Никакого ответа.
- Мы только зря тешим Лизины надежды. Я хочу сказать, что нас это никуда не лриведет.
Его сердце так колотилось, что, казалось, разрез на кармане может лопнуть. Господи, так было, только когда они были молоды, говорили в колледже по телефону, всеми силами желая быть вместе, собирая всю волю, чтобы делать то, что надо, и всегда терпели поражение.
Когда он снова заговорил, то мог лишь прошептать:
- Бесс, ты тут?
Ее голос тоже был напряжен:
- Черт побери. Правда как раз в том, что так здорово мне не было ни с кем и никогда со времени нашей женитьбы. Я только и думаю об этом после субботы, о том, что потребовалось столько лет, чтобы это понять. Как легко и здорово с тобой. Ты чувствуешь то же самое?
- Да, - хрипло прошептал он, чувствуя, как напрягается все его мужское естество.
- А ведь это важно. Правда?
- Конечно.
- Важно, но недостаточно. Пусть подростки считают, что в этом все дело, но мы-то уже не подростки.
- Что ты хочешь сказать, Бесс?
- Хочу сказать, что боюсь. Хочу сказать, что только об этом и думаю. Я боюсь новой боли, Майкл.
- Я, ты думаешь, не боюсь?
- Думаю, что у мужчин это иначе.
- Брось, Бесс. Не верь, что мужчины и женщины чувствуют по-разному. Со мной происходит то же самое.
- Майкл, когда я пошла в ванную за щеткой, я наткнулась на целую коробку презервативов. Целую коробку!
- А, вот почему ты так стремительно от меня вылетела!
- А что бы ты на моем месте сделал? - ответила она сердито.
- А ты не заметила, сколько оттуда взято?
Бесс не ответила.
- Один. Вернись и пересчитай их. Один я положил в карман перед твоим приходом. Бесс, я не...
- О, какое слово.
- Хорошо, я не хожу по бабам. И ты это знаешь.
- Откуда? Ведь шесть, нет, семь лет назад это была одна из главных причин, которые разбили наш брак.
- Мне казалось, что мы покончили с этими разговорами и договорились, что жизнь наша свободна. И вот снова-здорово Мы встречаемся, занимаемся любовью, и ты придумываешь мне новое обвинение. Я не могу бороться с этим всю оставшуюся жизнь.
- Никто тебя и не просит.
Через какое-то время, подавив гнев, Майкл сказал:
- Ладно, все ясно. Скажи Рэнди, что я звонил. Скажешь? Я позвоню ему позже.
- Скажу.
Он повесил трубку, не попрощавшись.
- Черт! - Майкл несколько раз ударил кулаком по столу. - Черт, черт, черт!
Он стукнул еще три раза, расплющив наконец степлер, уставился на него, нахмурившись. Губы его были сжаты.
- Черт побери! - произнес он снова, уже спокойнее, прижав сложенные ладони к глазам.
Чего она от него хочет? Почему он чувствует себя виноватым, хотя она сама хотела того же? Он не сделал ничего плохого! Ничего! Он соблазнил свою бывшую жену с полного ее на то согласия, а теперь, видите ли, он виноват. Черт бы побрал этих женщин! А эту особенно.
***
Он поехал на следующий уик-энд в свой охотничий домик. Был искусан москитами. Сезон, к сожалению, еще не открылся. Был искусан еще и слепнями. Тоска смертная. Хоть бы с кем-то поехал. Еще на него напали клещи. Телефона там не было, а то бы он позвонил Бесс и сказал ей, что он думает по поводу ее обвинений.
Майкл вернулся в город все еще на взводе, поднял трубку телефона и тут же бросил ее.
Во вторник вечером у него была еще одна встреча с "Обеспокоенными гражданами", по тому же вопросу. Он ушел с нее еще более злым, потому что они потребовали, чтобы он посадил вдоль Гранд-авеню двадцать четыре взрослых дерева, по тысяче долларов каждое (включая железобетонные работы). Это не имело никакого отношения к зданию, которое он собирался построить, но ему поставили ультиматум: двадцать четыре тысячи долларов за деревья - и вопрос закрыт.
Майкл еще четыре раза пытался дозвониться Рэнди и поздравить его, но безуспешно, и это его раздражало.
Каждый раз, когда он проходил в галерее мимо постамента без скульптуры, он злился на Бесс, что она не завершила работу.
В конце концов, она была главной причиной его недовольства жизнью, и он понимал это.
Прошло две недели, а его настроение не улучшилось. Наконец однажды в конце июля, когда он пережарил свои эскалопы, а шум лодочных моторов был таким сильным, что ему пришлось закрыть дверь на балкон, по телевизору же передавали какую-то чепуху, просидев два часа за письменным столом и ничего не сделав, Майкл прошел в ванную, схватил коробку презервативов, бросился вниз к машине, доехал до ее дома, нажал кнопку звонка и остановился на ступеньках, ожидая, когда она откроет.
Через какое-то время в холле загорелся свет, и Бесс появилась в дверях, босиком, в коротком до бедер махровом халатике с поясом. Волосы ее были мокрыми. От нее так хорошо пахло, что ее запах можно было запечатать в бутылочку и дорого продавать. Это еще больше возбудило его.
- Майкл, что ты тут делаешь?
- Пришел поговорить и поговорю.
Он стремительно вошел в дом и закрыл за собой дверь.
Она взглянула на запястье, чтобы посмотреть, который час, но часов на руке не было. Ясно, что она вышла из душа.
- Сейчас, наверное, половина одиннадцатого!
- Мне плевать, сколько времени, Бесс. Ты одна?
- Да. Рэнди играет с оркестром.
- Хорошо. Пойдем в гостиную.
Он прошел вперед.
- Иди к черту, Майкл Куррен! - закричала Бесс. - Врываешься в мой дом и командуешь. Меня это не устраивает. Изволь выйти и закрыть за собой дверь!
Она прихватила полы своего коротенького халатика и пошла вверх по лестнице.
- Подождите минуту, моя госпожа!
Майкл бросился за ней, перескакивая через ступеньки, и поймал ее на полдороге.
- Ты никуда не уйдешь, пока я не...
- Я тебе не госпожа, убери руки!
- Тогда, в моем Доме, ты этого не говорила. Мои руки тебя вполне устраивали.
- Ты пришел, чтобы сообщить мне это? Так?
- Нет, я пришел сказать, что после той ночи все полетело к чертям собачьим. Я брожу как ненормальный, бросаюсь на людей, которые ни в чем не виноваты, и не могу дозвониться до своего чертова сына, чтобы поздравить его.
- И в этом виновата я? - Она прижала руки к груди.
- Да, ты!
- Что я сделала?
- Ты обвинила меня в том, что я шляюсь по бабам, а это не так!
Майкл схватил ее руку и всунул в нее коробку с презервативами.
- Я купил их в тот день! Пересчитай!
Она попыталась вернуть коробку:
- Не говори глупостей. Я не буду считать!
- Тогда как ты узнаешь, что я говорю правду?
