— Поговорили? — спросил Джек, не поднявшись из-за стола, на котором остались две чашки после кофе.
— Погрызлись.
— Зачем?
— Да потому что мы в разводе. Было б у меня все хорошо с Матвеевым, я бы была сейчас его женой, а не твоей.
Я выглянула в окно: Женечка показывала отцу оборудованную Джеком детскую площадку.
— И где же все твои навыки деловых переговоров?
Так и хотелось ответить, что в том самом месте, в которое хотелось послать сейчас всех и вся.
66. Косяк
Деловые переговоры не терпят эмоций. В наш последний день в Москве сердце Влада билось спокойно. Последний день в Питере не должен стать исключением. Он явно просчитал все варианты. Если бы Джек предупредил меня об его приезде, я хотя бы морально подготовилась. Впрочем, сейчас для Матвеева я не больше Моськи. Не стоит срывать голос на слона, не поможет.
Я поднялась наверх спросить сына о том, о чем не смогла поговорить с его отцом.
— Папа сказал тебе, когда вы уезжаете? — спросила из дверей, держась за косяк дрожащими пальцами.
Вся эта ситуация — мой косяк. Я могла бы предположить, что Влад взбесится и будет рубить с плеча.
Ярослав смотрел на меня удивленно. Удивленный моим вопросом.
— Он просто купил ещё один билет на завтра.
— На завтра? — мое сердце стучало в висках. — А ночуете вы здесь?
Ярослав захлопал ресницами ещё сильнее. Ответа он явно не знал. Да и не предполагал, что это может быть проблемой. На что рассчитывал Матвеев, не совсем понятно — не ночевать же в моем доме собрался? Я могу постелить на диване. Все равно вряд ли теперь вообще когда-нибудь буду спать спокойно. С ним под боком или без него. И без сына.
Ярослав не знал ничего про планы отца. Пришлось пройти мимо Джека, отмахнуться от его руки и выйти во двор. Тут тоже есть поддерживающий столб. До качелей можно и шёпотом докричаться. Я задала вопрос будничным тоном, хотя и понимала, что Владу ничего не стоит раскусить мое состояние. Да оно прописано у меня на лице. Какое может быть деловое спокойствие в семейных делах? Я ещё не настолько задеревенела!
— Ты меня приглашаешь? Я могу вызвать такси и снять что-то в городе. Без проблем, — ответил он абсолютно спокойно.
Да у него и нет проблем. Я же на все согласилась. А вот мое спокойствие закончилось, когда Женечка с папиных рук заявила, что тоже едет в Москву. Прежде чем открыть рот, я уставилась в непроницаемое лицо ее отца. Интересно, она просто так сболтнула или ее уболтали…
— Мы обязательно приедем в Москву, — сказала я сквозь зубы, которыми с трудом не проскрипела, так и не получив от Матвеева никаких разъяснений.
— Мы едем сейчас. С папой! — она говорила звонко, крепко цепляясь за шею отца.
— Я не могу сейчас, — у меня все ещё получалось говорить мягко.
— А мы едем без тебя.
Вот как… И какого я оставила их наедине!
— Иди к дяде Жене, а мы с папой погуляем с собакой…
— Я с вами пойду.
— Пожалуйста, иди к дяде Жене.
— Не хочу!
Вот, дурное влияние папашки!
— Пусть с нами идёт.
О, да — будто шнауцеру действительно нужно в туалет! Прекрасно ж понимает, о чем будем говорить. Он все сказал. Вернее, сделал — и все же немного боится моего вмешательства. Я имею ещё в этой семье голос? Да неужели!
— Влад…
Он все понимает, не дурак. Совсем не дурак.
— Женя!
Я позвала Джека, когда Матвеев никак не среагировал на своё имя. Сомов тут же появился на веранде.
— Займи Женечку минут на пятнадцать.
— Я хочу с вами! — топнула она ногой в воздухе и чувствительно долбанула отца подошвой сандалика.
Жаль, что не сильнее! И не чуть выше.
— Ребёнок хочет идти с нами. В чем проблема?
Матвеев, вот не надо строить из себя тупого! Никогда не поверю.
— Мы без тебя погуляем, — бросил он в меня уже целую гранату.
