Следовало немедленно уйти. Задержись я еще хоть на минуту, непременно расплакалась бы или рассыпалась в извинениях, а я не желала ни того ни другого. Куда идти, я не имела понятия, но оставаться на этом старом, овеянном романтикой мосту, смотреть на гуляющие рука об руку счастливые парочки, тогда как мое сердце обливалось кровью, я была не в силах. На глаза навернулись слезы.
Джонатан схватил меня за голую руку.
– Куда ты?
– Домой! – ответила я, вырываясь из его теплых пальцев.
– Как ты доберешься? Ведь ничего здесь толком не знаешь! – воскликнул он с тревогой и отчаянием.
Увы, ноток отчаяния я уловила гораздо больше.
– Я не ребенок, Джонатан! – прокричала я, устремляясь прочь и мечтая скорее исчезнуть у него из виду.
Сойдя с моста, я повернула налево и пошла в толпе беззаботных туристов вперед, потом через тихий скверик, потом по улицам. Глаза щипало от слез, я почти не видела дороги, но ни на минуту не останавливалась, объятая единственным желанием – скрыться от Джонатана.
Затормозила лишь перед величественным серым фасадом Нотр-Дам-де-Пари, тяжело опустилась на залитую желтым фонарным светом скамейку и уставилась на башни. По щекам потекли слезы, но в душе воцарился неожиданный мир, а сердце забилось медленнее. Было что-то очень утешительное в этих окнах с ажурными украшениями и в изящных каменных ангелах. Во всяком случае, они временно переключили на себя часть моего внимания.
Я, икая, попыталась сделать несколько глубоких вдохов и выдохов. На клумбах росли цветы. Их густой аромат напомнил мне о саде у родительского дома. Я вдруг почувствовала себя безгранично одинокой и безвозвратно оторванной от родных краев.
Что я наделала?
Помедлив мгновение-другое, я достала телефон и набрала номер. Из трубки послышались длинные гудки. Один, другой, третий… Я вдруг представила себе, что никого нет дома, и похолодела от страха.
– Алло? – прозвучал знакомый голос. – Если желаете мне что-нибудь продать, приношу сотню извинений: мне ничего не нужно, спасибо.
Деловитый тон Нельсона подействовал на меня так, что мне захотелось сжаться и взвыть, поэтому, когда я открыла рот, не смогла произнести ни слова и лишь еле слышно зарыдала. Гнев, еще несколько мгновений назад отравлявший мою душу, вдруг испарился. Осталась только нестерпимая тоска.
– Мел? – встревоженным голосом произнес Нельсон. – У тебя что-нибудь стряслось?
– Да,– выдавила я. – Мы с Джонатаном ужасно поругались, и я…
Нельсон выждал секунду-другую, позволяя мне собраться с мыслями, и сказал:
– Что бы там у вас ни случилось, наверняка это не настолько страшно. Из-за чего вспыхнул скандал на сей раз? Из-за его галстуков?
– Нет. Ты и представить себе не можешь! – воскликнула я. Слова посыпались из меня, как небольшие твердые камни. – Он договорился с папой, что тот вложит в дела моего агентства приличную сумму, сам и не думал уходить с работы и дал мнепонять, что, если я не перееду к нему сейчас же, между нами все кончено!
– Ничего себе! Замечательно,– пробормотал Нельсон. – Это же ни в какие ворота…
– Вот именно! – простонала я. – Ни в какие ворота! Я понятия не имею, смогу ли…
Закончить фразу я была не в силах даже в разговоре с Нельсоном.
– Ты где?
Я больше не могла удерживать слез. Страдание расплылось по моей груди противным слизистым комом. Казалось, еще чуть-чуть – и я завою в голос.
– Возле Нотр-Дам,– насилу выговорила я. – Поверить не могу, что все это действительно случилось! Так и хочется нажать на кнопку перемотки и начать вечер заново! Нельсон, что мне теперь делать?
Нельсон сочувствующе вздохнул. Знаю, Джонатан никогда ему особенно не нравился, но говорить об этом в такую минуту он не мог, ибо был человеком воспитанным и тактичным. Габи – та бы разошлась.
– Послушай, Мелисса, может, тебе лучше вернуться домой? – сказал Нельсон. – Я мог бы…
Послышался сигнал входящего звонка.
– Подожди минутку,– попросила я. – Вдруг это Джонатан? – Я нажала на несколько кнопок. – Алло?
– Мелисса, это я,– нараспев произнес Ники. – Я решил провести выходные в Париже и подумал, может, встретимся в воскресенье за ланчем? – По-видимому, он звонил из ночного клуба. Из трубки гремела музыка, доносился визг веселящихся женщин. – Или просто попьем вместе чаю? На завтрашний вечер у меня уже есть планы. А в воскресенье… Если хочешь, можешь приехать вместе с женихом…
Я потеряла остатки самообладания и расплакалась.
– Мелисса, в чем дело?
– По-моему, у меня больше нет жениха! – провыла я. – Мы только что крупно поскандалили, и все из-за тебя! Отчасти из-за тебя…
– Что ж, я польщен,– ответил Ники, и мне представилось его невозмутимое лицо. Сейчас я с удовольствием кому-нибудь врезала бы. Ники был для этого очень подходящей кандидатурой. – А я все раздумывал, сколько же времени мне потребуется на то, чтобы… Мелисса? – позвал он, понизив голос. – Ты что, плачешь?
– Конечно, плачу! – вскрикнула я. – Я ведь не ты – у меня есть сердце!
Шум постепенно стих – очевидно, Ники вышел на улицу.
– Ты сейчас где? – спросил он с тревогой.
С меня вдруг соскочила вся воинственность Ники-то тут при чем? Неприятность с клубами приключилась в основном из-за Джонатанова ко мне отношения. Злиться у меня больше не было сил в Париже я никого не знала. Поэтому сказала Ники, где я.
– Да-да. Я понял. Перейди на другой берег Сены по мосту Сен-Луи, спустись чуть ниже и увидишь маленькое бистро, оно наверняка еще открыто. Зайди в него, сядь и закажи бутылку вина.
– Зачем это? – требовательно и резко спросила я.
– Ну, тебе сейчас не помешает расслабиться. И нельзя оставаться одной в таком положении, понимаешь? Дышать постарайся поглубже, хорошо? Договорились. Сиди там и жди.
– Чего?
– Когда я за тобой приеду.
Четкие указания помогли мне немного ожить и сосредоточиться. Понятия не имею, как я умудрилась найти это бистро, однако вскоре я уже сидела в сиянии свечей, смотрела на бутылку и слушала, как трое музыкантов играют во французском стиле грохочущий джаз. Вот наполненный доверху бокал опустел, его, должно быть, снова наполнили, но в нем вдруг опять не осталось ни капли. Наверное, я уже могу вполне сносно объясняться по-французски, возникла в моей туманной голове мысль. В эту минуту передо мной возник Ники.
Я поняла это, не поднимая глаз. По тому, как внезапно стих говор за соседними столиками.
Он положил передо мной темные очки.
– Надень, тебе они сейчас нужнее.
– Чтобы меня никто не узнал? – слабым голосом произнесла я.
