Ему хотелось запомнить сегодняшнюю ночь навсегда, сделать ее столь же необыкновенной, как та, первая. Только теперь где-то в глубине души он знал, что Лили будет принадлежать ему всегда. Однажды она написала ему, что между ними есть какая-то неразрывная связь. «Две заблудшие души в злом мире». Тогда он ей не поверил. Его голова была переполнена своими мыслями, Нью-Йорком. Теперь он верил в это. Зейн чувствовал себя так, словно вернулся домой, в то место, о котором мечтал. Лили стала для него этим домом. И он хотел стать тем же для нее.
Вытянувшись рядом с ней, Зейн нежно обнял Лили.
— Обними меня, — попросил он.
Ему хотелось ощутить прикосновение ее тела с головы до кончиков пальцев, как будто, прижавшись друг к другу, их тела могли слиться в одно, как слились их души. Опрокинув Лили на спину, он уткнулся лицом между ее грудей. Он ласкал их, ласкал соски, потом стал медленно водить языком, опускаясь все ниже и ниже, к темному треугольнику внизу живота.
— Пусти меня. — Его голос звучал нежно и настойчиво.
Все началось сначала.
Лили чувствовала, как разум покидает ее. Внутри что-то взрывалось, а под опущенными веками она видела яркие вспышки света. Где-то глубоко внутри метались молнии. Она ощущала все малейшие движения его языка. Тело горело и плавилось. Лили больше не могла ждать.
— Возьми меня… сейчас…
Зейн лег сверху, коленом раздвинул ей ноги. Каким блаженством показалась ей тяжесть его тела! Она чувствовала давление его бедер. Пытка ожидания становилась невыносимой.
— Скорее! — потребовала Лили.
Зейн заполнил ее собой, заставляя пустить его на всю глубину. Его руки сомкнулись вокруг нес и крепко сжали. Лицо легло на шею.
— Лили, я люблю тебя. — Чувства переполняли его, голос, казалось, вот-вот сорвется.
Ей хотелось ответить, но она не смогла. Лили снова неслась среди звезд. Из-под ресниц она видела мерцающие галактики и дрожащие планеты. Они взрывались, потом появлялись снова, одна за другой, маня ее лететь дальше… в рай. Лили подчинилась.
— Зейн! — вскрикнула она.
Он зажал ей рот поцелуем, глотая ее крик. Потом поднял голову и погрузился в ее бездонные глаза. Поцеловал распухшие губы, нежно сжав нижнюю зубами и не переставая окунаться в нее все глубже и глубже. Приподнимаясь на локтях, он возвращался в нее снова и снова.
Лили закрыла глаза, чувствуя, как ее несет к очередному блаженству.
— О Боже! — Она захлебнулась и приподняла бедра, помогая ему проникнуть еще глубже.
— Лили! — Зейн застонал, бросился вперед и, вонзая ногти в ее тело, последний раз прижал ее к себе.
Лили чувствовала, как выстрел за выстрелом он разрядился. Она крепко сжала его, желая, чтобы эта близость никогда не кончалась.
Мокрый от пота, Зейн продолжал лежать на ней. Наконец он перевернулся на бок, так и не разжав рук и переворачивая Лили вместе с собой. Посмотрев ей в глаза, он увидел расширенные зрачки. Добрый знак. Зейн когда-то читал, что у людей, испытавших что-нибудь приятное, расширяются зрачки.
«Так смотрит любовь», — подумал он.
Лили приподняла голову и нежно коснулась его макушки.
— Я люблю тебя, Зейн. И хочу всегда быть с тобой.
— Всегда, — отозвался он, гладя ее по щеке. — Ты самое прекрасное из созданий Господа, — прошептал он, скользя рукой по ее груди.
Счастье переполняло Зейна, и ему казалось, что сердце вот-вот лопнет. Ему представилось будущее. Они с Лили работают бок о бок, смеются, разговаривают, едят. Он видел воскресные дни в Нью-Йорке: они гуляют в Центральном парке. Видел Рождество: покупки, вечеринки, они наряжают елку. Видел Лили беременной. Прежде Зейн всегда считал отцовство чем-то путающим, но с Лили оно будет прекрасно. Она умела прогонять его страхи. Ее природное любопытство поможет ему ощутить всю полноту радости жизни. Никогда она не даст ему скучать, не будет мешать ему. Он добьется всего, о чем мечтал его отец, и даже большего. Зейн станет тем, кем хочет стать.
Она взяла его руку, прижала к губам, целуя каждый палец.
— Ты открыл мне рай, Зейн Макалистер. А что ты сделаешь на бис?
Зейн щелкнул языком и поцеловал ее в лоб, ощутив на губах солоноватый вкус пота.
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Лили расплылась в улыбке. Мир снова встал с головы на ноги. Она сама удивилась, как сильно любит Зейна. Именно теперь, когда, казалось бы, сильнее некуда, она поняла, что любит еще сильнее.
— Ты в этом уверен?
— Абсолютно. Теперь скажи «да».
— Да, Зейн. Я хочу стать твоей женой.
Зейну показалось, что от счастья в комнате стало светлее. Он с силой прижал Лили к себе.
— Слава Богу. — Его рука легла ей на живот. — Я боялся, что ты скажешь «нет». Тогда мне пришлось бы снова соблазнить тебя, чтобы ты забеременела и тебе пришлось бы согласиться.
— Ты бы не сделал этого!
— Сделал! — повторил он победоносно.
Лили смотрела на него с ужасом.
— Я даже не думала… ты считаешь… это возможно?
— Вероятность всегда есть.
— Зейн, прекрати ухмыляться! Можно подумать, что, если бы я забеременела, ты бы обрадовался.
— А что в этом плохого?
— Это просто ужасно!
— Почему?
— Потому что я… я…
Он хитро улыбнулся.
— Что ты? Стала бы матерью-одиночкой? Чушь! Я женюсь на тебе. Завести ребенка — это же здорово, в особенности если он будет похож на тебя. — Он чмокнул ее в кончик носа.
Такое легкомыслие просто потрясло Лили. Но с Зейном, чего ей было бояться? Он любит ее, она — его. Так что же она вдруг так испугалась?
Зейн сел и натянул простыню, чтобы укрыть их обоих от легкого сквозняка, создаваемого кондиционером.
— С каких это пор ты стала паникершей, Лили?
Лили почувствовала выступившие в уголках глаз слезы.
— С тех пор как умер папа…
Зейн снова обнял ее.
— Извини. Чуть не забыл. Но ты только подумай, Лили. Наверно, это судьба привела меня сюда, чтобы ты не осталась одна.
Она посмотрела ему в глаза.
— Думаю, что именно так и есть. А еще…
— Что?
— Мне кажется, ты тоже одинок.
Зейн кивнул.
— Я даже не представлял, насколько я одинок, пока не увидел тебя. — Он зарылся лицом в ее волосы. — Господи, я люблю тебя, Лили. Скорей бы ты переехала в Нью-Йорк. Мне хочется познакомить тебя со своими друзьями. Показать, где я работаю. Клянусь Богом, тебе понравится. Просто не могу поверить своему счастью…
Размечтавшись, он не заметил удивления на лице Лили.
— Зейн, — не выдержала она.
— Да?
— Что-то не припоминаю, чтобы я собиралась в Нью-Йорк.