Только хлопнула калитка, я уселась на стул и уставилась в центр стола, будто там находился хрустальный шар. Хоть Машке звони узнавать будущее! Джек уселся напротив и тронул мою ногу своей, чтобы я наконец подняла на него глаза.
— Что случилось?
— Он решил забрать с собой и дочь.
Больше я ничего не сказала. Минута молчания прошла совсем не в раздумье. Хотя бы с моей стороны.
— Не скандаль. Ей не годик и даже не два. Уверен, что он сразу отвезёт детей к бабушке. Дай им пережить одну ночь. На второй день мелкая запросится к маме. Приедешь во вторник к свекрови. Как понимаю, теперь решать придётся все через нее. Если не будет с тобой говорить, пойдём в опеку. Но сейчас, мне сдается, он берет тебя на слабо. Но вся твоя сила сейчас в том, чтобы не скандалить. Женя ведь ничего не знает. Ты не можешь запереть ее в комнате и не пустить с папой, по которому она соскучилась. И с которым едет ее брат.
— Тебе легко говорить…
Я уже не смотрела на него, снова буравила взглядом дырку в столе.
— Давай, обвини теперь и меня в чем-нибудь. Полегчает?
— То есть я должна все проглотить?
Теперь мы смотрели друг другу в глаза.
— Я не знаю, чего он действительно хочет. Вывести тебя из равновесия? Ты же йогой занимаешься. Держи баланс. Даже если он опрокинул твой мир.
— То есть молчать? Постелить ему на диване? Может, ещё и ужином накормить?
— С учетом того, что у тебя нет ужина, сделать это будет проблематично. Ты есть хочешь?
— Я ничего не хочу! Но ты можешь приготовить какую-нибудь заморозку. Что ты от меня хочешь? — почти что закричала я, когда Джек не отпустил меня взглядом. — Я не знаю, как себя вести. Не знаю! Я дура, во всем… Я даже не понимаю, по какой причине меня уволили, если Влад не мстил.
— Ну, могла бы подумать, что рука руку моет… И Питер не воротил дела без ведома Москвы. Не подумала, нет? В честного руководителя решила поиграть? Не подумала, что тебя проверили и подловили на дури?
— Зачем?
— Тебя обидеть или промолчать? А? Потому что эту должность выпросил для тебя твой бывший муж. Знаешь поговорку, каждый сверчок… Может, не на свой шесток забралась?
— То есть ты меня дурой назвал?
Он не опустил голову, я тоже не могла этого сделать — взгляд Джека гипнотизировал.
— Если не я, то кто тебе это скажет? Кому ты поверишь? И вообще на лести брак не строится. Ну никак…
Я поднялась и прошла в дом. Джек остался на веранде. Не пришёл, даже когда я загремела посудой. Он что, на стороне Влада? Или мои дети ему нафиг не сдались, и он только рад их сбагрить? Я уже просто не знаю, что думать… И как назло позвонила Машка. Я приняла звонок в самый последний момент. По моему голосу было понятно, какие у меня дела. Чего спрашивать!
— Он ещё не свалил?
— Кто именно? — огрызнулась я в телефон.
— Твой Джек-Потрошитель. Не всю душу тебе выпотрошил ещё?
— Всю. Вот подумываю сменить фамилию.
— На какую? — не понимала московская подруга, продолжая посмеиваться.
— Маша, я вышла за него замуж.
— Прикалываешься, да?
— Нет. Мне сейчас не до смеха. И не до разговоров. Если у меня будет свободная и спокойная минутка, я тебе позвоню…
А это значит — никогда. Ни свободы, ни покоя у меня больше нет. Я не обернулась на открытую дверь. Лая нет — а Джека видеть не хотелось. И слышать. Но он подошёл со спины. Однако не обнял. Его рука легла на край столешницы около варочной поверхности.
— Что тебе надо? — давно голос не звучал так грубо.
— Чтобы ты подошла к своему разводу с трезвой головой. Ты достаточно дров наломала. Не представляю, как ты через этот бурелом проберешься.
— Без твоей помощи…
Я даже не знаю, что это было. Вопрос?
— Злишься на правду? Не понимаешь, что сейчас ты в меньшинстве. Дети хотят в Москву с папой. Теперь тебе нужно дождаться момента, когда они захотят к маме в Питер.
— Или ехать в Москву с ними?
