на мгновение.
Когда он внутри. Так хорошо. Так правильно. Кажется, что без этого я просто не жила. Существовала. Кажется, что нет больше никого. Только он, я и эти грубые продольные движения, только шумное дыхание одно на двоих и зрительный контакт, в котором все. Боль. Желание, страх.
Он целует меня, прекрасно зная, что я сейчас буду кричать, потому что он ускоряется, дергает на себе все резче. Почти остервенело, желая пробить насквозь. Бычара. Не жалеет меня. Зверь, который плевать хотел, что я устала.
Он двигается и двигается. Огромный, грубый, бескомпромиссный. И как я могла существовать без него, без его тела, что так идеально подходит моему. Его члена, по которому я так скучала.
Хватаю его за волосы, рычу в губы: ещё, боже, пожалуйста еще. И у Тамерлана сносит башню. Он садит меня на раковину, вжимает пальцы в бедра и снова и снова рвется внутрь, вытрахивая все мысли.
Двигается дико, словно пытается сломать или похоронить себя во мне. Смотрит в глаза и не отпускает, пока я не ощущаю, насколько тесно стало внутри. Зверь увеличился, и теперь я пытаюсь его вытолкнуть пульсирующими от напряжения мышцами. Но Тамерлан рычит, заталкивая член как можно глубже, и кончает, запрокинув голову назад, обнажая шею.
Потом прижимает меня к себе, сдавливая грудную клетку.
— Все, хватит бегать. Завтра же мы едем в Питер, там все готово под тебя. Переводишься на заочку, будешь дома сидеть, — на его лице расплывается довольная улыбка. — Чтобы я больше не видел тебя в такой бл*дской одежде. Будешь готовить, ждать меня дома. Даст Бог, через год и пацана заделаем.
Я застываю, выслушивая такие замечательные планы. Меня колотит крупной дрожью. От секса, от ужаса. Собираю остатки сил и отталкиваю его.
Я люблю его. Больше жизни люблю. Но как же сложно принимать, что ему плевать на меня. Он делает так, как удобно ему.
— Отлично придумал. Найди себе другую дурочку, которая на это согласится.
Раньше ею была я, и я бы просто убила за такое его предложение. Но сейчас все по-другому.
— Не понял, — делает он шаг ко мне, а я в сторону. Поправляю юбку, чувствуя, как между ног слишком много влаги, моей и его, собираю волосы в узел.
— Не подходи ко мне, — хмыкаю, ища в себе остатки сил. — Ты, конечно, здорово придумал, но в очередной раз не спросил меня. Я так понимаю, что и оттолкнул ты меня, придумав, что я не должна быть женой преступника?
— Ты уже умная.
— Да, Тамерлан! Вот именно! Я умная, а ты всегда был преступником! А я спокойно могла быть твоей женой и не быть публичной личностью. Но тебя разве это волновало? Ты просто решил все сам, причинил мне боль, но не потому, что хотел, как лучше. Ты банально испугался. Потому что одно дело иметь рядом послушную овцу, иногда веселящую истериками. Но гораздо сложнее построить настоящие отношения, над которыми работать надо вместе. Решать все вместе. Советоваться. А ты вернулся, оскорбил и снова все решаешь за меня.
Задыхаюсь. И обида снова накрывает.
Он правда думал, что я возьму и рвану за ним, после всего этого? Пошел он!
— Алла… — он сжимает кулаки, смотрит волком, но молчит, видимо, не хочет разругаться ещё больше.
— Знаешь, на этом действительно можно поставить точку. Глупо было думать, что ты изменишься. Но зато у тебя получилось изменить меня. Я больше не могу быть молчаливой женой, которая готова ради тебя на все. Больше меня это не устраивает, — отворачиваюсь от Тамерлана, не в силах больше смотреть на него и не касаться.
Чем быстрее я уйду, тем быстрее весь этот ужас закончится.
Глава 48. Алла
Из головы никак не выходит прошлая ночь. Как же глупо. Я просто дура, раз не смогла удержаться и поддалась бешеной страсти, не выстояла под натиском тарана, имя которому Тамерлан.
Я ведь как обезумевшая, дикая кошка отдавалась, ластилась, рот ему вылизывала, словно тарелку с остатками сметаны. И требовала добавки. Еще. Еще добавки. Все четыре месяца разлуки стёрлись одним горячим поцелуем. Сильным толчком его идеального члена. Тяжелым дыханием в губы, жадным взглядом.
Такое разве возможно?
Почему я теряю разум, стоит ему только появиться на горизонте.
Почему мне хочется его прибить и зацеловать. Причем, одновременно.
Почему, когда я должна чувствовать безразличие, я ощущаю щемящую радость, что сладкой патокой растекается в груди.
Я же обещала себе. Столько раз обещала. Больше никаких необдуманных поступков. Никаких сомнительных мужиков.
Да и вообще, я так хотела выкинуть из головы любые отношения на ближайшие несколько лет. Но все как обычно пошло по…
Я не учла одного. Я до сих пор до трясущихся коленок люблю этого жёсткого и такого ненавистного мужчину.
Что такое четыре месяца, если даже два года не вытравили его из сердца. Особенно, когда он сумел показать, что умеет быть другим. Что обладает чувством юмора, эмпатией и другими качествами, присущими человеку. Когда заставил поверить, что счастье с ним возможно…
И все же интересно… Что же должно произойти, чтобы я смогла его вычеркнуть из жизни?
Может быть время? Много, очень много времени. Много, много лет. Но он вернулся. Вновь.
А для чего?
Забрать меня?
То есть он бы ничего не стал делать, не загуляй я с его другом? Ему действительно было все равно?
И вообще!
Даже вот если я хочу пойти у него на поводу, хочу стать женой…
Как он представляет, что я брошу учебу и засяду с ним дома? Что я такая влюбленная идиотка, забуду, как он со мной поступил и побегу за ним хоть на край света?
Ага, волосы назад…
Ну не идиот ли? Он ведь, скорее всего, не понимает, какую боль мне причинил. Непробиваемый солдафон.
Поднимаюсь с кровати, на
