Алекс, так вот как зовут незнакомца.
— Я именно та, кого он ищет, — заверила девушку Лу.
— А как вас зовут? — спросила болтливая соседка.
— Лу, Луиза.
— Очень приятно. А я Ханна. Это на тот случай, если мы с вами увидимся. Ужасно хочется посмотреть, по ком он страдает последние два месяца. Ну ладно, пока. Вот он идет, ваш чудесный незнакомец!
Лу вцепилась в трубку.
— Алло?
Она молчала, вслушиваясь в голос Алекса с легким северным акцентом.
— Алло-о. Где вы? — позвал Алекс.
— Я здесь.
— Вы та девушка, которая уселась на колени к дядьке с «Файнэншел таймс»?
— Та самая.
— Вы тогда не подумали, что я смеюсь над вами? — спросил Алекс. — Я смеялся вместе с вами.
— Я знаю.
— Мне очень хотелось подойти к вам, — сказал Алекс, — но я не решился.
— Я тоже, — сказала Лу. — А потом очень жалела. Я даже объявление дала в «Тайм аут».
— Правда?! Я и не знал, что существует рубрика «Однажды мы встречались». А когда Ханна посоветовала мне дать объявление, я не верил, что кто-нибудь откликнется. Но звонило столько народу.
— Да, Ханна сказала.
— Думаю, большинство звонило просто из любопытства — а вдруг получится. И все утверждали, что они — это вы. Однако довольно быстро сознавались. Наверное, понимали, что я ищу конкретного человека, а не просто хочу познакомиться. А вы — это вы?
— Да, я — это я, — сказала Лу.
«Наконец», — добавила она про себя.
«Вы любите „пинаколаду“?»
Мартин, который благодаря маме вырос на песнях Барри Мэнилоу, объяснил Руби значение шутки. Он шел в бар в полной уверенности, что снова станет жертвой экстравагантного вкуса Лу Капшоу. Однако все равно пошел. Синди давно переключилась на скульптора по имени Льюис, и в тот вечер Мартину совершенно нечем было заняться.
Он сделал вид, что страшно раздосадован выходкой Лу, но втайне ликовал, когда Руби согласилась выпить с ним по стаканчику. За первым стаканчиком последовал второй, и третий, и четвертый. На пятом бармен объявил, что заведение закрывается.
Руби и Мартин решили идти на север до тех пор, пока не поймают такси. Но таксисты на южном берегу Темзы не желали ехать на север. Время было позднее, и они все спешили домой в Пекхэм.
— У меня ноги отваливаются, — пожаловалась Руби.
— Сними туфли и иди босиком, — посоветовал Мартин.
— Ни за что. Кругом полно собачьего дерьма.
— Можно же смотреть, куда наступаешь.
— Если бы ты был джентльменом, то понес бы меня на руках, — сказала Руби.
— Я бы понес тебя на руках, — заверил ее Мартин, — если бы ты была леди.
Руби похромала дальше. Впереди показалась Темза.
— О! — простонала Руби, когда они подошли к мосту Альберта, и рухнула на скамейку. — Все, дальше идти не могу.
— Нам осталось только перейти через мост, а там поймаем такси.
— Я не сдвинусь с места, — заявила Руби. — Поймай машину и возвращайся за мной.
— Не говори глупостей. — Мартин присел на корточки. — Дай ногу, я посмотрю.
Руби протянула ногу — Золушка наоборот. Мартин осторожно снял туфлю. Пальцы красавицы были ярко-багрового цвета, а из стертой пятки сочилась кровь.
— И какого черта ты покупаешь такую дурацкую обувь?
— Чтобы выглядеть привлекательно, — сказала Руби.
— Женщина в кроссовках, которая может ходить, выглядит гораздо привлекательнее женщины, ковыляющей на «шпильках». — Мартин расшнуровал свои кроссовки. — Давай, надевай, а я пойду босиком.
— Они мне велики.
— У тебя крупные ножки, — заметил Мартин. — Как бы они не оказались малы. Носки снимать?
— Шутишь! — Руби сморщила нос.
— У меня дерматофиоза нет, — обнадеживающим голосом сказал Мартин.
— Я про это и не думала, — соврала Руби.
— Надевай кроссовки. — Мартин подхватил ее туфли и пошел вперед.
Руби боязливо пихнула ноги в «пумы» Мартина. Как она и ожидала, внутри кроссовки были теплые. Руби затянула покрепче шнурки и пошлепала вслед за Мартином, который уже шагал по мосту.
— Мы опять друзья? — спросила Руби, нагоняя его.
— Друзья, — односложно ответил Мартин. Ему не хотелось копаться в психологических тонкостях и обсуждать, отчего они поссорились да почему помирились. — Знаешь, почему войскам запрещено маршировать по мосту? — спросил он, меняя тему. — Потому что может возникнуть резонансная волна, и мост рухнет.
— Серьезно? — удивилась Руби.
— Не знаю. Давай попробуем. Рав-няйсь! Раз-два-три-четыре, раз-два…
Взявшись за руки, они маршировали по мосту. Мимо проносились машины. Интересно, подумала Руби, за кого нас принимают? Мартин вышагивал в носках, размахивая женскими туфлями, а Руби хлюпала в огромных кроссовках, таких больших, что казалось, будто у нее искусственные ступни, притороченные к настоящим ногам.
— Ой! — Неожиданно Мартин сбился с шага и запрыгал на одной ноге. — Больно. — Он смахнул прилипший к пятке кусочек гравия.
— Отдать кроссовки? — спросила Руби.
— Не надо. Тебе нужнее.
— Нет, тебе. Я уж как-нибудь похромаю в туфлях.
— Она похромает, — фыркнул Мартин. — Пошли.
— Ты истинный джентльмен, — сказала Руби.
— Просто хороший друг.
— Ты всегда был хорошим другом, — серьезно сказала Руби. — Даже когда я вела себя по-свински. Теперь я понимаю: ты беспокоился обо мне. — Руби горестно вздохнула. — А я всегда принимала и тебя самого, и твою заботу как нечто само собой разумеющееся. Если вспомнить наше первое знакомство, удивительно, что ты вообще захотел со мной дружить.
— Ты о чем? — с подозрением спросил Мартин.
— О той первой ночи, когда мы спали вместе, и о том, как я с тобой поступила. Наверное, от смущения. До тебя я ни с кем не спала, а ты был таким опытным. Ну, и я боялась, что ты всем расскажешь и…
— Постой, — перебил ее Мартин. — Что ты сейчас сказала?
— Я думала, ты будешь смеяться, узнав, что я девушка…
— Но для меня это тоже был первый раз, — признался Мартин. — И я был уверен, что попал в руки опытной женщины.
— А я просто следовала за тобой.
Мартин расхохотался.
— Может быть, мы оба просто следовали природе?
— Представляешь, каких бы успехов мы достигли, если б практиковались, — задумчиво сказала Руби.
Мартин согласно кивнул.
— Как твоя нога? — спросила Руби.
— Лучше. Давай передохнем немного.
Мартин прислонился к перилам и посмотрел вниз на кружащуюся под мостом воду. Он вспомнил финальную сцену своего романа: Марк и Рут стоят именно здесь, на мосту Альберта. Фонарики над головой Мартина и Руби отражались в воде, словно огни фейерверка, а их собственное отражение смешно колыхалось и покачивалось на волнах.
