прийти в себя.
Джек касается моего плеча.
— Ты в порядке?
— Да.
— Рэйчел, тебе нужно быть сильной, иначе ты не справишься. Тебе нужно стать кем-то новым и жить своей жизнью, как будто ничего не произошло. Если ты будешь нервничать или беспокоиться, люди начнут подозревать, что с тобой что-то не так, и, если это произойдет, ты рискуешь быть обнаруженной.
— Да, я понимаю.
Он выходит из комнаты, оставляя меня одну. Я открываю папку, внутри несколько листов с изложением, кто я. Что мне нравится, что не нравится, где я выросла, каким видом спорта занималась, в какой школе училась. Все расписано очень подробно, и я не уверена, что смогу все запомнить. Взяв свой новый паспорт, заглядываю внутрь, на фото. Лицо мое, но цвет и длина волос совсем другие, я сама на себя не похожа.
Мое новое имя довольно распространенное. Уверена, Джек выбрал его специально, если кто-нибудь попытается что-то узнать обо мне, ничего не выйдет, в мире тысячи людей с таким именем. Наверное, даже больше.
Прочитав содержимое папки, я оттолкнула ее от себя и всхлипнула, скорбя о потере сына и мужа, и моей прежней жизни. Я представляю боль, которую Гаррет и Пирс сейчас испытывают, думая, что я умерла, и мои рыдания становятся еще горше.
Когда Джек возвращается со сменной одеждой, то подходит ко мне и поднимает со стула.
— Извини, Рэйчел, мне очень жаль, что до такого дошло. Пирс придет за тобой, клянусь, он найдет тебя. Просто будь сильной и никогда не теряй надежду.
Я медленно киваю, затем выпрямляю спину и вытираю слезы. Джек оставляет меня, и я переодеваюсь в черные брюки, белую рубашку и серый кардиган. Одежда и ее цвет заставят меня слиться с толпой, а не выделяться из нее.
Собираю волосы в хвост, беру ножницы, оставленные Джеком, и чуть замешкавшись, все же обрезаю свои длинные каштановые волосы, они падают на пол. Теперь они длиной до подбородка, самая короткая стрижка, какая у меня, когда-либо была. Подравняв их еще немного, надеваю новый парик. Он светло-каштановый, намного светлее моих собственных волос, длиной до плеч, и с челкой. Я надеваю очки в черепаховой оправе и смотрю на свое отражение в зеркале, принесенной Джеком вместе с ножницами.
Делаю глубокий вдох, когда не узнаю свое отражение. Я выгляжу совершенно иначе, но ненадолго. До тех пор, пока Пирс не найдет меня. Он придумает способ вернуть и обезопасить меня, и я знаю, что он это сделает. А до тех пор я буду кем-то другим.
Я больше не Рэйчел Кенсингтон.
Я Джилл Смит из Мериленда.
И сегодня первый день моей новой жизни.
Три месяца спустя
— Папа, ты меня слышал? — спрашивает Гаррет.
Мы ужинаем, сидя за кухонным островком. Сегодняшний ужин — курица, жареный картофель и салат. Чарльз все приготовил, и я уверен, все очень вкусно, но в действительности не знаю, потому что хоть я и ем, но не чувствую вкуса. Я сейчас ничего не чувствую, не вижу и не слышу. Даже своего собственного сына.
— Папа? — он снова меня зовет.
Я отрываю взгляд от тарелки и вижу Чарльза, смотрящего на меня. Затем он смотрит на Гаррета, давая мне понять, что я должен отреагировать.
Я поворачиваюсь к сыну.
— Извини, Гаррет. Что ты сказал?
— То, что у меня нет завтра тренировок по плаванию. Тренер уезжает из города со своей семьей.
— Хорошо. — Я снова уставился в свою тарелку.
Краем глаза вижу, как Гаррет ковыряется вилкой в своей тарелке. Его голова наклонена вбок и опирается на кулак, а локоть упирается о столешницу. Классический вид скучающего ребенка, но он не просто скучает. Он расстроен. Мной, своим отцом.
Каждый вечер мы ужинаем в гробовой тишине. Или Гаррет что-то и говорит, я не слышу его, потому что не слушаю. Да, знаю, я должен уделять ему больше внимания, и я правда стараюсь. Но, затем мои мысли сосредотачиваются на Рэйчел и жизни, что у меня с ней была, и я теряюсь в воспоминаниях.
Последние несколько месяцев я словно сам умер. Мне не удается преодолеть свое горе, и тяжело переживать каждый день. Я живу по накатанной — отвезти Гаррета в школу, пойти на работу, вернуться домой и поужинать. Но я не осознаю, как все это делаю. Дни пролетают, один за другим, а я чувствую себя все хуже и хуже.
Иногда я даже не являюсь на ужин. Работаю допоздна или иду сразу в свою комнату, но понимаю, что это несправедливо по отношению к Гаррету, поэтому сегодня вечером мы ужинаем вместе. И всегда здесь, за кухонным островком. Я отказываюсь есть за обеденным столом, потому что он напоминает мне Рейчел. Я один раз попытался, но было слишком сложно. Я видел ее там, рядом со мной, улыбающуюся и смеющуюся, пока мы ужинали. Она всегда расспрашивала меня и Гаррета о том, как прошел наш день, а потом рассказывала, чем сама занималась. Я любил наши семейные ужины, с нетерпением ждал их каждую день. И сейчас? Я ненавижу ужин. Если бы не Гаррет, я бы вообще вечером не ел, у меня нет аппетита. Нет желания есть.
— Мне уже пора, — сообщает мне Чарльз.
Я поднимаю взгляд и вижу, как он вытирает руки об полотенце.
— Спасибо, Чарльз. Ужин, как всегда, вкусный.
Теперь нам все время готовит Чарльз, я нанял его вскоре после смерти Рэйчел. Он спросил, может ли чем-нибудь помочь, и я попросил его работать на меня. У него уже была должность в ресторане, и также он занимался организацией банкетов, но на мое предложение согласился. Ему приходилось менять свой график работы в ресторане, но он делал это ради нас с Гарретом, ему тоже было больно от потери Рэйчел. Итак, теперь Чарльз каждый день готовит ужин, затем в шесть уезжает в ресторан. Он также все покупает, и всегда здесь, когда Гаррет возвращается из школы. Мне не понравилось, что Гаррет будет один в доме каждый день, поэтому хорошо, что Чарльз с ним. Я неоднократно благодарил его за все, что он для нас делает, и плачу ему вдвое больше того, что ему предложат еще где-либо.
— Гаррет, удачи тебе на завтрашнем тесте по науке, — с улыбкой говорит Чарльз.
— Да, пока, — бормочет Гаррет.
Мой сын любит Чарльза, но сегодня вечером он не очень с ним дружелюбен, но это из-за меня. Гаррет все еще расстроен, что я его не слышал,
