с вами. А насчет мерзавцев? Знаете, каждый человек сам определяет круг своего общения… До встречи с вами мне действительно везло в жизни на хороших людей. А вам, наверное, с мерзавцами сподручнее?
Желваки заходили на чисто выбритых щеках… Разозлила… Задела… Могу себя поздравить, оказывается, я мастер играть на нервах.
— Мне сподручнее с теми людьми, Таня, которые умеют, кроме черного и белого, видеть другие цвета, которые не развешивают на людей ярлыки, не корчат из себя святош, не осуждают людей без суда и следствия, а еще умеют прощать ошибки… Ибо нет безгрешных людей.
Серые глаза напалмом жгли мое опять раскрасневшееся лицо.
Стервозно улыбнулась. Это я тоже умею, во мне масса талантов.
— Замечательно, рада что у каждого из нас сложился свой круг общения… и эти круги не совпадают.
Серые глаза палили бешенством. Резко двинула рукой, освобождая свой локоть из цепкой хватки шуваловских пальцев. Из зала кафе «Лидия» вышел бравый военный Михаил. Стрельнул своими глазами, оценивая ситуацию. А ситуация была красноречивая — мы разгоряченные, разозленные, напротив друг друга.
— Таня, какие-то проблемы?
— Нет никаких проблем, мы просто разговаривали с Татьяной Николаевной. Видите ли, Михаил, в прошлом, да и настоящем, мы не чужие друг другу люди…
Шувалов явно лезет на рожон. Мужчины недобро схватились в схватке глазами, мысленно почем зря колошматя соперника. Черт, как бы до настоящего рукоприкладства не дошло.
— Миша, пойдем, скоро подадут второе горячее.
— Таня, мне кажется надо прояснить ситуацию.
Красивый-здоровенный двинулся к Шувалову, который, судя по свирепому выражению лица, даже жаждал его приближения. Конечно, в Алексе целый вечер сидели злость, ревность и бешенство, которые требовали выхода. «Ой, Танечка, будет мордобой!» — вскричали девочки. Черт… Надо что-то делать. Хотя, возможно, моей мечтательнице понравилась бы схватка двух прекрасных рыцарей за ее расположение… Впрочем, про рыцарей я загнула, судя по мужским взглядам, в каждом из которых застыло предупреждение: «моя она, не тронь», они больше походили на двух животных, пытающихся обозначить свою территорию. «А ты, значит, должна пассивно ждать, когда решится твоя участь? — возмутилась феминистка. — Ну, уж нет!»
— Миш, — повисла я на руке бравого военного, а Шувалову достался красноречивый предупреждающий взгляд, — прошу тебя, не надо ничего выяснять… У папы День рожденья, он только что после операции, у него больное сердце…
По красивому лицу Алекса пробежала судорога.
— Таня права, — наконец сказал Шувалов, — сейчас не место и не время для выяснений.
Он решительно прошел мимо, обдав мои ноздри чуть терпким запахом одеколона, и направился в зал кафе «Лидия». Почему-то захотелось реветь… Я совершенно потерялась в сказках, мужчинах и своих чувствах.
— Ты его все ещё любишь, Таня? — в зеленых глазах танкиста была печаль.
— Он муж моей сестры, — упрямо повторила я.
— Но все же? Если отбросить этот факт, любишь?
— Боишься, что облапошенная Золушка, пытаясь насолить прекрасному изменщику-принцу, пустит в расход благородного рыцаря?
Мишка грустно улыбнулся.
— Возможно…
— Миш, чувства не выключается по щелчку, но я хочу его забыть, забыть все, связанное с этим человеком. Потому что ребенок… потому что сестра…
— А еще потому, что единожды предавший может предать снова.
— Точно, — грустно улыбнулась я… — Не знаю Миш, сколько пройдет времени, прежде чем я излечусь от этой любви, и смогу ли я когда-то что-то обещать тебе…
— Таня, я пока не зову тебя замуж, — отрезвил бравый военный.
— Какая жалость, а я уже, как в анекдоте, начала думать, куда можно поставить шкаф.
Мишка весело засмеялся моей шутке.
— Нет, Таня, если ты действительно этого хочешь, мы можем съехаться вместе… Без проблем.
«Ну и наглец!!» — произнесли одновременно, но совершенно с разной интонацией девочки в моей голове, кто возмутился, кто восхитился.
— И будем жить в танке? — полюбопытствовала я.
Мишка ещё сильнее заулыбался.
— Ага, я богатый жених… Мне всегда есть куда привести девушку. Только шкаф придется оставить дома.
Все же с Мишкой было тепло и весело. А там, в зале… везде в пределах видимости Шувалова я становлюсь натянутой струной, а в груди бушует бесчисленное количество песчинок, вызывающих такой разнообразный шквал эмоций… Дышать с ним одним воздухом так болезненно, и в то же время мучительно приятно.
Открыл дверь автомобиля, помогая моей очаровательной супруге забраться внутрь. Наконец-то этот отвратительный вечер закончился… Было очень больно видеть рядом со своей любимой женщиной другого мужчину. Хотелось переломать, повыдергивать с корнем руки, которые смели к ней прикасаться. Ужасно осознавать, что этот другой, насколько я успел заметить, неплохой парень, обаятельный, веселый и вместе с тем обстоятельный. Скорее всего, тот пресловутый достойный мужчина, коих по представлениям моей Розы, следует любить… И значит, это не просто первый встречный, с которым она пришла на праздник в пику мне. Во всяком случае, похоже, моего «любимого» тестя он полностью очаровал. Они очень долго болтали о состоянии армии тогда и сейчас, о современных видах вооружения и так далее, и тому подобное. А когда военный Михаил завел разговор про танковый биатлон, многие открыли рты, внимая каждому слову гада-танкиста. А мне пришлось мило беседовать с начальником Николая Алексеевича, который, как мне показалось, мягко прощупывал почву насчет инвестирования завода с моей стороны. Нет, гражданин начальник, мне самому иногда хочется к чертям собачьим купить завод, на котором работает папа Лазарев, дабы немного поубавить его спесь. Но, во-первых, фирма «Стройинвест» только-только сама встала на ноги, а во-вторых, вдруг Николай Алексеевич решит уволиться, дабы не работать в подчинении «любимого» зятя, а Таня Лазарева поспешит обвинить меня в преследовании ее семьи, ну а самое главное, бизнес наших компаний имеет совершенно разное направление. И если в строительстве, строительных материалах я много чего смыслю, то в химических удобрениях, которые производил их завод, ни бельмеса не понимаю, они нужны моему бизнесу как корове седло.
А злость, разочарования, ревность, обида — все копились и копились внутри, бурлили, перемешивались друг с другом в какую-то неизведанную взрывоопасную смесь, которая за неимением выхода разрывала мой мозг. Хорошо, что сегодня за рулем шофер.
— Сашенька, пожалуйста, загляни завтра, хочу поговорить с тобой… — сказала мама, когда мы подъехали к нашему загородному дому.
— Конечно, мама, — словно хороший сын, ответил я, хотя разговаривать по душам мне совершенно не хотелось… О чем тут говорить? О том, что я самонадеянный олух, считавший, что, несмотря на все произошедшее, Таня Лазарева любит меня?
— Может, останетесь, чего вам на ночь глядя в город переться? — вдруг предложила мама.
— Прекрасная идея, — подхватила Юлька, — тут такой чудесный воздух.
— Юля, ты можешь оставаться,
