Я позволяю своим векам немного приоткрыться, нуждаясь в том, чтобы увидеть его, но я всё ещё не в силах вынести столь яркий свет. Его сильные ноги, удерживающие нас от падения, единственное, что позволяет не упасть и я продолжаю держаться за них из-за всех сил, а мои руки отказываются подчиняться и от этого я не могу почувствовать Джейка, мои глаза болят, во рту пересохло.
Однако, несмотря на всё это, я чувствую себя очень умиротворённо, больше, чем когда-либо прежде. Я чувствую себя в безопасности и полной всевозможных надежд. Я чувствую в себе решимость. После того, что мы оба только что пережили, ничто не может помешать нам быть вместе. Не скрытые демоны Джейка, не враги моего отца, и не его собственные ожидания. Ничего.
Я открываю глаза и моргаю, чтобы немного сфокусировать зрение, прищуриваюсь. Но Джейк становится просто размытым тёмным пятном, парящим надо мной, я вижу лишь очертания мужчины, которого я люблю.
Тень.
Я начинаю волноваться, злиться из-за того, что не могу разглядеть его более ясно. Мои руки поднимаются к лицу прерывистыми, резкими движениями, и я нахожу пальцами свои глаза, потираю их в надежде обрести зрение. Затем пытаюсь снова, открываю глаза и ищу его взглядом.
Размытое пятно медленно исчезает, и Джейк медленно формируется. Его лицо, ясное и совершенное. Это самая великолепная вещь, которую я когда-либо видела. Сглотнув, я открываю рот, чтобы заговорить, но мои губы словно слиплись друг с другом, и это расстраивает меня ещё больше. Я так много хочу и должна ему сказать. Он должен знать, что я принимаю его. Его секреты, его ошибки, его сожаления. Он должен знать, что я помогу ему всё исправить. Но слова отказываются приходить, и когда он прикладывает палец к моему рту, успокаивая меня, я оставляю свои попытки, что-то сказать.
— Я знаю, — тихо произносит он, поглаживая рукой мою щеку и обхватывая её ладонью. — Я всё знаю, ангел.
Я могу только кивнуть. Да неуверенно и через силу, но это всё, что я могу сделать, и когда он улыбается — грустной, но облегчённой улыбкой — я знаю, что он понимает.
— Я отвезу тебя домой, — мягко говорит он, двигаясь и забирая меня свои объятия. — Ты можешь встать?
Это отнимает все оставшееся у меня силы, но превозмогая усталость, я обнимаю его за шею, прижавшись к нему, когда он поднимается на ноги.
— Не смотри, — тихо приказывает он, отворачиваясь, но мои глаза мельком замечают тело, распростёртое на полу, руки раскинуты в стороны. Ужасающий вид увеличивающейся лужи крови, вокруг его головы, меня не отпугивает. Я смотрю на его лицо. Его глаза широко открыты, рот расслаблен.
— Я его не знаю, — мои сбивчивые слова приходит словно из ниоткуда, голос наконец-то обретён.
Джейк отпускает одну руку, другой надёжно прижимая меня к своей груди, и прижимает ладонь к моей щеке, словно побуждая меня положить голову ему на грудь.
— Ш-ш-ш, — успокаивает он меня, и моё тело начинает покачивать в такт его широким шагам, когда он уносит меня прочь.
Я смотрю на его щетинистую шею и слушаю, как ровно бьётся его сердце у меня под ухом. Он смотрит прямо вперёд, его лицо не выражает никаких эмоций, но челюсть сжата.
Когда же мы выходим на улицу, я утыкаюсь лицом ему в грудь и прячусь от яркого света, делая длинные вдохи через нос, максимально наполняя лёгкие его запахом и свежим воздухом. Мы долго идём до его машины, но кажется, что Джейк совсем не устал. Его хватка на мне не ослабевает, и его темп не замедляется. Он как машина, запрограммированная на определённую цель.
Он осторожно усаживает меня на пассажирское сиденье, давая мне время привыкнуть к новому положению моего тела. Всё внезапно начинает болеть. Открыв отделение для перчаток, он берёт салфетку и начинает вытирать моё лицо, с кропотливой осторожностью очищая его от крови и грязи. Его палец касается моего подбородка и немного приподнимает его, затем он исследует мою шею, потом просит поднять руку и уже я касаюсь её и тут же начинаю испытывать боль.
Он останавливает меня.
