— Буду рад видеть вас после академического.
Киваю и выхожу из кабинета. Сегодня ставлю финальную точку в марафоне, который длился все последнее время и прерывался нашими с Танькой веселыми посиделками за чаем на кухне, походами в кино и прогулками на свежем воздухе.
Когда дела закончены, я вновь оказываюсь в машине. Смотрю на улицу, решая для себя, что и как буду делать дальше.
Мысли перескакивают с одного на другое. В то время как мой охранник проявляет верх профессионализма, никоим образом не нарушая молчание, повисшее в салоне. Документы развязывали руки. Хоть о будущем можно не беспокоиться в плане образования и это все заслуга Аслана…
Я полюбила Шаха не за то, что он мне может дать. Не за то, что может подарить, он пробрался в мое сердце, клеймил меня собой, но между нами слишком много непонимания, недосказанности…
— Госпожа Журавлева, куда поедем? — видимо, секьюрити все же устает от моего молчания и подает голос.
— Куда поедем? — повторяю его фразу.
А мужчина воспринимает ее как вопрос, который я адресую ему.
— Здесь неподалеку от университета куплена квартира. Специально для вас, — отвечает спокойно.
— Специально для меня, — опять повторяю окончание фразы водителя, и он продолжает свой монолог.
— Все подготовлено.
Поворачивается и протягивает мне "золотой ключик", как в сказке, а я смотрю на этот вот дар и кошки скребут в душе.
Подарок в виде недвижимости воспринимается мной как прощальный дар.
Времени, которое я провела рядом с Асланом, мне оказалось достаточно, чтобы понять его нрав.
Он поступил достойно, даже более чем достойно. Но мне ничего от него не нужно…
Сидеть в квартире и ждать его?
Пусть в элитной и дорогой.
Мне не нужно от Шаха никаких отступных, как сказал его юрист. Мне нужен сам Аслан. Целиком и полностью.
Я хочу знать, что он мой мужчина, как и я его женщина. Без всяких Амин и обязательств, которые он выполняет.
Я хочу быть если не женой Аслана, то хотя бы его единственной, потому что мое сердце уже разбилось из-за того, что у него была другая.
Как бы там ни было. Он ни разу не озвучил, в качестве кого я буду рядом. Жены, невесты, любовницы?
Так и хочется позвонить Аслану и прокричать:
— Кто я для тебя?! Кто…
Забираю ключи из замершей в воздухе руки и рассматриваю. Так легко поддаться искушению. Взять этот подарок и войти в новую жизнь, позвонить Аслану и сказать…
А что сказать, что я его люблю?!
Гулко сглатываю и возвращаю взгляд в холодное лицо моего водителя, откладываю ключи в сторону.
— Отвезите меня на вокзал, — выговариваю твердо.
Брови мужчины сходятся на переносице, пока темные глаза буравят меня в поисках ответов.
— Я не поеду в эти апартаменты, я хочу домой.
Делаю паузу, затем продолжаю совсем тихо:
— К себе домой. К родителям.
— Вы не хотите заехать за своими вещами? — интересуется спокойно.
Улыбаюсь одними губами и отвечаю на выдохе:
— Нет…
Что-либо пояснять дважды не приходится. Видимо, Шахов распорядился, чтобы мои надсмотрщики выполняли все мои чокнутые прихоти.
Пока едем, я пишу короткое сообщение Тане, что вопрос с универом решен и я возвращаюсь в свой городок…
Как только сообщение доставлено адресату, галочка зеленеет. Значит, Татьяна прочитала.
Через секунду телефон в моей руке оживает, и я слышу голос подруги.
— Вот так вот сразу уехать решила?
— Да, — мое тихое в ответ, пока ищу на подлокотнике кнопку и, наконец, нахожу необходимый кругляш, жму на панель и водителя отсекает от меня.
— Почему, Поль?
— Просто хочу домой, — отвечаю правду и откидываюсь на сиденье, — я соскучилась по родным краям, по родителям…
Пауза и затем Танька спрашивает озабоченно:
— Долго будешь от своего Шаха бегать?
— От него не убежать… да и вообще сложно уйти от того, кто намертво поселился в душе…
— Даже так? — слышу волнение в ее голосе.
— Да, моя хорошая, так…
Молчим немного. Каждая думает о своем.
