тяжелое дыхание совпадает с ее напряженными вдохами.
Как только я чувствую, что она расслабляется, я вхожу в нее новыми и новыми глубокими толчками, пока она полностью не опускается на подушку.
— Ты так чертовски красива, когда тебя разрывает на части мой член, миссис Кинг.
Она сжимается вокруг меня, ее горловые тихие стоны наполняют воздух, как песнопение, единственная цель которого — разобрать меня на гребаные кусочки.
— Ты самая красивая, когда твою маленькую тугую киску трахаю я. Ты капаешь для меня и так хорошо принимаешь мой член. Вот так, м-м-м, покажи мне, насколько ты моя, жена.
Ее маленькое тело раскачивается вперед-назад, ее попка трется о мой пах, и я несколько раз шлепаю ее по ней. Она издает душные протяжные стоны, и я трахаю ее сильнее и глубже.
Вот почему я не должен был прикасаться к своей жене. Почему я долгие годы воздерживался от прикосновений к ней. Мало того, что это верный рецепт для ее умственного упадка, так она еще и испытывает мой контроль, рушит мои стены и превращает меня в урывчатую сущность неистовой импульсивности.
Я не останавливаюсь, когда она кричит в подушку или когда ее тело содрогается и она насаживается на мой член.
Я не останавливаюсь, когда она вздрагивает и издает тихие стоны.
И уж точно не останавливаюсь, когда она лежит, полностью обессиленная.
Если уж на то пошло, я двигаюсь все быстрее и быстрее. Мои яйца напрягаются, но я не позволяю себе кончить.
Не сейчас.
Не сейчас, когда это может быть последний раз, когда я трахну ее.
Я обвиняю недостаток сна в том, что у меня не получается кончить.
— О боже, Илай, — она пытается и не может оглянуться из-за моей хватки на ремне. — Я слишком чувствительная…
— Тебе не следовало провоцировать меня, не следовало выставлять себя напоказ в откровенных нарядах и предлагать людям то, что принадлежит мне. Теперь ты возьмешь мой член в наказание и поблагодаришь меня за это, как послушная жена, — я шлепаю ее по заднице.
Она стонет.
— Дай мне… дай мне посмотреть на тебя.
— Нет.
— Пожалуйста… я хочу тебя видеть, — отчаянная жажда в ее голосе почти уничтожает последние остатки моей решимости.
Я готов отдать все, чтобы погрузить язык в ее рот так же сильно, как погружаю свой член, чтобы владеть ею безраздельно и без остатка.
Я выхожу до самой головки и почти переворачиваю ее на спину.
Почти.
Образ ее фригидных глаз и недостижимой пустоты в ее выражении мелькает передо мной, и я снова вхожу в нее, затягивая ремень так, что она замолкает.
Затем я трахаю ее как сумасшедший.
Я трахаю ее так грубо, что она скользит вперед-назад, а изголовье кровати ударяется о стену с громким стуком.
Мои пальцы находят ее клитор, и она извивается, сопротивляясь неизбежному, но я дразню, кружу и нажимаю на ее кнопку удовольствия, пока она не начинает дрожать вокруг меня. Ее приглушенные стоны наполняют воздух, когда мой пресс напрягается, яйца становятся тяжелыми, и я волнами кончаю в ее манящую киску.
Разрядка еще сильнее, чем прошлой ночью. Вот почему я держался на расстоянии. Я знал, что одного раза для удовлетворения моего аппетита будет недостаточно и что мне придется делать это снова и снова, прежде чем я когда-либо буду удовлетворен.
Даже сейчас, когда я наблюдаю, как полоска моей спермы скользит по ее бедру, мне хочется завладеть ею снова.
Когда она опускается вперед, я отпускаю ремень, позволяя ее голове лечь на подушку.
Я выхожу из нее на середине оргазма и украшаю ее красную попку своей спермой. Она шипит от прикосновения к чувствительной коже, и я раздвигаю ее ягодицы, втирая сперму и вдавливая ее в девственную дырочку.
— Нам нужно подготовить тебя, чтобы ты могла принять мой член в эту маленькую тугую дырочку, миссис Кинг.
— Чтобы ты мог продолжать трахать меня сзади? — ее голова повернута в сторону, но она не смотрит на меня, ее губы сжаты в линию. Ее лицо раскраснелось и пылает желанием и вызовом.
Я за милю чую одну из ее истерик, что, в общем-то, хороший знак, но мне все равно не стоит подпитывать ее склонное к драмам существование.
С последним шлепком я отпускаю ее.
— Именно.
Я иду в ванную, смачиваю полотенце теплой водой, быстро вытираю член и одеваюсь, после чего беру еще одно полотенце и возвращаюсь.
Моя жена все еще лежит в той же позе, но ее ноги подняты вверх, скрещены в лодыжках, и она смотрит на дверь ванной.
Выражение ее лица теперь более мягкое, а с глаз стекает немного туши, потому что она, видимо, плачет во время секса.
И она не может выглядеть красивее.
— Почему ты трогаешь меня только со спины? — спрашивает она мягким голосом.
Я игнорирую ее и аккуратно вытираю свою сперму с ее киски, а затем с ягодиц. Я делаю это медленно, не желая стирать с ее кожи следы моего обладания.
— Ты не хочешь видеть мое лицо? — ее голос срывается на полуслове.
— Дело не в этом, — я провожу пальцами по красному отпечатку моей руки на ее фарфоровой коже.
— Тогда в чем? — настаивает она. — Почему мы не можем заниматься этим в позах, в которых нужно смотреть друг на друга?
— Мы не возлюбленные. Это всего лишь секс, так что я не вижу причин, по которым мы должны вступать в какую-либо форму близости.
Она сглатывает, ее лицо краснеет, и я чувствую, как ее гнев излучается и растет до экспоненциальных высот.
Но затем она одаривает меня своей самой фальшивой улыбкой. Кажется, она предназначена только для меня. Для остальных ей нетрудно быть абсолютным солнцем, но не дай боже он улыбнется мне.
Хотя сегодня она улыбалась, бесчисленное количество раз, пока я не задушил ее.
Снова.
— Ты прав. Я отнесусь к этому как к практике, чтобы научиться доставлять удовольствие своим будущим возлюбленным.
Моя челюсть сжимается.
— У тебя не будет будущих возлюбленных.
— Кто сказал?
— То, что ты моя жена.
— Этот брак временный, пока я не найду любовь всей своей жизни, — она встает во всей своей красе и упирается рукой в бедро. — А теперь приготовь мне ванну.
Мне приходится напоминать себе, что я не могу свернуть ей чертову шею.
И что она специально меня провоцирует. Ее фальшивая сладкая улыбка и медовый тон выдают ее.
Она просто ищет реакцию, которую не получит.
Я снова направляюсь в ванную и включаю кран теплой воды. Я добавляю соли, молочко для ванны
