Буравин не успел ей ответить, потому что у него зазвонил мобильник.
— Алло! Алло! Катя! — отозвался он. Но дочь не отвечала.
— Странно. Катя позвонила и молчит. Теперь связь оборвалась. Ничего не понимаю!
— Я думаю, надо выяснить, что она хотела, — посоветовала Полина.
— Может быть, это очередные шуточки моей дочери? — предположил Буравин.
— Витя, не надо, — не согласилась с ним Полина. — Мы недавно решили отказаться от глупых подозрений в отношении друг друга. Пусть это правило распространится и на наших детей!
— Ты права, Полина. Я перезвоню, — Буравин набрал номер. — А теперь Катя не берет трубку. Странно. Давно она мне не звонила, а тут…
— Да что гадать! Немедленно поезжай и все выясни! Какие могут быть дела, если что-то странное с твоей дочерью? Выясни, и тогда будь спокоен!
— Правда. Надо съездить и развеять все опасения!
Но опасения подтвердились. У самого входа в квартиру Буравин увидел лежащую без сознания Катю. У него похолодело в груди.
— Катя, дочка, что с тобой? — бросился он к дочери. — Ты меня слышишь?
Катя с трудом приоткрыла глаза и тихо сказала:
— Я упала…
— Господи, боже мой… Ребенок мой бедный… как так случилось?.. — причитал Буравин, беря Катю на руки. — Потерпи, малыш, потерпи, пожалуйста…
Через несколько минут машина Буравина уже мчалась к больнице на полной скорости, не обращая внимания на красный свет.
* * *
Алеша договорился с врачом о медкомиссии. Когда разговор был уже завершен, в кабинет вошел Буряк. Врач ему обрадовался:
— Вот и вы. Очень кстати, Григорий Тимофеевич! То, что я сказал Алеше, вас тоже касается. Нужно срочно пройти медкомиссию…
— Нужно так нужно! — кивнул Буряк.
— Вы к Андрею Москвину, наверное? — догадался врач. — Ну не буду задерживать вас. Честь имею!
Когда врач ушел, следователь спросил у Алеши:
— Как ты думаешь, Лешка, ты свою медкомиссию успешно пройдешь?
— Уверен.
— А я вот — нет, — вздохнул следователь и пошел в палату к Андрею.
— Есть какие-нибудь новости? — поинтересовался первым делом Андрей.
— Есть. Взяли мы Марукина. Точнее — он сам «взялся». Он действительно оказался подельником Михаила Родя. Говоря казенным языком, Марукин и Родь были в преступном сговоре.
— Да? Странно. Тогда почему Марукин охотился за смотрителем маяка, если они были в одной связке?
— Марукин обманул своего подельника, завладел его золотом, а потом, вероятно, попытался избавиться от Родя, — предположил Буряк. — Но Михаил Родь оказался хитрее и поймал Марукина. Правда, уже после того, как Марукин нанес тебе увечья…
— Ничего, — Андрей потер голову. — Надеюсь, моя голова пострадала не напрасно.
— Совершенно не напрасно. Когда Марукин появился в нашем отделении, я уже связал все узлы воедино.
— А как он появился в отделении, если, как вы говорите, его поймал смотритель маяка? — не понимал Андрей.
— А он его сдал. Зачем Михаилу Макарычу такой балласт? Только вот свои монеты смотритель уже вернуть не смог — Марукин их спрятал… где бы ты думал? — в сейфе в моем кабинете!
— Ну и ну. Изобретательный тип, — покачал головой Андрей.
— Не говори. И наглый. В общем, теперь Марукина ждет суд, а смотритель еще где-то прячется.
— А как все это связано с делом о моем учителе? — перешел к главному вопросу Андрей.
— Поскольку все версии указывают на то, что исчезновение профессора Игоря Сомова произошло не без участия Михаила Родя, то, вполне возможно, и клад смотрителя — это часть сомовской коллекции. А поскольку теперь клад у нас в руках, проверить версию может эксперт. То есть ты, Андрей. Ты согласен быть экспертом?
— Разумеется! Настолько, насколько могу быть полезен…
— Вот выпишешься из этого учреждения — и милости прошу исследовать находки.
— Да я уже готов к выписке! — подскочил Андрей. — Надо только с врачом договориться! Скажите, а есть у вас фотография этого Родя? А то я только слышу: смотритель, смотритель — неуловимый, как тень отца Гамлета.
— Фотография? Есть, конечно. Даже с собой, — следователь достал из внутреннего кармана фотографию и протянул ее Андрею. Андрей внимательно рассмотрел фотографию и тихо спросил:
— Знал литы, смотритель, кого трогал?
— Я захватил с собой одну монетку, — вспомнил Буряк. — Остальные — в хранилище, сейчас идет опись и приблизительная оценка, но одну монету я взял показать тебе.
— Сразу определенно ничего сказать не могу, — сказал Андрей, вертя монету в руках, — но точно одно: эта монета, перед тем как попасть в руки к смотрителю, на самом деле долго пролежала в земле.
— Но она чистая, словно только что из музея, — заметил следователь.
— Верно. Потому что после того как ее извлекли из земли, она подверглась обработке.
— Какой обработке? — не понял Буряк.
— Не буду затуманивать вашу голову научными терминами, скажу одно — любые находки подвергаются реставрации для того, чтобы их можно было сохранить для потомков как можно дольше.
— И можно узнать, в чьих руках она побывала после того, как ее нашли и перед тем, как она попала в сундук смотрителя? — спросил следователь.
Можно. Я обязательно проверю и эту монету, и остальные, чтобы определить способ реставрации. У профессора Сомова был фирменный рецепт реагента для восстановления древних находок. И мы его знаем…
— Мы — это кто?
— Мы — это я и Полина Самойлова. Полина — очень хороший специалист. Кроме того, у нее в кабинете есть все необходимое для качественной экспертизы.
— Замечательно, вы с Полиной мне поможете, — улыбнулся следователь.
— И еще замечательно, что я окончательно вычеркнут из списка подозреваемых, — заметил Андрей.
— Не сердись на меня! Такая профессия. В списке подозреваемых могут быть кто угодно — друзья, родственники. Даже самого себя я могу подозревать.
— Вот как?! Нелегкая эта работа…
— Из болота тащить бегемота, — подхватил Буряк. — А смотрителя вытащить из катакомб еще труднее.
— Почему вы думаете, что смотритель в катакомбах?
— Денег у него нет. Бежать из города не на чем и не на что. А учитывая, что и клада нет, то, думаю, он и в катакомбах долго не продержится. А у нас, у следствия, терпения хватит его караулить у входа.
— Что ж, рад вашему оптимизму и готов всячески помогать следствию.
— А я обещаю держать тебя в курсе событий. Выздоравливай побыстрее!
И Буряк вышел из палаты.
* * *
Таисия чувствовала себя невероятно счастливой. Она шла по улице рядом с Кириллом, помолодевшая и похорошевшая на десяток лет.
— У меня такое странное чувство, Тая, как будто не было этих двадцати с лишним лет, — признался Кирилл. — Как будто мы только вчера гуляли здесь с тобой, а сегодня встретились вновь.