— Не трогай, — он прижимает мою руку к груди и прикладывает к руке салфетку, а затем пристёгивает меня ремнём безопасности, закрепляя на сиденье. Он не упускает возможности прижаться губами к моему лбу, когда отходит.
Дверь закрывается, и он в мгновение ока оказывается рядом со мной, заводит машину, достаёт телефон из кармана и набирает номер.
— Она со мной, — говорит Джейк, как я полагаю, Люсинде. — На старом заводе в Уорстоне, рядом с шоссе А505, есть два трупа, — он выезжает на ухабистую полосу и двумя быстрыми движениями разворачивается. — Дай Логану знать, что она в безопасности, — он замолкает, внимательно слушая собеседницу, его глаза быстро скользят по мне. — У меня есть один из их телефонов.
Я хмурюсь, пытаясь не потерять нить их разговора, но то, что я слышу, слишком отрывочно.
— Кто бы это ни был, он скоро позвонит, — говорит Джейк.
Я в замешательстве. Кто бы это ни был? Разве он только что не убил их?
— Увидимся там, — он кладёт трубку и смотрит на меня. — Всё в порядке?
— Какой телефон? Кто будет звонить? — спрашиваю я, облегчение, накрывшее меня минутой, назад тут же исчезает, и сменяется тревогой.
— Я не знаю, — признаётся Джейк. — Твой отец был не совсем честен с нами, — он говорит это неуверенно, как будто нехотя. — Он решил утаить некоторые детали.
— Например?
— Например, информацию об угрозах, которые он получал, информация, которая помогла бы нам найти людей, которые их посылали.
— Зачем ему это делать? — спрашиваю я в недоумении. — Он уволил тебя! Сказал, что разобрался с этим! Зачем ему это делать, если он знал, что я в опасности? — в этом нет никакого смысла. Даже его упрямство, в вопросе того, что Джейк недостаточно хорош для меня, не является достаточной причиной для этого. Это безумие, что он позволяет вести себя так необдуманно.
Выражение лица Джейка приобретает пугающий оттенок гнева, его челюсть начинает подрагивать. Это своего рода намёк на то, что он думает точно так же.
— Он поступил так от безвыходности, — выплёвывает Джейк, и я вздыхаю, не в силах понять, почему папа пошёл на всё, чтобы держать Джейка подальше от меня, вместо того, чтобы принять его и успокоиться от простого понимания того, что с ним я буду в безопасности. Я чувствую себя так, словно он безрассудно рисковал моей жизнью. Как он мог? Мой собственный отец?
— Как ты нашёл меня?
Теперь Джейк улыбается, не отрывая глаз от дороги.
— Я уже говорил тебе раньше, ангел, — его рука берёт мою, лежащую у меня на коленях, и сжимает. — Я всегда найду тебя.
Я улыбаюсь и откидываюсь на спинку сиденья, отвечая на его пожатие. Всю свою жизнь я стремилась к независимости. Я отбивала все попытки отнять это у меня. Теперь же я полностью принадлежу Джейку. Если бы мне пришлось выбирать, я бы всегда выбирала Джейка. Но я знаю, что мне не придётся делать этот выбор, и это заставляет меня любить его ещё больше. Я нашла того, кто видит меня такой, какая я есть. Того, кто хвалит меня. Того, кого я знаю, и того, кто всегда будет рядом со мной, несмотря ни на что. Никаких других мнений. Никаких условий. Никакой выгоды для него, кроме разве что моей любви. Она будет принадлежать только ему. Безусловная. Точно так же, как я уверена, что его любовь будет принадлежать мне.
— Куда мы едим? — спрашиваю я.
— Домой.
— Где твой дом?
— Где ты хочешь, чтобы он был? — он смотрит на меня, сохраняя невозмутимое выражение лица, ожидая моего ответа.
— Теперь ты мой дом, — отвечаю я. — Где бы ты ни был, там и будет мой дом. — И мне всё равно, где он.
Понимающе кивнув, Джейк возвращает своё внимание на дорогу. Я опускаю голову набок и изучаю его всю дорогу. Он выглядит так, словно побывал в аду и вернулся обратно, его волосы растрёпаны, щетинистое лицо блестит от пота, глаза уставшие.
— Я люблю тебя, — молвлю я, думая, о том, что, ему необходимо это услышать. — Несмотря ни на что, для того чтобы всё исправить, я буду рядом с тобой.
