же ты меня достал.
— Поговори со мной.
— Я не хочу. У нас нет общих тем для разговоров.
— Все у нас есть. Хватит брыкаться.
— Да не верю я тебе, Демид. Понимаешь? Не-ве-рю! Я не знаю с чего тебя так накрыло, может из-за сына, может старость подкралась, сделав тебя сентиментальным, но позволь напомнить, что в прошлом ты вытер об меня ноги, прошелся по моим чувствам, и так потрепал мое самоуважение, что я обросла кучей комплексов. Начиная оттого, что одеваюсь, как последняя лохушка и заканчивая тем, что тупая как пробка.
— Я такого не говорил.
Лера горько смеется:
— Говорил, Демид. Может, другими словами, но говорил. Потом кинул меня на три года, даже не интересуясь, где я, что со мной, жива ли, мать твою. Просто отвернулся и ушел. Да, я безумно благодарна за все, что ты для меня делал и делаешь, но…я не хочу быть с тобой из-за благодарности. И из-за того, что у нас общий ребенок — тоже не хочу.
— А из-за любви? — тихо спрашиваю, напряженно вглядываясь в шальные глаза.
— Я из-за нее в прошлый раз чуть не сдохла. Так что это самый бесполезный аргумент. Сегодня ты любишь, а завтра притомишься и захочешь чего-то возвышенного. Я готова меняться, но тебе, конечно же будет этого мало, и ты решишь перекроить меня. И когда у тебя в очередной раз ничего не выйдет — а у тебя точно ни хрена не выйдет — раскатаешь меня тонким слоем. Прости, но второй раз я такого массажа не выдержу.
— Послушай, — начал было я, но был прерван небрежным жестом.
Вознесенская встрепенулась, приподнялась с подушки и прислушалась.
— Лер…
— Тихо ты, — цыкает, прижав палец к моим губам.
Наконец, я слышу то, что она уже уловила своим материнским слухом. Из комнаты напротив доносится какая-то возня и сонное кряхтение.
— Все, подъем, — Вознесенская ловко уходит от разговора, скатываясь с кровати, — Макс проснулся.
— Мы не закончили.
— Закончили, Демид, — произносит с нажимом, уверенно глядя мне в глаза. На ходу натягивает юбку, надевает через голову блузку и идет на выход.
— Погоди.
Она все-таки останавливается. Оборачивается ко мне и смотрит так тоскливо, что самому хочется выть.
— Что мне сделать, Лер, чтобы ты в нас поверила?
— Да откуда же я знаю, — беспомощно разводит руками, — удиви меня. Сделай, что-нибудь, чтобы я почувствовала, что мы на одной волне.
Глава 28
Быть ответственной за развитие агентства оказывается не так и просто. Вернее, это капец, как тяжело. Но мне нравится. Я занимаюсь этим с таким азартом и удовольствием, что аж хвост полыхает, и в голове нескончаемый поток идей, что и как лучше сделать.
Бывшая одноклассница, которая теперь работает в дизайнерском бюро, помогла мне сделать оформление офиса: с огромной два на три метра картой мира, мебелью в едином стиле и штучками, которые подчеркивали нашу индивидуальность. Мы подготовили сайт агентства и разный мерч: начиная от календарей и ручек, и заканчивая дорогими письменными наборами для особо ценных клиентов.
Барханов хоть и сказал, что Вероника не будет меня торопить, и можно все делать размеренно и в удовольствие, но мне самой хотелось скорее начать работать. Я нашла трех менеджеров, которые должны были прийти, как только мы откроемся, договорилась о рекламе. В своем блоге завела отдельную рубрику, посвященную тому, как идет подготовка к открытию. И чего еще только ни делала! Даже с Демидом постоянно созванивалась, потому что Вероника вечно была занята, и перекинула на него свои полномочия.
Странная она какая-то. Я бы не вылезала отсюда, а она даже не показывается и не звонит…
Зато Барханов помогал. Он вообще оказался совсем другим, когда речь заходила о работе. У него включался особый режим, который я про себя назвала «ледяной акулой». Дня него не существовало ни преград, ни слова «нет». Те проблемы, которые казались мне непреодолимыми, он решал на раз два, и поддерживал меня в любых начинаниях.
Это было странно, но чертовски приятно. Когда ты что-то делаешь и при этом осознаешь, что за твоей стеной гора, которая прикроет от любого ветра. Это давало уверенность в собственных силах и помогало раскрываться крыльям за спиной.
Пусть агентство принадлежало не мне, но я всю душу в него вложила. Воплощала свои мечты, амбиции и получала ни с чем не сравнимое удовольствие. Жила им.
Даже мама и та удивлялась, глядя на меня:
— Ты светишься.
— Свечусь.
— Влюбилась что ли?
— Нет, — отмахиваюсь, — нашла работу своей мечты.
— А может, все-таки влюбилась? — как-то подозрительно прищурившись, докапывается она, — твой этот… Баранов
— Барханов, — прыснув со смеху, поправляю ее, — но твой вариант тоже очень даже ничего.
— Не важно, — отмахивается мама, — его стало много в твоей жизни.
— Никак не могу вытолкать.
— Зачем выталкивать?
— У нас с ним было много плохого
— А хорошего?
Я задумываюсь на секунду, вспоминая наши дни
— И хорошего не мало.
— Вот видишь, — резонно кивает мама, — а с Максом он как?
— Учится находить общий язык, — снова давлюсь смехом, вспоминая, как оставила их вдвоем и сбежала на встречу, а когда вернулась – обнаружила взмокшего Демида, возомнившего себя арабским скакуном.
Я даже сфоткала его, пока он не видел, а потом шантажировала этой фотографией. Он снова обещал меня прибить, но руки не дошли.
— Вот и не торопись Лер. Не руби с плеча. Вам нужно время.
— Можно подумать, ты за него? — мнительно всматриваюсь в честную матушкину физиономию.
— Я за тебя счастливую и сияющую.
— Говорю же, это из-за работы!
— Я так и поняла.
В общем спорить с ней бесполезно. Проще сбежать.
С утра успеваю съездить в полиграфию и забрать визитки, потом получаю буклеты от туроператора, созваниваюсь со своей будущей командой, и мы вместе продумываем наш корпоративный дресс-код. Они тоже зажигаются от моей энергии и с удовольствием впрягаются в разработку. Я уверена, у нас все получится.
Вселенная словно в насмешку делает очередной реверанс в виде звонка бывшей начальницы.
— Здравствуйте, Светлана, — произношу аккуратно и немного насторожено. Мы не общались с ней с тех пор, как я покинула агентство.
— Здравствуй, Лера, — как
