он мрачно смеется. – Несмотря на то, что они сказали, что не хотят иметь ничего общего с вами обоими, они всё ещё ожидали приглашения, чтобы отклонить его, – он делает глубокий вдох. – Они вычеркнули её из завещания и сказали, что ей больше никогда не будут рады в их доме.
Тишина.
Я ни хрена не говорю, потому что единственные мысли, которые у меня сейчас есть, – убийственные, и я сомневаюсь, что Истон хочет услышать, в каком конце сада он может найти своих похороненных родителей.
– Дженсен? – он первым нарушает молчание.
– Я здесь, – выдавливаю я, моя кровь закипает. – Но я направляюсь туда прямо сейчас.
– Я боялся, что ты это сделаешь, – выдыхает он.
– Боялся, что я пойду и скажу твоим мудакам–родителям идти к чёрту? Рад, что не разочаровал.
– Тебе не переубедить их, Дженсен. Я говорил тебе это на свадьбе.
Натягивая тренировочную толстовку и засовывая ноги в черные кроссовки, я хватаю ключи от машины и направляюсь к входной двери.
– А я говорил тебе, что сделаю для неё всё, что угодно. Может, я и не крутой профессионал с учеными степенями, но я её воин, и, чёрт возьми, я не буду стоять и смотреть, как они издеваются над моей женой. Мне наплевать, изменю я их мнение или нет. Речь идет о моей жене.
Было уже больше одиннадцати вечера, когда я подъехал к тротуару возле их дома.
Почти сразу же в передней спальне вспыхивает свет, и я наблюдаю, как силуэт пересекает комнату и останавливается у окна, проверяя, кто там.
Да, Вайолет, это твой любимый зять. Пойдем, выпьем чашечку какао и по–дружески поболтаем.
Я, не теряя времени, толкаю черные железные ворота, которые ведут через их палисадник к большому белому крыльцу. Я удивлен, что они не заперты. Возможно, они ждали меня.
Я поднимаю руку, чтобы постучать, но избавляюсь от лишних хлопот, так как дверь распахивается, и на пороге появляется Генри в своей клетчатой пижаме и халате.
– Классные брюки, – говорю я, любуясь рисунком в красную и зеленую клетку.
– Какого черта тебе нужно?
Слегка откинувшись назад и засунув руки в карманы спортивных штанов, я осматриваю окрестности.
– Это не очень приятный способ приветствовать своего нового зятя, особенно на публике.
Он наклоняется ко мне с усмешкой на лице.
– Ты мне не семья. А теперь отвали.
Я качаю головой.
– Не–а. Думаю, я постою на вашем крыльце, чтобы испортить ваш имидж, пока не впустите меня.
Его рука взлетает вверх, когда он шокирует меня и хватает за предплечье, втаскивая в прихожую, прежде чем закрыть за собой дверь.
Дом точно такой, каким я его запомнил, когда был здесь в последний раз. Единственная фотография Кейт с выпускного, была заменена фотографией, на которой они с губернатором.
В их стиле.
– Отведи его в кабинет, Генри, – приказывает Вайолет, спускаясь по лестнице в пижаме, её длинные светло–седые волосы накручены на бигуди.
Качая головой, я остаюсь на месте.
– Нет, не нужно. То, что я хочу сказать, не займет много времени.
– Нам не нужно, чтобы ты что–то говорил. Мы услышали достаточно в прошлый раз, когда ты нанес нам приятный визит. Тогда в наш адрес было брошено достаточно оскорблений, – Вайолет делает последний шаг и встает рядом со своим мужем. Их холодные лица искажены гневом.
Глядя в потолок, я пару раз киваю и улыбаюсь.
Опустив голову, я смотрю им обоим в глаза.
– Я провел последние шесть месяцев, доказывая вашей дочери, что я не тот человек, за которого она меня принимала. Она сделала предположения обо мне, основываясь на моей репутации и одном инциденте в баре. Внешне она кажется сдержанной. Я был одержим вашей дочерью гораздо дольше, чем вы думаете, или, вероятно, заботитесь. Несмотря на то, что она ничего не знала обо мне, я выяснил о ней всё. Единственное, что ускользало от меня, – это почему она была такой, – жалко улыбнувшись им обоим, я продолжаю. – Скажите, на двери её спальни всё ещё висит замок?
Они смотрят друг на друга, явно удивленные тем, что я знаю.
– Я понятия не имею, о чем ты говоришь, и тебе лучше уйти, – выпаливает Генри.
– Я знаю, что раздражаю вас, так что я пойду, – отвечаю я, поворачиваясь, чтобы уйти. Но потом разворачиваюсь и щелкаю пальцами. – Ах да, чуть не забыл...
Наконец–то, после нескольких месяцев сдерживания своего гнева, я раскрываю в себе те краски, которые моя семья никогда не увидит. Их лица вытягиваются, когда я насмехаюсь над ними, что, очевидно, ново дня них.
– Итак, вот как это будет. Вы сделаете именно то, чего хочет ваше дочь, а именно оставите её, черт возьми, в покое. И взамен я также собираюсь сделать то, чего она хочет, а именно позволить вам дышать.
– Ты нам угрожаешь? – спрашивает Генри, его голос полон страха, хотя он и пытается это скрыть.
– Хммм, – я чешу подбородок. – Да, наверное, да. Видите ли, я готов умереть за свою жену и её честь, но я бы также убил ради её счастья. А вы двое… – я указываю на них. – Вы делаете её несчастной. Мы с женой одинаковые. Мы одинаково думаем и действуем. Мы точные копии друг друга — она смеется, я смеюсь; она плачет, я плачу. Ей причиняют боль, что ж, вот здесь мы разные, потому что я не буду сидеть сложа руки, а поквитаюсь.
ГЛАВА 41
КЕЙТ
– Хочешь, я поднимусь наверх и одарю Нину своим лучшим убийственным взглядом?
Дженсен игриво прищуривается, глядя на меня, когда заезжает на парковку у моего офиса.
Я постукиваю себя по подбородку.
– Дай мне подумать об этом...нет?
Он смеется и протягивает руку, кладет ладонь мне за голову и притягивает для поцелуя. Его мягкие, полные губы скользят по моим, напоминая мне о том, как он всё утро занимался со мной любовью в нашей постели, и я чувствую, что снова начинаю расплываться от этого воспоминания.
Сейчас у меня тридцать вторая неделя беременности, и я огромная, так что нам пришлось быть более изобретательными с позами. Не то чтобы я жаловалась.
Чем больше я становлюсь, тем более возбужденным он становится. Он становится диким. Я думала,
