София достала из холодильника булочки с корицей, которые приготовила вчера вечером.
— Miliy, принесешь мне сахарную пудру?
Я вытащил банку из одного из верхних шкафов и поставил ее на стойку, поцеловав ее в макушку. Она прислонилась спиной к моей груди.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил я. — Я смогу приготовить, если ты подскажешь мне, что делать.
Мне бы не помешало, если бы она просто осталась в моих объятиях до рождения нашего ребенка. А потом еще несколько месяцев после.
— Я чувствую себя хорошо, обещаю.
В дверь постучали, и Сиенна просунула голову.
— Вы двое закончили утренние занятия любовью?
— Клянусь чертовым Богом, — сказал я, проводя рукой по лицу. — Зачем мы их пригласили?
— Заходи, — крикнула София и пристально посмотрела на меня своим свирепым взглядом. — Потому что они семья, и мы все вместе проведем уютное рождественское утро.
Сиенна вошла в гостиную с рождественскими пакетами в руках.
— Остальные принесет Ромео.
Она сложила их все под елку— высокую, великолепную елку, которая могла бы соперничать с елкой в Рокфеллер-центре, с уродливыми самодельными украшениями. София настояла, чтобы мы сами их сделали на протяжении последних недель. Бесконечный горячий клей и блестки стоили того, когда я услышал, что она превратила вечер покера Анджело в рождественский вечер рукоделия. Отказать жене было невозможно. Ни у кого не было шанса.
По крайней мере, вечер рукоделия не позволил ей увеличить свой значительный покерный долг. Я все забывал спросить Анджело, сколько должна София. Она до сих пор не поняла, что фишки представляют собой настоящие деньги, и мне не хотелось спрашивать Анджело в ее присутствии и расстраивать ее. Я бы отдал все, что у меня есть, чтобы сделать ее счастливой, и если бы это был вечер покера, я бы заплатил сколько угодно.
Ромео и Анджело вошли с охапкой подарков. Они бросили их у елки, и Сиенна отчитала их за «отсутствие изящества и стиля». Они закатили глаза и присоединились к нам на кухне, пока Сиенна переставляла подарки.
Анджело потер руки, глядя на булочки с корицей в духовке. С тех пор, как я женился на Софии, он прибавил как минимум десять фунтов. Не то чтобы я мог устоять перед выпечкой жены — мне пришлось добавить дополнительную тренировку в неделю.
— Что на тебе надето? — спросил Ромео с вспышкой смеха в глазах.
— Прекрасный свитер, связанный моей женой, — ответил я, прежде чем он успел произнести еще хоть слово. Никто не будет оскорблять мою Софию.
— О, не завидуй, Ромео, — сказала София. — Miliy, можешь достать те три пакета?
Я сделал то, что она просила, ухмыляясь, вручая Ромео и Анджело пакеты, которые подозрительно напоминали свитера. На третьем пакете была бирка с надписью: «Нудлу от мамы».
Черт, она была милой.
— Иди сюда, Нудл, — позвал я.
Собака посмотрела на Софию, словно спрашивая разрешения, прежде чем отойти от нее и побежать ко мне. Я вручил ему подарок, и он осторожно взял его в рот, растерянно глядя на меня.
— Ты должен разорвать его, — сказал я ему. Он просто вилял хвостом. Я с раздражением забрал подарок и развернул его. — Какого черта?
Я уставился на свитер, который София связала крючком для собаки.
— В чем дело? — спросила София.
Я взял собачий свитер и пошел на кухню.
— Почему свитер для него выглядит абсолютно идеально?
Он был темно-зеленого цвета с белой окантовкой и ровными рядами помпонов, пришитых к нему.
София подарила мне озорную улыбку.
— Я вязала его последним, так что у меня было много практики. Но… ты хочешь сказать, что твой свитер плохой?
— Даже не начинай, — сказал я, приближаясь к ней. Она сидела рядом с духовкой на ходунках, ее щеки были румяными, а воздух наполнял запах корицы. — Я думаю, ты сделала это специально, потому что знаешь, что я никогда не откажусь носить что-то, что ты сделала для меня.
— Я никогда не была настолько коварной, муж. — В ее глазах мелькнул огонек.
