не помышляли о подобном.
Не спорю, работу она мне и вправду дала, только вот какой ценой? Трудно припомнить день, когда я не нервничала и не была готова все бросить. И теперь она хочет сказать, что мои достижения – ее заслуга?
– Помню. При этом вы без какого-либо угрызения совести выгнали меня с работы, прознав о моих продажах цветов на рынке, придумали каких-то конкурентов. Но я не держу на вас зла. Наоборот, благодаря вашим предрассудкам мне удалось сделать шаг вперед навстречу собственному делу.
– А что мне еще оставалось думать? – пожала плечами Аделаида. – Женишок твой вряд ли выращивал в своем дворе алые розы и другие цветы, а за такое короткое время новые и такие красивые вырасти не могли! Так что обвинение мое заслуженно… Но пришла я поговорить не об этом.
– Тогда о чем же?
– В любом деле важна выгода! – с умным видом ответила она. – Я уже стара, поэтому буду не прочь поделиться опытом с молодым поколением. С теми, кто разделяет мои увлечения… Ты, как мне кажется, очень подходишь для этого. Не хочешь сотрудничать? Я буду всем рассказывать о твоем магазине и делиться с тобой опытом, а ты, в свою очередь, будешь рассказывать о моем. Еще можешь, если хочешь, поставлять ко мне в магазин свои цветы. За определенную долю прибыли от продаж не грех хорошим товаром поторговать.
Чем больше я ее слушала, тем больше удивлялась хитрости и надменности собеседницы. После всех устроенных мне козней как ей только в голову могла прийти идея о совместном деле?
– Простите, Аделаида, но в магазинчике и без какого-либо сотрудничества всё хорошо: у меня работают две добрые и верные делу подруги, с наличием цветов и прочего товара проблем нет, а клиенты и без всяких рассказов сами приходят и потом уходят довольными. Я просто не вижу смысла в этом. Но в любом случае спасибо за предложение.
Бывшая начальница злобно оскалилась и сдвинула брови. Похоже, мой ответ ей не понравился.
– Д-да как ты смеешь! – закричала она, указав на мою загримированную щеку. – Думаешь, раз шрамы под рисунком спрятала, так сразу безродной уродкой быть перестала?!
Вот она и показала свое настоящее лицо… Наверняка хотела нажиться на моем доверии, но что-то пошло не так. Какая Эрика все-таки гадина, не послушала старушку!
– Со своим магазином я сама решу, что делать, – ответила я, сохраняя холодный и спокойный, так ненавистный ей сейчас тон. – Если это все, что вы хотели мне сказать, то…
– Помяни мое слово, ты еще об этом пожалеешь! Случись что с этой халупой, первая же потом поползешь помощи просить! Удачи, Эрика. Она тебе понадобится…
Обсыпав меня руганью, Аделаида вышла и громко хлопнула дверью, да так сильно, что аж стены затряслись. Странная женщина… Я ведь не желала ей ничего плохого, а она так завелась. С чего бы?
К счастью, оставшаяся часть дня прошла спокойно, и вскоре неприятный разговор вылетел из моей головы, а вместе с новым утром нас с женихом встретил в бане свежий цветок лотоса. Сияющая золотистая парочка игриво поблескивала в ярком свете ламп, словно приветствуя нас. Аккуратно срезая вместе с Генрихом прелестные бутоны, я размышляла о возможном будущем. Интересно, сколько лекарств можно приготовить из трех цветов? Получилось бы засеять ими целый водоем? В голове сразу возник образ пруда, усеянного золотыми и другими цветными лотосами… Ох, как теперь перестать об этом думать?
Аккуратно завернув колбы с цветами в теплую и плотную ткань, мы с Генрихом направились в «Лазурную фиалку». Мы с Арчибальдом условились встретиться днем, поэтому, думаю, доставить в магазин цветы заранее лишним не будет. Расположив цветы в подсобной комнате и окружив их светом керосиновых ламп, я вернулась в зал, чтобы задать Марии пару вопросов.
– Аделаида или Ландольф не приходили сегодня?
– Пока что нет, – Мария покачала головой. – А они должны прийти?
– Надеюсь, что нет… – вздохнула я. – Хорошо, я ненадолго отлучусь с Генрихом до лавки Людвига. Удачной торговли, Мария.
– Спасибо! – с улыбкой воскликнула девушка. – А вам удачных переговоров!
Оказавшись на улице, я замерла от удивления. Генрих стоял прямо передо мной, держа в руках два больших кулька сладкой вишни.
– Я подумал, что цветами тебя не удивишь, скорее всего, а вот от вишни ты не откажешься, – жених с улыбкой протянул мне один из свертков ягод.
– Спасибо, любимый! – воскликнула я, без какого-либо стеснения поцеловав его в щеку.
– Ого, ты первый раз меня так назвала! – Генрих лукаво улыбнулся. – Но мне даже нравится. Обязательно говори так почаще, я только рад буду. Если хочешь, разумеется.
Надо же, а я как-то даже не задумывалась об этом. Я уважала его и любила, но какая-то неведомая сила словно не давала сказать подобное слово вслух. Наверное, дело в прошлых страхах. Когда-то я вовсе не верила, что встречу кого-то, на чье плечо смогу опереться, и как же хорошо, что мои домыслы не сбылись…
Из раздумий меня вывел таинственный звук, напоминающий мычание. Генрих с задумчивым лицом разглядывал вишневую косточку.
– О чем думаешь?
– В голову просто взбрела идея посадить у нас во дворе вишни. Стало интересно, как быстро вырастет деревце под влиянием дара жизни и насколько сладкими будут ягоды. А ты как думаешь?
Сразу вспомнились вишневые семена из того первого, особенного ягодного кулька, который жених подарил мне на заре нашей дружбы.
– Отличная идея! – кивнула я. – Только сажать, наверное, будем уже ближе к весне, а то осень на дворе.
В знак согласия мы соединили мизинцы в замок и игриво покачали в такой позе рукой. Что-то подобное мы делали в приюте с Бриджит, эдакий знак дружбы, и было от этого жеста сейчас так легко и радостно на душе!
Очередь к Людвигу выстроилась даже на улице. Не сильно большая, буквально пара человек, но и этого хватало, чтобы бедный целитель носился по лавке, как белка в колесе. Он уже и ученика к себе взял на работу, и все равно иногда в силу возраста не успевал делать столько дел сразу.
Тихонько протиснувшись мимо ожидающих своей очереди гостей, мы подошли к столику, где Людвиг как раз писал в блокнот указания для пациента.
– Доброго утра, друзья. Присядьте пока, сейчас эту толпу отпущу и поговорим. Либо можете выйти на улицу и отогнать остальных, мол, перерыв и не принимаю никого, пусть приходят чуть позже.
Усмехнувшись, мы вышли на улицу и стали ходить неподалеку от двери, рассказывая приходящим гостям о просьбе Людвига. Те грустно кривили губы, но не возражали и
