Она зорко посмотрела на него. Макс, опустив голову, крепко сжал кулаки.
— Повторяю: виноват ты сам, — она отбросила «вы» — еще чего! — Ты запрещал сестре дружить с ней. Почему? Только из-за того, что судьба так распорядилась и дала ей именно такое лицо? Но она прежде всего человек! А какой? Ты не знаешь и не узнаешь никогда! Она любила и тебя, и твою сестру, которая ответила ей дружбой, потому что была невинна и добра! А ты… ты как был тупицей, так и остался! — Макс встал. Лицо его было мрачным и злым.
«…Та-ак, — подумала она, — сейчас он меня ударит! Ну что ж, посмотрим, что из этого выйдет. Сейчас ему сказать или еще поерзать?..»
Сонечка задумалась.
Макс не дал ей времени на раздумья, зашипев:
— Почему вы ее защищаете? Вы же не знаете, как было! Вы не верите мне, вы на стороне какой-то девки, которая меня чуть не убила? — Внимательно посмотрев на нее, он вдруг сказал уверенно: — Вы меня ненавидите. За что? Что я вам сделал? Я люблю вас, Зина, и буду вечно любить… — Не справившись с волнением, Макс упал перед ней на колени и разрыдался.
Эта сцена ее тяготила.
— Ну-ну, — сказала она, чуть дотронувшись до его жестких густых волос (если бы это случилось тогда! Жизнь ее была бы другой), — не надо плакать, ничего не изменишь. Я тебя вовсе не ненавижу… А любовь твоя пройдет, как детское заболевание, корь например. Думаю, что и твоя уродина забыла о тебе думать. Она ведь стала натурщицей, и ее все нарасхват… Говорят, ее полюбил один очень известный художник, именно в ее облике уродки… Тебя это не удивляет?
Он поднялся с колен, не глядя на нее, кулаком утер слезы и пробормотал:
— Не верю я… Это она слухи распускает. Врет! Но Касьян найдет ее, я уверен!..
— Конечно, найдет, я тоже уверена, — усмехнулась она и вдруг спросила: — Что бы ты сказал, если бы я оказалась той Соней, а?.. — И улыбнулась ему своей самой лучезарной улыбкой.
Он оторопел — ну и шуточки у этой Зины! На черта ей эго надо? Может, затевает с ним какую-то непонятную игру? Зачем она пришла? Он-то по глупости подумал, что она к нему неравнодушна…
— Зина, зачем вы издеваетесь надо мной? Будто я вам враг…
— А ты и есть мне враг, — ответила она снова с улыбкой, — правда, сейчас уже отошло… Ведь я действительно Сонька-уродина. Так как мы будем?
Он смотрел на нее с мольбой. Зачем она так зло издевается над ним? Она! С ее нежным, прекрасным, светящимся в полутьме лицом и сверкающими, как звезды, глазами — такая необыкновенная! И такая недобрая…
И только одно прошептал:
— Что я вам сделал? За что?..
Она звонко рассмеялась:
— Ты много чего сделал! Интересно, а почему ты считаешь, что я не могу быть Сонькой?
— Нет! Вы не можете быть ею… Вы — другая, другой человек, другая совсем… Конечно, я не такой уж вахлак и знаю, что есть врачи, которые меняют там… лицо, фигуру… Ну, улучшают… Но сделать совсем другого человека!.. С другим голосом и… всем… Этого нет.
— Есть, — возразила она, — и если ты мне не веришь, я расскажу подробно, как все было у тебя в общежитии, хочешь?
— Нет! — крикнул он. — Я не хочу это вспоминать! Она вам рассказала! И вы действуете с ее подачи! Вы ей поверили! Конечно, она себя выгородила!
— Хорошо, — остановила его крики Сонечка, — оставайся при своем мнении. Тогда еще вопрос: а ты смог бы полюбить Соню, ставшую мной?
Это было уже выше его возможностей.
— Извините меня, я что-то… Мне плохо… Вы сердитесь на меня?..
Она пожала плечами.
— Я никогда, никогда не поверю… вам… Я бы ее узнал в любом виде… Не издевайтесь надо мной… — прошептал Макс.
Она встала с кресла, он попытался приподняться, но его качнуло.
— Может быть, дать валокардина?
Он замотал головой. Все, что ему сейчас было нужно, это остаться одному, чтобы эта странная, пугающая женщина ушла.
Уже закрывая за собой дверь, она сказала:
— Максик, передай мою любовь Гуле…
Она вышла. Он без сил остался сидеть на тахте. Без мыслей, без чувств, без желания двигаться. Она выжала из него все. Единственное, что мелькнуло в его одурманенной голове, было то, что там находились две женщины! Ему всегда так казалось, только он никому не говорил!..
Сонечка пришла к себе, переоделась в скромный студенческий наряд: джинсы, свитерок на голое тело, ботинки на толстой подошве… Будто собралась куда-то зимовать, подумала она, может, и так…
Но к Касьяну идти надо. И опять болью резануло по сердцу: Кирик никогда не примет ее такой, какая она сейчас… И этот дурачок Макс готов обманываться, но ни за что не захочет поверить, что Зина — это Соня, даже если сто свидетелей докажут ему это. Мужчины! Она их хорошо узнала за год… Даже лучший из них, простите за грубость, мудак!
С такими мыслями Сонечка спустилась в зал. Было поздно, Касьян сидел в одиночестве. Увидев ее, он расплылся, она ответила ему тем же, присев за его столик.
— Отделались от своего поклонника? — спросил Касьян. — Сложно было?
— Да нет, ничего сложного, — ответила она рассеянно. — Интересно, мне чего-нибудь дадут сейчас поесть и выпить? Я голодна и хочу промочить горло.
Касьян встал, сказав, что, кажется, Ирина Андреевна еще не ушла. Прискакав на кухню, он прошептал ей, что ему позарез надо поговорить с Зиночкой, а она голодна и хочет выпить… Ирина обещала все исполнить.
Касьян чмокнул ее в щечку.
— Расскажете потом, что у вас за тайны? — с любопытством спросила она.
… — Ну, вот, Зиночка, я теперь весь ваш. А поесть нам и выпить сейчас подадут.
— Волшебник… — с лукавством произнесла она. — Касьян, вы чего-то ждете от меня? А мне вначале показалось, что это вы что-то мне хотите сообщить…
Касьян несколько затянул с ответом, увидев, что к ним направляется Ирина с подносом, уставленным снедью, и с графинчиком.
Ирина была хорошей школы: поставив все на стол, она с улыбкой удалилась.
— Давайте, Зиночка, выпьем чуток, заедим, и тогда уж поболтаем, — предложил Касьян. Он разлил коньяк, разложил красивый салат по тарелочкам, поднял рюмку. — Со свиданьицем!
Они выпили. Молча закусили.
Касьян, словно насытившись, отвалился от стола, и Сонечка почувствовала тревогу. Все эти его шуточки были преддверием к какому-то серьезному разговору, который он оттягивал.
— Ну, это уж вы, Зиночка, слишком… — протянул он, будто прочел ее мысли. — Я просто хотел задать вам парочку вопросов. И все, как говорится, станет на свои места. Я так думаю.
— А что, сейчас все не на своих? — парировала она.
Он неопределенно пожал плечами.
Сонечка ощущала нарастающую неуверенность.
