пижаму.
Она смеется, пока ее глаза не встречаются с моими, а затем ерзает на своем сиденье, отпивая еще немного шампанского.
— Как думаешь, сколько еще мы должны здесь оставаться?
Я смотрю на ее вишнево-красные губы, пока она говорит.
— Пойдем. Я напишу Рассу, и мы сможем помахать Андреа на выходе.
Уже встаю, бросаю наличные на стол, чтобы закрыть наш счет.
Она смеется.
— Я только что пришла! Ты не позволишь мне остаться даже на пять минут? У меня еще есть шампанское.
Что-то в выражении моего лица, должно быть, передало мое нетерпение, потому что она кивает и тянется за своим фужером.
— Точно, да. Я просто выпью остатки, проблема решена. Пойдем. Возьми мою сумочку.
— Ты имеешь в виду свой чемодан.
Лорен
Последняя неделя карнавального сезона — это настоящее безумие. Как будто все знают, что Пепельная среда не за горами, и им нужно согрешить, пока грешить еще можно. Ажиотаж в Новом Орлеане достигает небывалого уровня. Все бары на Бурбоне открыты 24 часа в сутки. Тротуары завалены бусами. Отели переполнены, а в городе царит полная неразбериха, поскольку улицы закрываются для проведения парадов. Их сотни, и каждый из них проводится другим новоорлеанским крю18. Обычно у меня есть время насладиться праздником, но не в этом году.
Когда я еще находилась на начальной стадии планирования для NOLA (то есть сидела в Pinterest, пока работала в Sotheby's), я подумала, что было бы блестящей идеей провести открытие в понедельник перед Жирным вторником. Все уже в режиме вечеринки, тонна прессы освещает события, и я могла бы использовать импульс Марди Гра. Теперь внезапно думаю, что я полная идиотка.
Даже при всем моем тщательном планировании задержки в строительстве превратили весь процесс в сущий кошмар. Мне следовало бы отложить открытие, но, как известно любому бизнесмену, на данный момент — это практически невозможно. Слух уже распространился. Я уже пригласила семью и друзей. Две отдельные группы местных новостей готовят интересные репортажи о галерее, моей маме и мне. Там будет репортер из Times-Picayune, не говоря уже о двух десятках блогеров, пишущих о еде, искусстве и образе жизни, и я уже наняла флориста, поставщика провизии и фотографа. В конце вечера каждый выйдет за дверь с небольшим букетом, пакетиком кофе, небольшим художественным рисунком и хотя бы одной фотографией, достойной публикации в социальных сетях.
Само открытие проходит безупречно
А вот мое здание таковым не является.
Бо запретил слово на букву «З» в моем лексиконе, но я все равно раздраженно шепчу его при каждом удобном случае.
Задержки. Задержки. Задержки!
Последние две недели я проводила все свободное время в NOLA или у Бо. Если бы не он, я бы так и сидела в углу. Бо каждый день уходил с работы в 16:00, чтобы прийти мне на помощь, и я даже не осознавала, как много я делаю, пока он не вмешался и не снял часть бремени с моих плеч.
Когда он здесь, у меня четыре руки вместо двух. Проходит совсем немного времени, и он уже знает, что нужно делать, прежде чем я попрошу.
Он преследует подрядчика, обращается за помощью и превращает воду в вино. Он подтвердил информацию о поставщиках. Он приносит мне воду и заставляет меня выпить, по крайней мере, два больших глотка, потому что, очевидно, я забыла, что мое тело нуждается в питании, чтобы выжить.
Сегодня субботнее утро, и мы с Бо пробиваемся сквозь толпы людей во Французском квартале. Каждый раз, когда я моргаю, туристов становится все больше. Один пьяный шут превращается в двух на моих глазах. Даже если удастся поймать Uber, о том, чтобы куда-то ехать, можно забыть. Единственный способ добраться от квартиры Бо до NOLA — это пройтись пешком с яростной решимостью и парой ударов локтями для пущей убедительности.
Мы приезжаем к восьми утра, и мои бариста должны прибыть с минуты на минуту. Я проведу весь день, обучая их и рассказывая о том, как будет проходить открытие в понедельник. Я так нервничаю, что плохо сплю.
— Вот, съешь это, — говорит Бо, протягивая тако на завтрак, которое мы купили по дороге.
Я отталкиваю его.
— Нет времени жевать!
— Лорен.
Отлично! Я беру тако у него из рук и съедаю в два укуса. Мой желудок протестует. Я понимаю, что уже несколько дней толком не ела.
— Ты думаешь, мы сможем это сделать? — спрашиваю я, глядя на Бо широко раскрытыми испуганными глазами.
Я понимаю, что он не понял меня из-за количества яиц и бекона, которые я запихнула в рот, поэтому я проглатываю и пробую снова.
Он уверенно кивает.
— Ты изводишь себя безо всякой причины. Ремонт будет завершен сегодня. Вчера вечером мы все проверили. Есть лишь незначительные недочеты, которые необходимо исправить. Светильник в туалете должны заменить сегодня днем, но у нас есть запасной план на случай, если этого не произойдет.
— Мне нужно позвонить в пекарню и подтвердить наш заказ.
— Я сделал это вчера, — говорит Бо.
— Как ты думаешь, у нас достаточно кофе?
— У тебя его чертова тонна.
— Верно. Может быть, я просто вернусь в кладовку и пересчитаю зерна, просто чтобы убедиться.
Он хватает меня за плечи, и я понимаю, что расхаживала взад-вперед. Бо наклоняется, и внезапно я вижу только его голубые глаза. Они цвета безмятежности.
— Ты вообще спала прошлой ночью? Я чувствовал, как ты ворочаешься с боку на бок.
Я съеживаюсь.
— Сегодня я могу переночевать у себя. Я не хотела тебе мешать.
— Я не это имел в виду. Мне нравится, что ты остаешься у меня.
Я рисую круг у него на груди.
— Ты же знаешь, что в конце концов мне придется ночевать в своей собственной квартире, верно? Я плачу за аренду.
— Ты скоро заработаешь здесь больше денег, чем будешь знать, что с ними делать.
Он целует меня в нос.
Я не могу удержаться от смеха.
— Бо, ладно, дело не в деньгах, а в том…
— Ты хочешь остаться со мной?
— Да.
— Тогда все решено.
Не совсем.
— Мне нравится ночевать у тебя, но я также не хочу избавляться от своей квартиры, — а теперь вдруг я не могу встретиться с ним взглядом. — Мне хочется иметь ее на случай…
Я ожидала, что он будет требовать больше объяснений, но, к моему удивлению, он, кажется, понимает.
— Я понимаю это. Это все в новинку. Если ты хочешь оставить квартиру, то можешь, но я тем временем помогу оплатить
