Ли Райкер - О Сюзанна!

Когда Сюзанна приехала домой, везде было темно. Свет горел только на крыльце и в гараже. Поставив свой «бентли» рядом с арендованным Лесли черным «линкольном», который занимал большую часть маленького гаража, Сюзанна выключила двигатель.

Поднявшись на лифте к кухне, она прошла по коридору к парадной двери и просмотрела почту. Счета и реклама. От Джеба — ничего.

— Лесли! — позвала Сюзанна. Все равно объяснений не избежать. — Мама! — повторила она, не получив ответа.

Уже волнуясь, она поспешила вверх по лестнице. Лесли не было ни в ее комнате, ни в кабинете. Сюзанна почти добралась до третьего этажа, когда на площадке появилась заплаканная Лесли:

— Сюзанна, я думала, что ты уже никогда не придешь! Где ты была?

— Я осталась на ужин в приюте. Я звонила — никто не отвечал.

— Он бессердечный человек!

Он — это, конечно, Дрейк. Сюзанна открыла было рот, но не успела ничего сказать. Резкий запах виски чуть не свалил ее с ног. Отшатнувшись, она потеряла равновесие и начала падать.

Закричав, Лесли попыталась ее удержать. Она успела схватить Сюзанну за рукав, но рука Лесли тут же соскочила. Растянувшись на ступеньках, Сюзанна съехала на площадку второго этажа. Ударившись головой о стойку перил, она застонала, инстинктивно прикрывая обеими руками живот.

— Сюзи! С тобой все в порядке?

— Я… — Она втянула в себя воздух. Перед глазами плясали темные пятна. — Я не знаю.

Несколько мгновений она лежала неподвижно, стараясь справиться с дыханием и прислушиваясь к себе, в надежде, что не откроется кровотечение. Неужели она потеряла ребенка? Рядом суетилась Лесли, хватая ее за руки.

— Я тебя не толкала. Клянусь, я тебя не толкала! — со стоном сказала она.

— Со мной все в порядке. Правда. — Господи, хоть бы это оказалось правдой! Ее голова пульсировала от боли.

— Я расстроилась из-за Дрейка. Он позвонил, взбешенный новой песней Джеба Коуди, и, когда я предложила обсудить все это лично, он на меня накричал. Кричал, чтобы я оставила его в покое, что он… что он не любит меня и никогда не полюбит.

Несмотря на сильную боль в спине, Сюзанна выпрямилась и обняла мать.

— Я выпила совсем немного, — виновато сказала Лесли. — Всего лишь раз, перед тем как он позвонил. А он сказал, что я пьяница, жалкая пьяница и что я никому не нужна. — Она подняла взгляд на Сюзанну: — Я тебе еще нужна, правда? Я выпила совсем немного.

Сюзанна крепче прижала ее к себе, в то же время прислушиваясь к своей боли. В голове стучало уже не так сильно. Дыхание восстановилось.

— Лес, ты выпила больше. Гораздо больше.

Мать отстранилась от нее:

— Я же тебе сказала, что мне жаль, что ты упала! Я рассказала тебе, как ужасно Дрейк со мной обращался. А ты говоришь со мной совсем как он, — пошатываясь, сказала она.

Держась рукой за живот, Сюзанна встала и последовала вслед за матерью в гостиную. Подойдя к бару, Лесли повернулась. В руке ее была полупустая бутылка с джином.

— После этого я имею право немного утешиться. Меня окружают бесчувственные люди, моя собственная семья…

— Разве ты не понимаешь, что происходит?

Лесли не ответила.

— Ты настроила против себя Дрейка. Ты и меня настраиваешь против себя. — Сюзанна протянула руку к бутылке. — Где ты была весь день? И весь вечер?

— Здесь. Где мне еще быть?

— И ты не могла подойти к телефону?

— Я подошла, когда звонил Дрейк. И очень об этом жалею.

— Ox, мама! — Она потянула на себя бутылку, но Лесли ее не отдала, и Сюзанна уступила. Когда она отпустила бутылку, Лесли по инерции отшатнулась в маленький простенок между баром и аркой гостиной.

Потирая плечо с таким видом, как будто Сюзанна причинила ей ужасную боль, Лесли откупорила бутылку.

— Не делай этого! — сказала Сюзанна. Жидкость полилась в подставленный бокал, в котором уже плавал полурастаявший лед. Значит, она не особенно долго была наверху. Но что она там вообще делала, на территории Сюзанны? Лесли подняла бокал и выпила налитый джин.

— Ты убиваешь мою любовь к тебе, — сказала Сюзанна. — И убиваешь себя.

— Я совершеннолетняя и могу сама о себе позаботиться. — Спотыкаясь, она направилась к стулу.

Уже много лет Сюзанна не видела мать такой пьяной. Ее пагубная привычка снова усилилась, выпивки становились все чаще, и скоро между ними вообще не будет промежутка. Не будет покоя.

— Что ты делала в моих комнатах?

— Сюзи, не будь такой подозрительной, — заплетающимся языком проговорила Лесли. — Я обещала Дрейку, что поищу.

— Что поищешь?

— Я не шпионила. Клянусь, что нет. Но он сказал… — Голова матери упала на спинку стула. Сюзанна схватила ее за плечи:

— Что сказал Дрейк?

— Сказал… Клэри. Джеб Коуди… найти… улики.

Сюзанна похолодела:

— Какие улики? Откуда им быть в моем доме?

— Не знаю. Но Дрейк сказал…

— Что, мама? Скажи мне. — Сюзанна мягко встряхнула ее за плечи, и Лесли широко открыла полные боли глаза.

— Он сказал… Сюзанна знает.

Сюзанна отпрянула, мгновенно забыв о своей боли, о своем разочаровании в Лесли. Даже здоровье ребенка отступило на второй план, когда Сюзанна поняла всю опасность положения, в котором находится Джеб — в которое она его поставила, сама того не желая. «Я надеюсь, что они будут допрашивать его до тех пор, пока он не признается в убийстве моей жены», — сказал тогда отец. Полиция ничего не обнаружила. А Сюзанна обнаружила. И по ее бледному виду Дрейк об этом догадался.

Может быть, он не знает, что она нашла. Пока не знает.

Однако проклятые записи, которые могут сломать Джебу карьеру и выставить его в неприглядном свете перед полицией, лежат на чердаке у Дрейка. Для любого репортера, любого фаната будет достаточно даже намека. Возможно, в этот самый момент Дрейк как раз стоит на чердаке при тусклом свете одинокой лампы и держит в руках отнюдь не подвенечное платье Клэри.

Держит дневник.

Она должна добраться до этого дневника, добраться до Дрейка… прежде чем он успеет объявить о нем всему миру.

Сюзанна вылетела из Сан-Франциско только на следующий день, в полдень, так что к тому времени, когда на взятой напрокат в аэропорту имени Кеннеди машине она подъехала к дому Дрейка, было уже десять часов вечера. Даже в такое позднее время движение на дороге, ведущей в аэропорт, было очень напряженным. Сюзанна устала, после вчерашнего падения с лестницы все ее тело болело. Когда она, стараясь не смотреть на чердачные окна, вышла из серого седана, колени у нее дрожали.

Забрав из машины свой бежевый жакет, Сюзанна на негнущихся ногах направилась к дому. Она не взяла с собой никакого багажа — только свободного покроя оливковое платье и маленькую сумочку с ночной рубашкой, сменой белья и зубной щеткой. Она не собиралась задерживаться здесь надолго — и вообще решила не задерживаться, если дела пойдут плохо.