Присев к Ирине, Гуля поинтересовалась:
— Что вы мне хотели сказать?
— Я хотела говорить именно с вами, Гуля. Ведь дело очень запутанное…
— Она ранена? — спросила Гуля.
Ирина удивилась:
— Кто? Вы думаете, Соня? В моральном смысле да, а так вполне здорова.
— И Макс тут не замешан? — снова строго спросила Гуля.
Ирина на секунду замялась, но тут же ответила, как на уроке:
— Нет, в том, о чем вы думаете, нет. Хотя… Но это уже в плане философий, — попыталась она улыбнуться. — Так вот, Гулечка, выслушайте меня. Вам предстоит довольно сильная встряска. Соня стала неузнаваема. Сейчас расскажу, не спешите! Ей сделали уникальную операцию, и она стала красавицей. Вы ее не узнаете. Она очень изменилась. Она же и вправду работала манекенщицей в нашем престижном Доме «АК», но теперь… Соня под следствием. Ей вменяется, или как там говорят, непреднамеренное убийство… — Ирина посмотрела на Гулю, но та сидела молча, внешне спокойная, и только краска медленно заливала ее лицо.
Вдруг Гуля попросила:
— Идемте к Соне, это близко? К ней можно?
— Конечно! Она пока у меня в квартире, тут, напротив. Идемте. А если выйдет Капитолина?.. Сделаем так. Я вас оставлю вдвоем с Соней, а сама пойду сюда ждать ее. Хорошо?
Дверь открыла Сонечка. Она приоделась, подкрасилась — последнее время от всего пережитого побледнела и исхудала, но стала еще красивее. И хотя Гуля была предупреждена Ириной, она не смогла воспринять эту красивую, уверенную в себе, шикарную молодую женщину Сонечкой. Все равно ей виделась именно Сонечка, только лучше… А как лучше, этого Гуля представить не могла.
Она поздоровалась и посмотрела на Ирину Андреевну. Даже Сонечка, в ее убийственном настроении, засмеялась, сказав:
— Здравствуй, Гулечка, это я, твоя Соня…
Гуля, не откликнувшись на Сонечкин призыв, отшатнулась, словно боясь, что та ее поцелует или обнимет.
У Ирины упало сердце, но она взяла себя в руки, весело проговорив:
— Ну что ж, девочки, я вас оставляю — вам есть о чем поговорить. Подожду твою маму, Сонечка, она переодевается с дороги.
Соня умоляюще сложила руки:
— Ирина Андреевна, пожалуйста, задержите ее немного, мне с Гулей действительно надо о многом поговорить…
— Постараюсь, — коротко ответила Ирина и вышла, заметив, что Гуля так же стоит у порога и не собирается проходить в комнаты.
Соня повернулась к Гуле, лицо ее сморщилось, она заплакала и кинулась ей на шею. Тихонько поглаживая ее по спине, Гуля думала о том, что это или чужая девица и тут какие-то махинации, а Сонечки нет в живых, или, если заставить себя поверить, то эту Сонечку она любить не сможет и ничего для нее делать не будет. Не потому, что Гуля такая злая, а потому, что она не чувствует, что это ее Сонечка!..
Ей совсем не хочется выслушивать историю этой девицы — врать будет!
Гуля тихонько освободилась от Сониных рук. Соня ощутила эту скованность и холодность подруги. Однако она надеялась растопить Гулино мягкое сердечко воспоминаниями, рассказом о своих злоключениях, о Максе, Кирике — обо всем… Гуля не сможет не поверить, что она — Соня!
Чем больше бормотала Сонечка об их жизни в Ростове, о Сусанке, маскараде, своей любви к Максу, тем холоднее становилось у Гули на сердце, тем меньше сомневалась она в том, что это — не Соня. Может быть, и Соня, но Гуле она чужая, и даже неприятна.
Они прошли в комнату. Соня затащила Гулю почти силком. Поставила на стол бутылку итальянского вина и приготовила кофе… Гуля оставалась каменной. Она ничего не спрашивала, слушала молча, не ахала, не охала, как было раньше, когда Сонечка посвящала ее в свои замыслы.
Наконец Сонечке это надоело, и она, прервав на половине свой рассказ о художниках, спросила:
— Ты так и будешь сидеть, надувшись, как Максик? Ты такая дурная? Не веришь, что я Соня?
— А что… ты хочешь от меня?
Сонечка смутилась. Она не думала, что разговор перейдет вот в такую плоскость. Касьян и Кирик обещали ей, что сами будут говорить об этом с Гулей…
А тут? Придется отвечать ей? Нехорошо получается: высвистала на свою защиту всех, а раньше хоть бы слово написала… Но тут же себя оправдала: «Сколько у меня всего было! Я в себя пришла не так давно…»
— Хочешь всю правду? Пожалуйста. Ты будешь с моей стороны на суде. Ничего тебе не надо врать, не думай. И обелять меня тоже не нужно. Просто расскажешь, как мы дружили и как… с Максом — о его ненависти ко мне. И все.
— Бить на эмоции? — спросила насмешливо Гуля.
— Но ведь ты даже не знаешь, за что меня будут судить! Хоть бы спросила! — закричала Сонечка.
— Мне неинтересно, — ответила Гуля. И было видно, что она не притворяется. — Знаешь, — сказала она, глядя в глаза Сонечке, — я не буду выступать. Я сегодня уеду. За меня все расскажет Тамара, она завтра прилетает. Так что свидетель у тебя будет.
— Ты мне не веришь?.. — прошептала Сонечка.
— Не знаю, — ответила Гуля, — но думать об этом не хочу.
Гуля встала. Сонечка была вне себя. Она даже предположить не могла, что все так повернется. И крикнула вслед Гуле:
— Ты в обиде, вот почему все!
— Я бы обиделась на ту Сонечку, а на тебя? Чужую? Что мне обижаться? — ответила ей бывшая подруга.
Сонечка осталась одна. Она даже плакать не могла, так разозлила ее Гуля! Теперь мама придет!.. Что с ней будет? Мужики дураки все. Ну что они понапридумали? Это все Касьян, чужой ей человек и ее ту — не знал… А ведь и Кирик сказал ей, что ее не любит…
Пошли они все… Ей никто не нужен. Никто. И пусть ее никто не защищает! Наплевать! Ну сядет она в тюрьму… Если все от нее отвернулись, то что ей тут, в их обществе, делать?..
Гуля вошла в зал и увидела Ирину. Она хотела незаметно пройти наверх, но Ирина окликнула ее:
— Гулечка, присядьте ко мне на минутку.
Гуля подошла, но не села, сказав:
— Ирина Андреевна, у меня голова разболелась, я пойду полежу.
Ирине безумно хотелось узнать об их свидании с Соней, но вид Гули не располагал к беседам. Ирина, вздохнув, откликнулась:
— Конечно, идите, Гулечка, — и не утерпела: — Все в порядке?
— Конечно, — улыбнулась Гуля, но глаза ее говорили о другом.
…Странная девочка, подумала Ирина, неужели на нее так подействовала новая Сонечкина внешность? Наверное. Ну, пусть придет в себя, не надо ее пока трогать…
Капитолину после встречи с дочерью пришлось положить в больницу.
Суд состоялся. На нем блестяще выступил известнейший адвокат. Убедителен и эмоционален был художник Кирик Успенский, выступивший в роли свидетеля защиты. Хорошо говорила Тамара, соседка подсудимой из Ростова.
