тебе всегда будет куда.
Я оторопела. Это ж насколько надо иметь благосклонность, чтобы заполучить в личное пользование часть академии.
— А как же ты? — едва слышно повторила, всматриваясь в горящие вдалеке огни.
— У меня преддипломная подготовка. По сути мне в академии делать больше нечего.
— Но почему ты решил отдать ее мне?
— Больше некому, — улыбнулся Север.
Вряд ли здесь требовались комментарии. Но я не могла, как ни пыталась, уложить в голове, что кто-то настолько популярный, может быть настолько одинок.
— Если б окружающие знали, что ты на самом деле делаешь, то относились бы к тебе иначе.
Я отошла к другой стороне комнаты и присела на парту. Оставляя между нами для безопасности метры воздуха, стол и пару пустых кресел, в одно из которых и уселся Северов, вытянув длинные ноги.
— А зачем оно мне? — спросил он.
— Ну как это? Ты вообще в курсе, какие слухи о тебе ходят в этих стенах?
— Догадываюсь.
— В первый же день мне сказали, что ты второкурсника прикончил.
Север беззлобно хмыкнул.
— Что, прямо своими руками? Я думал только об Антоне ходит подобная «слава».
— Да откуда мне знать подробности, — вскинулась я. — Убил и закопал.
— И надпись написал, — закончил он за меня, уже улыбаясь.
— Очень смешно. Обхохочешься! Неужели нельзя обойтись без этих жутких баек?
— Послушай, Диана, мир не изменить одними лишь красивыми словами. Считай у меня миссия такая — хранить здесь порядок. А какими методами, разве важно?
— Да, но…
— Без но. Если я что-то и делаю, то исключительно по своей воле и отдавая себе в этом отчет.
Я пробурчала:
— Вот уж не сомневаюсь. Трудно представить, чтобы кто-то мог тебя заставить хоть что-то не по своей воле сделать.
— О, ты еще моего отца не знаешь.
— Хочешь сказать, он еще хуже тебя?
— Не подарок, уж точно.
— Но твоя мама ведь его за что-то любила, верно?
— Верно, — медленно ответил Северов.
От его взгляда внутри все затрепетало от волнения. Чтобы скрыть нервозность, я отвернулась, но тут же зацепилась взором за стоящий на полу у кресла черный пакет.
— Это те письма? — вырвалось у меня.
— Всё забываю выбросить, — ответил он.
— Ты что, их даже не читал?
— А зачем?
— Ну как? — я возмутилась. — Прикрепить на стену, чтобы рассказывать своим внукам, когда будешь старый и немощный о бурной молодости. Неужели тебе не интересно?
— А тебе?
— Очень.
— Ну так валяй.
И он перебросил мне мешок прямо в руки.
Я закусила губу, теперь чувствуя себя неловко, но отступать было некуда. Нырнула внутрь, и вытащила часть содержимого наружу. В основном в пакете были фотографии. Блондинки, брюнетки. Девчонки слали ему свои портфолио будто на кастинг. Я хмыкнула.
— А некоторые очень даже ничего.
Перебрав с десяток фотографий, отложила их в сторону. Потому что еще были письма. Но Север их даже не распечатывал. Разорвав первый попавшийся конверт, я принялась читать вслух:
«За что мне это всё? Ты не ответишь.
И может рассмешат признания мои.
Попала я в ловушку, не заметив тонкой сети.
Как можно было так бездумно, безответно полюбить?»
— Смотри-ка, — воскликнула я, — а некоторые из них очень даже талантливы.
Он закрыл лицо ладонью.
— Диана, я тебя умоляю, прекрати.
— Ты мог бы, не знаю, — я покрутила конвертом в воздухе, — в качестве благодарности хоть отзывы на их творчество на своей страничке в соц.сети оставлять.
— Диана…
— Ладно, ладно, — попыталась я сдержать смех. — Но это на самом деле забавно. И мило. Смотри-ка, а тут твой портрет.
Я развернула к нему листок, на котором карандашом был нанесен его профиль.
— Здорово же? Ну посмотри!
Он закатил глаза.
— Мне кажется я уже люблю их. Твоих поклонниц. Когда они не пытаются меня убить, — улыбнувшись, добавила я, разворачивая следующую записку. — А здесь просто номер телефона.
Я покрутила ее в руках, на пальцах остался сладковатых запах духов.
— О, ванилька, — уже не сдерживаясь, я рассмеялась.
— Все, хватит. Верни обратно, — протянул руку Север. — А то я начну в твоей трезвости и вменяемости сомневаться.
Я завязала мешок и перекинула его обратно.
— Кстати, чтоб ты знал, я абсолютно чиста. В отличие от вас, местных, никогда не пробовала никакой дряни. Даже травку.
— Боюсь представить, что бы ты вытворяла.
— Скорее всего меня бы просто вырубило. Как-то раз, давно, в летнем лагере один из старших парней провез вино. Все веселились. Я по ошибке хлебнула, вроде немного, но оказалась в отключке на восемь часов. Вот и весь эффект.
— Да ты бунтарка, — ухмыльнулся Север.
— А то, — рассмеялась я. — Никогда не пей на голодный желудок. А лучше вообще не пей! Не знаю, что именно они в этом находят, по мне так лучше мороженое. Ну ладно, — я встала, все-таки прихватив экзаменационные билеты. — Спасибо за все. Ключи не возьму. Счастливо оставаться. И приятного вечера.
Боже, что я несу.
Под удивленный взгляд Северова, я попятилась и захлопнула перед собой дверь. До комнаты же неслась так, словно за мной собаки гнались. Все крутила и крутила в голове произошедшее.
На следующий день, когда я вернулась с пар, Леси не было, зато... был конверт.
А рядом стояла пластиковая коробочка мороженого.
Север оперся на стол бедром, поймал перекинутое ему яблоко и откусил кусок, принявшись жевать.
Ночь. Пустая библиотека. И только его черно-белый силуэт на фоне книжных стеллажей. Прямо-таки картина маслом.
Если вы спросите, зачем ему понадобилось идти сюда посреди ночи, чтобы найти какую-то книгу, которая нужна ему прямо сейчас и почему нельзя подождать до утра, ответа не получите. Ровно как и на то, откуда у него ключи. Как он говорит: «Здесь у меня неограниченный доступ к знаниям».
Не
