Джейк смотрит на меня, но ничего не говорит. Он просто слегка улыбается.
* * *
Я не понимаю, куда мы приехали, пока Джейк не съезжает на обочину и не глушит двигатель, и я не отрываю взгляда от его профиля.
— Папин офис? — спрашиваю я в замешательстве. — Ты сказал, что отвезёшь меня домой, — знаю, я сказала, что мой дом рядом с Джейком, но не здесь…
— Просто небольшая остановка. Я не слишком рад тому, что привёз тебя сюда, но я не готов выпускать тебя из виду, — он выходит и обходит свою машину, направляясь к пассажирской двери. У меня началась дрожь. Я этого не ожидала. У меня нет сил для встречи лицом к лицу с отцом. Не сейчас.
Джейк открывает дверь и помогает мне спуститься.
— Джейк, почему мы должны делать это сейчас? — спрашиваю я, глядя на здание. — Я не могу…
— Эй… — он прикладывает палец к моим губам и заставляет замолчать. — Не будет никаких споров или попыток вырвать тебя из моих объятий.
Откуда он знает? Мы говорим о моём отце. Неужели он ничему не научился?
— Я не…
Его ладонь накрывает мои губы.
— Доверься мне, ангел.
Я доверяю ему. Я могла бы искать повсюду, всю жизнь, но никогда бы так и не нашла причины, чтобы не доверять ему. Он защищал меня всё это время. От моего отца, от моего бывшего… от своих секретов.
Я киваю и смотрю мимо него на стеклянные двери, готовясь встретиться лицом к лицу с последним мужчиной в мире, которого хочу сейчас видеть. Всё, что произошло, произошло из-за него. Его эгоизма. Его одержимости властью и желанию победить любой ценой.
Но на этот раз он проиграл, и это самая большая потеря, которую он когда-либо понёс. Он потерял меня.
— Пойдём.
Джейк прижимает меня к себе, делая медленные шаги, позволяя мне не торопиться. Мне это не нужно. Я решаю, что хочу покончить с этим как можно скорее.
Странно, но охранник и глазом не моргнул, когда Джейк обошёл металлоискатели и повёл меня прямо к лифтам. Барбара, многолетняя помощница отца, не задаёт вопросов о моём неожиданном визите или мужчине, который со мной, когда мы проходим мимо её стола. И Джейк не стучит в дверь кабинета моего отца, когда мы приходим, вместо этого он уверенно проходит внутрь его кабинета. Я хмурюсь при виде расколотой деревянной рамы, когда Джейк проводит меня внутрь, его хватка усиливается по мере того, как в поле зрения появляется кабинет моего отца.
Мой отец не сидит за своим столом и не заседает в суде. Он расхаживает туда-сюда, выглядя таким растрёпанным, каким я его никогда не видела прежде. Когда он смотрит через комнату и замечает меня, я впадаю в шок, когда он срывается, слёзы неудержимо текут по его лицу.
— Слава Богу! — он спешит ко мне, но резко останавливается, прежде чем заключить меня в свои объятия. Я поражена, когда замечаю, что он смотрит на Джейка словно спрашивая его разрешение. Какого хрена? Я молча проклинаю Джейка за то, что он освободил меня и отдал в порочные лапы моего отца.
Папа обнимает меня и обнимает так, как никогда раньше не обнимал. Я не отвечаю на его объятия. Как я могу ответить, когда я не рада нашей встрече? Он солгал мне. Он перепробовал всё, чтобы убедить меня, что Джейк не подходит для меня, и когда эти усилия не увенчались успехом, продолжал манипулировать правдой, сказав мне, что у Джейка была жена, забыв при этом упомянуть, что жена Джейка умерла. Вдобавок ко всему, он заплатил Себастьяну, чтобы тот выдвинул обвинения против Джейка, чтобы разлучить нас. Я всегда знала, что мой отец безжалостен, но это? Этого я никогда не пойму. Я больше никогда не хочу его видеть.
— Камилла, мне так жаль.
Я смотрю на Джейка и чувствую его внутреннюю борьбу с желанием, вернуть меня в свои объятия. Я хочу, чтобы он это сделал. Я принадлежу ему.
— Я хочу домой, — заявляю я, чувствуя себя неловко из-за папиной вины и его чрезмерного внимания.
Папа отстраняется и сглатывает, оглядывая меня с ног до головы. Я остаюсь неподвижной и позволяю ему разглядеть себя с ног до головы. Себя, за ту, за кого он несёт ответственность.