Я покачал головой.
— Конечно нет, жена.
Она притянула меня к себе, чтобы поцеловать, и прикусила нижнюю губу.
— Теперь, когда ты здесь, хочешь помочь мне вытащить булочки из духовки?
Она взяла свитер Нудла из моих рук и отошла в сторону. Я вытащил булочки с корицей из духовки, а затем обернулся и увидел Ромео, Анджело и Нудла, стоящих в ряд в рождественских свитерах. Сиенна стояла в стороне, прикрывая рот, явно сдерживая смех.
София захлопала.
— Мне нужна фотография всех моих мальчиков вместе.
— Они не твои мальчики, — прорычал я.
— Мы мужчины, а не мальчики, — добавил Ромео.
Он скрестил руки на груди, что только подчеркнуло беспорядок зеленой мишуры на его свитере.
— Ну, кто бы вы ни были, встаньте у елки, чтобы я могла сфотографировать, — потребовала она, прежде чем отправиться в гостиную со своим роллатором.
Я издал разочарованный звук и схватил ее инвалидное кресло.
— Ты должна пользоваться роллатором только во время готовки.
У меня было в планы сделать ремонт на кухне, чтобы она была приспособлена для инвалидной коляски, но София сказала, что мы не займемся ремонтом, пока она находится в «режиме гнездования», что бы это ни значило. Я подумал, что это полный абсурд. Сиенна уже выбрала подрядчика и спроектировала ремонт, поэтому, как только София даст нам зеленый свет, мы будем готовы к работе. В последнее время она испытывала слишком сильную боль, чтобы пользоваться ходунками больше нескольких минут, и у нее часто кружилась голова.
Когда она оказалась в инвалидной коляске, я схватил ее за подбородок и произнес «непослушная девочка». Ее щеки красиво покраснели.
Мы все подошли к елке, и София сфотографировала «своих мальчиков». Затем они с Сиенной научили нас всевозможным позам и комбинациям. Я не возражал, главное, чтобы я был рядом с женой.
Я обнаружил, что ничего не имеет значения, пока она была рядом со мной.
ЭПИЛОГ
СОФИЯ
— Не уверена, что покер — традиционное рождественское развлечение, — сказала я, покусывая губу.
Мы закончили рождественский ужин и были слишком сыты, чтобы сразу съесть десерт. Маттео ворчал, когда узнал, что я приготовила любимые десерты для всех: тирамису для Анджело, канноли для Ромео, торт Фанфетти22 для Сиенны и печенье с шоколадной крошкой для моего мужа. Он хотел, чтобы я лежала в постели, а другие ухаживали за мной последние недели беременности, но я чувствовала себя хорошо. Усталость, которую я испытывала в первом и втором триместрах, наконец-то ушла, и я была полна желания заботиться обо всех и наводить порядок.
— Это не так, — сказала Сиенна. — Но я слышала о твоих способностях, и должна увидеть это своими глазами.
— Это праздник, если мы пьем глинтвейн во время игры, — сказал Ромео.
— Или горячий шоколад, — добавил Анджело, поднимая брови в мою сторону.
Я ухмыльнулась.
— Если вы все так отчаянно хотите проиграть, думаю, я не смогу отказать. — Я сжала руку Маттео. — Ты же собираешься играть, муж? Пожалуйста?
— Если это заставит тебя сидеть на месте, черт возьми, то да.
Я улыбнулась, наклонившись, чтобы поцеловать его в щеку. Она была колючей от щетины.
— Такой капризный.
— Да, Маттео, перестань быть таким капризным, — сказал Ромео.
Маттео закатил глаза.
— Ладно, начнем.
— Как ты это делаешь?
Маттео посмотрел на меня через стол, совершенно сбитый с толку.
Я закусила губу, чтобы скрыть улыбку.
— Я довольно хороша, не так ли?
— Ты все это время выигрывала? Я думал, ты не знала, что они играют на реальные деньги. Я собирался выплачивать твои долги, прежде чем покерный клуб вышел бы на тебя.
Я фыркнула от смеха.
— Твое отсутствие веры в меня поразительно. Сколько я уже выиграла, Анджело? Я думаю, это около тридцати тысяч.
— Похоже на то, bella.