— Может, ты и права, в деревне и воздух чище, и нервишки поспокойнее будут, да и парное молоко полезно будет для твоего животика, — пытается свести все к шутке.
— Да…
— Поль?
— Что?
— Ты ведь любишь его?
— Больше всего на свете.
Пауза.
— Так почему уходишь от него?
Сложный вопрос. И одновременно очень легкий.
— Не могу быть содержанкой… не могу быть любовницей… не могу жить в клетке… а иного он мне не предложил…
Опять молчание. Слышу стук чашки, словно Таня поставила ее в сердцах на стол со всей силы.
— А знаешь, ты права, Поль, езжай домой… Время… оно чудодейственное средство, и да! — прыскает, быстро меняет тему. — Кстати, ты не забыла про богатство, которое оставила в моем шкафу? Это я про те брендовые вещи, которые хорошо, если один раз надевали.
— Не забыла, Тань, это тебе. Подарок.
— Ты с ума сошла?! Там целое состояние!
— Пусть эти вещи принесут тебе радость, Тань, я от чистого сердца…
И опять молчание в трубке, а затем громкий всхлип:
— Ты странная, Полина, очень странная. Чистая. Честная. Нет таких, как ты, не осталось больше…
— Тань, ты что, ревешь?!
— Да, зараза ты такая! Мне в жизни никто и дырявых носков не подарил, — пытается шутить.
— Я позвоню, Таня, — заканчиваю наш разговор, и прежде, чем отключить звонок, подруга обещает, что будет писать, а я вяло наблюдаю за проскальзывающим пейзажем и почему-то улыбаюсь.
Как налегке приехала в столицу, так налегке и уезжаю…
Мы подъезжаем к вокзалу, выхожу из машины. Подхожу к кассам, покупаю билет у полной женщины, которая окидывает меня внимательным взглядом.
Везет, что поезд скоро отправляется. Прохожу внутрь и занимаю свое место в купе у окна.
Увяжется ли за мной мой охранник, меня не особо волнует.
Я еду домой. Эта мысль окрыляет, а скорая встреча с родными заставляет сердце биться с надеждой…
Глава 46
Аслан Шахов
— Попадос у тебя, Шах, — ржач крупного мужика действует на нервы.
Наваливаюсь всем телом на стол и запрокидываю в себя очередную стопку пойла, окидываю хмурым взглядом Валида. Сидит в свободной позе, растопырив массивные ноги, прикладывается к своему бокалу и бросает взгляд на сцену.
— "Азимут" славится своим шоу, брат, я в эти танцульки знаешь, сколько лямов каждый месяц вкладываю, а ты даже глазом в сторону не ведешь, говорю же, попадалово…
Очередная стопка и я сжимаю в руке бокал, кажется, еще чуть-чуть и разломаю к чертям, пуская хрустальную крошку в разные стороны и прорезая кожу до крови.
Наконец, веселье исчезает из глаз Валида, мужик наклоняется ко мне, сверкая перстнями на пальцах. Непростые это колечки. Кто знает, тот поймет, что за человек имеет право носить подобные украшения.
У нас свои традиции и подобные обручи на фалангах говорят кое о чем.
— В чем проблема, Шах? Захотел — взял. Так это работает, а ты играешь в хрен пойми что и при этом твою девочку армия пасет, еще и шифруются, чтобы не потревожить…
Оскаливаюсь. Понимаю Валида. Сам такой.
Был…
До того, как заглянул в васильковые глаза и поплыл.
— Не смог я, Валид, не смог… — говорю сквозь сжатые зубы.
— Ты положил пару кланов, которые помогли Асабеку, подставился под разборки, а вот с девчонкой решить не можешь?!
Вскидывает темную бровь. Глаза черные вспыхивают.
— Ты мне проповедь-то не читай. С бабами у нашего брата разговор короткий, пока не напорешься на такое вот нежное голубоглазое чудо и начинаешь бояться покалечить, и, даже несмотря на это, ранишь хорошо так, до мяса.
Откидывается в кресле. Весь в черном, смоляные волосы зачесаны назад, легкая небритость. С женщинами играет и выбрасывает.
Таким же был…
Раньше…
— Не понимаю все равно.
— И не поймешь, пока на собственной шкуре не прочувствуешь, — отвечаю жестко и Валид морщится.