— Я так рад, что ты в порядке, — говорит он.
— Не благодаря тебе, — машинально отвечаю я, без эмоционально. Мне необходимо уйти. Не дать ему даже малейшей возможности переложить его ответственность на себя. Он не отмоется от этого. От всего, что натворил.
Папа вздрагивает, уязвлённый, но я не испытываю к нему сочувствия. Я превратилась в бессердечную тварь.
— Моя маленькая звёздочка, пожалуйста, просто…
— Не надо! — кричу я, оглушая саму себя уровнем децибел своего голоса, отступая назад. Джейк тут же обнимает меня и успокаивает, пряча моё лицо у себя на груди и гладя по волосам. — Отвези меня домой, — прошу я, чувствуя, как вздымается его грудь. — Пожалуйста.
— Камилла, пожалуйста. Я должен всё объяснить.
Я обращаю свой самый презрительный взгляд на своего отца, но прежде, чем успеваю нанести удар своими язвительными словами, Люсинда буквально влетает в дверь с серьёзным видом. Она хлопает глазами, оценивая меня с ног до головы, и слегка улыбается мне. Я улыбаюсь ей в ответ, чувствуя чёртово раскаяние за то, что ударила её по голове и убежала.
Она переводит взгляд на Джейка, её лицо снова становится серьёзным.
— У меня кое-что есть, — заявляет она.
Джейк напрягается.
— Что же?
Глаза Люсинды метаются, между нами. Я знаю почему. Эта информация будет вероятно неприятной. Может быть, даже не для моих ушей. Хуже уже быть не может.
— Продолжай, — подсказывает ей Джейк, и я поднимаю глаза, обнаруживая, что он пристально смотрит на моего отца. Он выглядит… извиняющимся?
Папа ёрзает, нервничая и чувствуя себя неловко.
— Продолжайте, — выдыхает он, подходит к своему столу и тяжело опускается на стул. — Теперь уже слишком поздно.
Люсинда подходит к столу, на ходу вытаскивая свой ноутбук.
— У меня есть осведомитель, который сказал мне, что у Скотта был необычный друг в тюрьме.
Она несёт какую-то тарабарщину. Я понятия не имею, о чём она говорит.
— Необычный — обычно означает — важный, — предполагает Джейк, разворачивая нас к папиному столу. Мой отец вновь привлекает моё внимание. Он выглядит как окончательно сломленный человек, сидящий в своём кресле, совсем не похожий на того человека, которого я знаю.
— Он делил камеру с Владимиром Сочинским.
Я ничего не понимаю, произнесённое имя для меня ничего не значит. По крайней мере, в течении следующих нескольких секунд так и есть.
Папины глаза расширяются.
— Сочинский? — спрашивает он. — Сочинский — девичья фамилия матери Ти Джея. Владимир был её старшим братом.
И как предзнаменование или что-то в этом роде, Ти Джей врывается в офис.
— О Боже, ты в безопасности! — он бросается ко мне, и я оказываюсь в его сильных объятиях. — Господи, Ками, я так волновался.
В одну минуту мне становится тепло в объятиях моего брата, а в следующую — нет. Джейк тут же отрывает его от меня и притягивает к себе, одарив Ти Джея убийственным взглядом.
— Где ты был? Как ты узнал, что Ками пропала? — подозрительно спрашивает Джейк.
— Папа позвонил мне, — Ти Джей хмурится, оглядывая всех присутствующих в кабинете. Я знаю, о чём сейчас думает, Джейк, и я должна успокоить его. Никогда. Ти Джей любит меня!
— Нет, Джейк, — предупреждаю его я, высвобождаясь из его объятий.
— Не смей разбрасываться своими обвинениями! — сзади раздаётся возмущённый папин голос, и я внезапно снова оказываюсь лицом к нему благодаря тому, что Джейк развернул нас. — Ти Джей предан мне до мозга костей!
— Простите меня, — буквально скрежещет Джейк, начиная дёргаться, его гнев быстро возвращается. — Но я мало верю в честность вашей семьи.
Папа отступает через секунду, его глаза встречаются с моими.
— Ти Джей бы так не поступил, — шепчет он. — Он мой сын. Брат Камиллы!
— Что? — спрашивает Ти Джей, по-настоящему раздражённо. — Кто-то предполагает, что я похитил свою собственную сестру ради требования выкупа у собственного отца? Как, чёрт возьми, кому-то могло прийти в голову такое дурацкое объяснение?
